От этого зрелища внутри все похолодело. Сколько же здесь этих неупокоенных душ? У каждой – своя трагедия, своя беда, свое недоделанное дело. Неужели им суждено так и остаться неприкаянными? Но и она, даже если захочет, не сможет всем помочь.
Усилием воли Лена заставила себя отвести глаза от мертвецов и сосредоточиться на надписях на дверях. Нужно было найти двадцать третью палату в мужском отделении травматологии, а она стояла у входа в женское. Так, куда идти? Может, спросить кого?
– Если к мужикам, то иди направо! – услышала Ленка грубый прокуренный голос у самого уха.
Она обернулась и увидела, что рядом с ней стоит высокая, статная пожилая женщина в зеленом шелковом халате. В уголке рта у нее была зажата папироса, и за версту от нее пахло могильной землей.
– Ёшкин кот, еще одна мертвая! – не сдержалась Ленка.
– Ого! Да ты меня видишь! – удивилась женщина.
Ленка отвернулась и заспешила направо по коридору, но женщина с папиросой возникла у нее на пути буквально из ниоткуда.
– Не пущу!
Ленка прошла сквозь нее.
– Стой, сказала! – И мертвячка уронила прямо перед Ленкой медицинскую тележку, в которой стояли баночки с мочой, приготовленные для анализа.
– Что тебе надо? – Ленка спряталась за дверь, ведущую на лестничный пролет. – Что привязалась ко мне? Уйди!
– А вот и нет! Ты единственная, кто меня видит. Ты-то мне и поможешь!
– Вот еще! Своих дел полно, – огрызнулась Ленка. Такую активную и наглую мертвую женщину она еще не встречала.
– А я говорю, поможешь! – Женщина выплюнула изо рта призрачную папиросу и вплотную придвинулась к Ленке. – У меня внучка здесь. Несильно младше тебя. Такая же дурында. Помоги ей! В гинекологии она, у врачихи в пятом кабинете. Сходи к ней, скажи, что нельзя, нельзя так делать!
Дверь на лестницу внезапно распахнулась, кто-то вышел, призрак женщины замешкался, и Ленка воспользовалась этим, чтобы сбежать к Володе.
Она вошла к нему в палату, и внутри все провалилось. Среди бело-зеленых стен Володя казался неестественно бледным, слабым, беспомощным. Он полусидел-полулежал на больничной койке с закрытыми глазами в какой-то странной позе. На шее у него был надет жуткого вида воротник, одна рука безвольно свисала вниз – в вену на сгибе был вставлен катетер.
Лена робко подошла ближе и поправила на нем одеяло. Володя не шевельнулся.
– Прости, пожалуйста, – прошептала она, сдерживая слезы, которые подступили сами собой.
Он открыл глаза, удивленно посмотрел на Ленку и прохрипел:
– Здравия желаю! Я что, уже умер?
– Нет, конечно! Дуралей! – От неожиданности она не успела спрятать эмоции, смущенно засмеялась, взяла его за руку.
– Слушай, ну с тобой нельзя быть уверенным на сто процентов. Ты же меня все равно будешь видеть. – И он улыбнулся, пересиливая боль.
– Не шути так! – Ленка почувствовала небывалую легкость. Как же замечательно, что Володя пришел в себя!
– Ты в порядке? – строго спросил он, осматривая ее, насколько позволял воротник. – Цела? Не пострадала при ударе? Я бы себе не простил.
– Нет, что ты! – Но Ленка не успела договорить. Прямо перед ней снова возникла мертвая пожилая женщина с папиросой.
– Вот ты где! – радостно воскликнула она. – Нет, я от тебя не отстану! Найди мою внучку, пока она не ушла из больницы.
Ленка, наверное, сильно изменилась в лице, потому что Володя сразу догадался:
– Эй, Лен! Лен, ты чего? Здесь кто-то есть? Ты кого-то видишь? Точно, это же больница, здесь, наверное, тьма покойников!
– Да уж, – подтвердила его подозрения Ленка, – покойников здесь хватает. И некоторые из них очень навязчивые.
Ленка все-таки спустилась в отделение гинекологии.
Когда она нехотя призналась Володе, что у нее просит помощи умершая пожилая женщина, он настоял, чтобы Ленка послушалась и пошла искать ее внучку. А с ним все будет хорошо, он уже под присмотром. Скрепя сердце Ленка согласилась. «Вот и узнаем, правда ли, что в этом мое предназначение», – решила она сама для себя.
– Вон, вон она! – показала мертвая женщина на девушку лет девятнадцати, разодетую в черное и накрашенную так, словно она тоже уже померла.
Девушка вышла из кабинета гинеколога, хлюпнула носом, но взяла себя в руки и с каменным выражением лица отправилась на улицу.
На территории больницы была небольшая уютная аллея с лавочками. Девушка прошла мимо, не глядя на прогуливающихся пациентов и их родственников, выскользнула за ворота, достала дрожащей рукой из черного рюкзака тонкие сигареты и прикурила.
Ленка вышла следом, но постаралась пока держаться на некотором расстоянии.
– Фу, гадость! Скажи, чтобы бросала. Она же беременна! – велела мертвячка Ленке и в очередной раз выплюнула свою собственную призрачную папиросу. Впрочем, через секунду та снова возникла у нее во рту.
– Вас как зовут-то? – тихонько, чтобы не привлекать внимание, спросила у женщины Ленка.
– Клавдия Ивановна, – ответил призрак.
– А внучку?
– Алиса.
– Алиса, извините, то есть извини. Можно? – Ленка подошла к девушке и потянулась, чтобы стрельнуть у нее курево.
– А? Да, бери. – Девушка охотно угостила Ленку. – А откуда ты знаешь мое имя?
– Ох… Алиса. Даже не знаю, как и начать-то. А зажигалку можно?
Ленка наклонилась к пламени, сделала неловкую затяжку, закашлялась.
– Я вообще-то не курю. Но тут такие события, что, знаешь, можно и пить начать.
– Да уж… Я бы тоже сейчас выпила, – подхватила Алиса.
– А вот тебе не стоит. Ни курить, ни пить. Ты же беременна. Верно?
Алиса вытаращила на Ленку свои подведенные черным огромные синие глаза.
– Откуда знаешь? Ты кто вообще? И какая тебе разница?! – Ее дружелюбное настроение тут же сменилось агрессией.
– Фух! – Ленка выкинула недокуренную сигарету, ее замутило. – Я же говорю, история непростая. Скажем так, меня попросили тебе передать, чтобы ты о себе позаботилась.
Клавдия Ивановна тут же материализовалась рядом с Ленкой и гаркнула ей в самое ухо:
– Пусть аборт не делает! Балда!
Ленка собралась с духом.
– Алис, не делай аборт, а?
– Да пошла ты! Операция уже назначена. А тому, кто тебя «попросил передать», скажи, чтобы не лез не в свои дела!
Алиса затушила бычок о больничный забор и гордой походкой направилась к автобусной остановке. Ленка грустно проводила ее взглядом.
– Моя порода, – сказала Клавдия Ивановна Ленке. – Если что решила, фиг переубедишь. Только тебе все равно придется. Я от тебя не отстану.
Ленка тяжело вздохнула, она хотела вернуться в отделение к Володе. Здесь, в городе, она чувствовала себя не в своей тарелке, было тяжело собраться с мыслями, решить, что делать дальше. Да еще после этой дурацкой сигареты стало подташнивать. Или это из-за сотрясения? Врачи говорили, что такое может быть.
Она снова переступила порог больницы и тут поняла, что вряд ли дойдет до Володи – кругом одни неупокоенные души, мертвецы с их гнилостным запахом. Ленка почувствовала, что у нее начинает кружиться голова и меркнет сознание. Захотелось умыться. Она прошмыгнула в какую-то дверь, где, как ей казалось, должен был быть туалет, но там оказалась лестница.
Лена стала подниматься по ней, но обнаружила себя идущей вниз. Чтобы не путаться, вышла в коридор, надеясь найти дверь на улицу, но там дверей не было.
Она шла и шла между темных казенных стен, а где-то впереди маячил тусклый свет. Когда она добралась до этого света, то и вовсе уже готова была упасть от внезапно навалившейся усталости и головной боли.
Лена понимала: нельзя, нельзя здесь оставаться, нельзя ложиться на холодный кафельный пол, как бы ни хотелось.
Держась за стенку, она вошла в холодное, мрачное помещение, одну из стен которого занимали квадратные металлические двери. Сколько их было? Девять, двенадцать? Двадцать четыре? В глазах двоилось. В нос ударил противный запах формалина.
«Морг?» – промелькнуло у нее в голове. И она все-таки сползла вниз, осев на какие-то тряпки за большим черным контейнером. А в следующую минуту вошел невероятно высокий худой мужчина в черном пиджаке. Возраст его определить было невозможно – с равным успехом ему могло быть и двадцать пять, и сорок, кожа натянута на череп, как на барабан.
Он не увидел Ленку, подошел к камерам, в которых лежали тела умерших, своими неестественно длинными и тонкими руками открыл одну из них, выдвинул носилки с трупом.
Ленка перестала дышать, забыла, что ей плохо. Она всем своим существом почувствовала: этот странный человек источает холодную, словно сама пустота, тоску и боль.
Он прикоснулся к телу через простыню.
Сначала ничего не произошло. Но потом воздух в помещении задрожал, и перед Ленкой возник дух умершего. Это был грузный мужчина с большой залысиной на голове. Он удивленно осмотрелся по сторонам, а потом заплакал.
Высокий человек вышел.
Ленка потеряла сознание.
Перед глазами у Ленки стояло милое и нежно любимое лицо прабабушки Анны. То есть бабы Нюры, как ее называли все – и родственники, и просто знакомые. Сколько ей было лет тогда? Девяносто или девяносто пять? Ребенком Лена не задавалась таким вопросом, это было как-то неважно… Кожа прабабушки всегда была пергаментной, желтоватой, испещренной морщинками, руки – тяжелыми, с синими буграми вен, теплые.
В ней было такое море энергии, что никто никогда не думал, что баба Нюра может скоро покинуть этот мир.
Ленка помнила, как баба Нюра сидела в тени на лавочке возле дома, пока она играла во дворе с цыплятами или гоняла кошку. Баба Нюра редко разговаривала, но ее теплые, добрые глаза внимательно следили за правнучкой, чтобы вовремя подхватить, если та не удержит равновесие, или поцеловать крохотную царапину, когда соседский кот Тимошка решит цапнуть малышку за пальчик.
Летом почти каждый день бабы Нюры начинался в пять утра. Она тихонько одевалась и шла в