– Бери, – равнодушно сказала Ленка.
Костик погладил пластмассового динозавра, но так и не взял.
– Крутой. У меня такого никогда не было… – Он вздохнул, не отрывая глаз от динозавра.
Ленке ужасно захотелось распаковать его и отдать Костику, но она знала: призрак не сможет с ним поиграть. Сил не хватит.
– Почему не было? – спросила она, чтобы начать разговор.
– У нас денег нет, – вздохнул Костик. – Мамка мне одежду по соседям собирала. А папка нас бросил и элементы не платил.
– Алименты.
– Я всегда хотел такого, – снова погладил динозавра Костик. – Я пойду.
– Постой. Ты же знаешь, что ты… – Ленка встала с лавочки и присела на корточки рядом с Костиком.
– Умер? Ну да. Догадался. Мамка всегда говорила, что я умный, хоть и бестолочь. – Он шмыгнул носом.
– А она сама где? Мамка? Тоже где-то тут?
– Не. Мама ушла. Я один. – Костик отвернулся, опустил голову.
– Так иди за мамой. Тебе там лучше будет! Там хорошо! Так говорят.
Костик повернулся к Ленке, тоже слез с лавочки и наклонился к ее уху.
– Не могу. Я боюсь, – доверительно прошептал он. – У меня мамка знаешь какая строгая? Это же я виноват, что она под машину попала. Так что нет, даже не уговаривай. Она меня убьет, если увидит.
Ленка улыбнулась невольному каламбуру.
– Слушай! А у меня идея есть. Пойдешь со мной прогуляться? Я тебя кое с кем познакомлю.
Ленка закрыла под свою ответственность заправку, заперла торговый зал, попросила Володю подвезти ее до Неклюдовки и по дороге ничего не говорить.
На этот раз Володя не видел мальчика, но сразу понял, что надо молча выполнить просьбу, а все вопросы задавать потом.
В поселке он остановился у тополя с поврежденным стволом. Ленка открыла дверь и вышла.
В темноте даже ей Сережа Рыжиков показался едва различимой тенью. Разглядев горе-водителя, она взяла мертвого Костика за руку и вместе с ним подошла поближе.
– Эй, Рыжиков! Поговорить надо. Смотри, кого тебе привела.
Легкий ночной ветерок шумел в листве. Деревня спала, на дороге тоже не было машин. Сергей перевел взгляд с ближайшего фонаря на Ленку и тут заметил ребенка. Его глаза расширились от удивления.
– Малец, ты? Живой!
– Не очень-то, – почесал нос Костик.
– Как же так? Боже мой! Малец! – Сергей вскочил со своего места и принялся обнимать Костика, осматривая, нет ли на его призрачном теле ран или травм. Даже поцеловал его в щеку от радости, когда ничего не обнаружил. Но потом, видимо, почувствовал или понял, что происходит что-то не то.
– Так ты все-таки умер… – Рыжиков сел на землю возле Костика, уронил голову на руки. – Прости меня…
– За что, дядя? – Костик растерянно погладил его по плечу.
– Так это ведь я тебя… я…
– Да нет, там собака залаяла, – Костик показал на обочину, – большая такая, рыжая. Она рявкнула, я испугался, рванул через дорогу, мать за мной. Вот вы нас и сбили. Так что это все я.
– Нет-нет! Это я, я виноват! Гнал через поселок, хотя видел, что знак висит: не больше сорока километров в час. А я даже не шестьдесят, я под девяносто гнал! И не успел вовремя затормозить. Если бы я по правилам ехал, ты бы живой остался! Ты и мама твоя. – По щекам у Рыжикова потекли слезы. – Мне так жаль, малец, прости меня. Мне так жаль!
Рыжиков встал перед мальчиком на колени, взял его за руки и разрыдался. Ленка отошла в тень старого тополя, чтобы не мешать их разговору. Но конечно, она все слышала. Поперек горла застрял ком.
– Не плачьте, дяденька. – Костик погладил Рыжикова по голове. – Я на вас не сержусь. Может, и хорошо, что так вышло. Мамке моей совсем уже плохо было. Она перед этим три дня уже ничего не ела. У нас отец элементы не присылал. Мамка злилась, выпивала много. Болела. Я видел, как ей плохо, а только что я сделаю? Меня соседи иногда пирогами угощали, я ей таскал. А она продаст пирожки у дороги – и снова бутылку купит. А сама не ест ничего. Ей теперь, наверное, хорошо стало. Не больно. И кушать теперь не надо, и пить. Не плачь, дяденька.
Рыжиков обхватил Костика, уткнулся головой ему в худую грудь. Костик как мог, обнял его.
– Тебя как зовут, дядя? Сережа? Ты не плачь. Это правда не из-за меня? Правда? Если я не виноват, может, мамка и не заругает, простит. – Костик смотрел куда-то вверх и в сторону, словно там было что-то невидимое другим.
Рыжиков полез в карман куртки, достал конфету, протянул Костику.
– Смотри, что у меня есть. Хочешь? Я племяннику вез…
Костя улыбнулся, взял угощение, развернул фантик, лизнул, зажмурился.
– Вкусная! – Открыл глаза, и лицо его прояснилось, он заулыбался и снова посмотрел вверх и в сторону. – Мама! – радостно закричал Костя. – Там мама, смотри! – Он показал рукой направление. – Мама не злится, она машет мне! Представляешь? Мама! Я иду!
Его образ стал таять, и меньше чем через минуту Сергей Рыжиков остался у тополя на ночной дороге один. Он все еще смотрел туда, куда указывал ему Костик.
– Спасибо, – сказал он очень тихо. Но Ленка услышала его и поняла, что это адресовано ей.
– Спасибо большое, – повторил призрак Рыжикова и исчез.
Ленка не сомневалась, что он тоже отправился на тот свет. Упокоился.
История 8. Предназначение
Володя все-таки уговорил Ленку съездить с ним в город, в кафе. После истории с мальчишкой, погибшим на дороге, они внезапно сблизились – без слов, без объятий, без поцелуев, просто как будто соприкоснулись душами.
Голубая «Лада» летела по трассе легко, словно ее двигателю придавало силы что-то еще, неосязаемое, невидимое.
Ленка ехала на пассажирском сиденье и наблюдала, как уверенно и легко Володя рулит, как смотрит на дорогу, словно в светлое будущее, и ей было спокойно, будто она под защитой. Будто этот мужчина, еще не успевший ничего ей пообещать, уже стал ее крепостью и опорой.
– А ты никогда не думала, почему у тебя этот дар – видеть мертвых? – нарушил тишину Володя.
– Так от прабабки. Та тоже была со странностями. – Ленка отвела взгляд от Володи и тоже стала смотреть на дорогу.
– Да я не об этом. Я имею в виду, в чем смысл?
– А почему ты спрашиваешь? – Она с удивлением уставилась на него снова.
– После того как ты помогла Костику и Рыжикову уйти в мир иной, я много думал. Мне вообще нелегко было принять, что все это реальность. Ты знаешь, я человек не суеверный и до встречи с тобой относился к понятиям «черти» и «призраки» исключительно как к детским сказкам. Но теперь…
– Теперь ты знаешь, что сказки эти совсем не детские, – грустно улыбнулась Ленка.
– Да… Но я не об этом. Я все думаю, что должен быть какой-то смысл в том, что ты, обычный живой человек, можешь видеть мертвых и разговаривать с ними. Ну, предназначение, если хочешь. – Володя на мгновение посмотрел на Ленку, и у нее по спине пробежали мурашки.
– Володь, не мудри. У тебя есть руки, и у меня есть руки. Ты можешь поднять меня на руки, а я тебя не могу. Это потому что мы разные. Тут то же самое. У тебя есть глаза, и у меня есть глаза. Я могу видеть мертвых, а ты не можешь. Вот и все. Какое такое «предназначение»?
– Ты не права. Я объясню… Вот я – следователь, законник до мозга костей. Я такой с детства, понимаешь? Справедливость у меня в крови. Я во всех разборках с малолетства участвовал, в девять лет одноклассника своего за шкирку к участковому приволок за то, что он у девчонки мороженое отобрал. Мне потом долго пальцем у виска крутили и чокнутым называли. А я не могу по-другому. Мое предназначение – делать мир справедливым, насколько это возможно. Наказывать преступников и отпускать невиновных… Я думаю о том, что, может быть, ты видишь мертвецов не случайно, а потому, что должен существовать на земле человек, который будет им помогать. Ведь если бы ты не нашла Костика…
Сердце у Ленки дрогнуло. Слова Володи зацепили ее. Она никогда не пыталась так глубоко осмыслить то, что с ней происходило. С детства считала себя какой-то «не такой», прокаженной, бракованной. Ну кому нужны эти мертвяки? Какая в них польза? А оказывается, надо было посмотреть с другой стороны. Не в них искать пользу, а в себе – предназначение. Это даже звучит красиво – «предназначение».
Ленке остро захотелось прикоснуться к Володе. Его правая рука лежала на переключателе передач, и Лена осторожно накрыла ее своей ладонью.
– Спасибо, – сказала она шепотом, сама не зная почему.
Володя улыбнулся ей.
– Ты очень красивая, – решился он на комплимент.
А в следующий момент увидел, что несется прямо в фуру, которая ехала перед ним и резко сбросила скорость из-за какого-то препятствия на дороге. Володя вывернул руль, чтобы избежать столкновения, и его машина полетела на обочину. Но скорость была слишком высока – автомобиль выехал с трассы и врезался в молодой орешник.
Когда Ленка открыла глаза, Володя лежал на руле без сознания. Окно со стороны водителя было разбито, в него просунуло свою лапу ближайшее дерево. Но самое страшное – на лобовом стекле Лена увидела капли крови. Володиной крови.
За всю свою жизнь Лена еще ни разу не была в больнице: сама не лежала и родственников навещать не доводилось – все лечились народными средствами, переносили болезни в родных стенах, а оттуда, в случае печального исхода, отправлялись сразу на кладбище.
Ленка в аварии почти не пострадала. После обследования врачи диагностировали у нее только легкое сотрясение мозга, рекомендовали в ближайшие дни поменьше физической активности, побольше покоя, запретили алкоголь. Сидя в белой палате на самом краешке кровати, она слушала людей в белых халатах вполуха. На себя ей было плевать, ее интересовало только, что с Володей, в каком он состоянии, можно ли его увидеть?
Оказалось, что у него, кроме сотрясения, сломан нос, вывих шейного отдела позвоночника, и надо пройти полную диагностику, чтобы исключить повреждение внутренних органов.
Когда Ленку отпустили, она первым делом отправилась искать Володину палату. Вышла в длинный больничный коридор – и застыла от ужаса. Среди выкрашенных синей краской стен вперед и назад двигались толпы людей, живых и мертвых. Вот седовласая бабушка в больничном халате медленно идет, опираясь на ходунки, вот мужчина с перевязанной рукой катит впереди себя стойку с капельницей, а вот мертвый старик волочет за собой по полу призрачный катетер. Заливисто хохочет давно умершая женщина лет пятидесяти – у нее на голове белая повязка с запекшейся кровью. На одного живого пациента – двое, а то и трое мертвых, и они ходят, бродят, воют, плачут и смеются, невидимые всем, кроме Ленки.