идеонаблюдение.
Николай Степанович попросил запись посмотреть. И на ней видно, как мимо соседей проходит девушка, очень похожая на Настю. Потом мелькают какие-то тени неясного происхождения, и в кадре оказывается Ленка.
Да-да. Ленка.
У Володи глаза полезли на лоб.
– Степаныч, а в котором часу это было? То есть запись сделана в какое время?
Участковый улыбнулся. Кажется, он догадывался, с кем Володя вчера пил на кухне красное вино.
– Четыре утра.
Володя призадумался. Посчитал в голове – когда они с Леной встретились, сколько ушло на разговоры, как много времени провели в объятьях друг друга. По всему получалось, что в три часа ночи он уже погрузился в счастливые сны. А она, значит, ушла. Сразу же, как он вырубился.
– Так Ленка же не колдует! Она не ведьма. Сама ж говорила! – нашел аргумент Володя.
– Ну, бабы народ непостоянный. Сегодня одно скажет, завтра другое. С покойниками говорить поди тоже не каждая умеет.
– Так, Николай Степаныч, ты меня не путай. Ну были на записи Ленка и Настя эта. Так и что? Они там пентаграммы рисовали или заклятия читали? Может, коров чужих доили?
– Да нет. Ни того, ни другого, ни третьего.
– Значит, перед законом обе чисты, – постановил следователь.
– Перед уголовным кодексом – чисты. А у людей в деревне свои законы, – возразил участковый.
– Ну какие такие «свои законы»? Ты о чем? Мы что, на острове, что ли, живем?
– Деревня, знаешь, она почти как остров. Маленький такой, но очень густонаселенный остров в открытом море. Я тоже от баб отшутиться пытался: что, мол, участковый против ведьмы сделает? А они так сказали: ежели управы на злодеек не найду, они им дома сожгут.
– А это уже уголовное преступление! – Володя прикурил новую сигарету.
– Угу… Только это еще доказать нужно будет. И виновного найти. А если там круговая порука, то еще попробуй докопайся, кто спичку поджигал. Короче говоря, я бабам объяснил, что они у меня быстро присядут, если на самоуправство пойдут. Но что дальше делать – понятия не имею. Так что… ты бы это… поговорил со своей Ленкой.
– Степаныч!
– Ой, а то я не вижу, что у вас шуры-муры!
Участковый ушел, а Володя вернулся в постель. Только спать ему уже совсем не хотелось. Он присел на край кровати, разгладил руками наволочки на подушках, провел ладонью по простыне.
– Вот ты где!
Пальцы нащупали заколку, упавшую в кровать во время страстной ночи.
«Значит, придется возвращаться к Тетериной. Ох, Ленка, что же все это значит?»
В квартире у Тетериной всегда было мрачно. Неважно, светит ли на улице солнце или уличные фонари – в ее жилище не проникал никакой свет. Даже лампочки в люстрах горели тускло, словно покрытые невидимой копотью.
– Я одного понять не могу: зачем они это делают? Зачем подставляются? – допытывал Володя ведьму. – Допустим, Ленка и Настя сговорились и стали подругами, у каждой есть свое особое умение, но какого черта они пошли по деревне людям козни строить? Какой в этом смысл? У коров надои портить – для чего?
Ведьма что-то готовила в зеленой эмалированной кастрюльке, выкрутив на полную огонь на газовой плите. Дух шел отвратительный, но Володя ничего не замечал.
– Так они не по своей воле, – ответила ему Тетерина, помешивая варево.
– Как это – «не по своей»? Разве их кто-то заставляет?
– Конечно. То их черти крутят. Черти это дело ух как любят.
– И тут черти! Ты мне голову-то не морочь!
– А ты как думал? Без чертей в нашем деле никуда. – И Тетерина хитро подмигнула следователю. – Что-нибудь Ленкино принес?
Володя передал ей заколку. Тетерина подошла, взяла в руки, понюхала и лизнула.
– Ну, допустим. А почему Ленка-то во все это ввязалась? – продолжал сыпать вопросами Володя.
Ведьма достала спички, зажгла одну и поднесла к заколке. Огонь закоптил и затрещал, вещица раскалилась. Когда держать ее стало больно, Тетерина кинула заколку в стакан с водой.
– Приворот на твоей бабе. Сильный. И еще что-то… какое-то темное воздействие… не могу разобрать.
– Приворот? – Володя был просто ошарашен таким вердиктом.
– Ну да. Приворот. Настя Ленку к себе приворожила. Глаза застила, воли лишила. Теперь живет твоя Лена Настиным умом, все делает, что та ей прикажет.
– Все, что Настя ей прикажет? А как же… – Володе не хотелось рассказывать ведьме про ночь любви, но та, похоже, сама все поняла или от своих чертей узнала.
– В постель к тебе она тоже не по собственному желанию пришла, не обольщайся. И грозят тебе теперь большие неприятности.
Ведьма вернулась к готовке.
Все происходящее с трудом укладывалось в голове у Володи – привороты, лишение воли, неприятности какие-то от близости с любимой женщиной.
– Так, я больше это слушать не могу. Мракобесие сплошное. Давай расколдовывай Ленку, и дело с концом. Сколько твои услуги стоят? Заплачу.
Ведьма расхохоталась, брызнув слюной:
– Не боись! Рассчитаемся. Ты теперь мне сюда свою бабу привези. Только так смогу ритуал провести.
Кадушкин вышел на улицу, вывел за собой Володю и широким жестом предложил коллеге посмотреть на длинный одноэтажный домик из белого кирпича, посреди которого шла параллельно земле темно-синяя полоса, а у входа висела табличка с гербовым двуглавым орлом, надписями «МВД России» и «Участковый пункт полиции», а также со временем приема граждан.
– Ты отдаешь себе отчет, куда ты пришел и что ты мне предлагаешь? – спросил Николай Степанович.
– Да, – просто ответил Володя.
Кадушкин схватил его за руку и, оглядываясь, не видел ли кто, снова затащил внутрь, в свой кабинет.
– Да ты совсем умом тронулся. Это ж похищение! Уголовщина! Киднеппинг!
– Ой, какой такой киднеппинг! Расколдуют ее – и пойдет на все четыре стороны. – Володю уже стала утомлять пафосность деревенского участкового.
– Володь, ты себя вообще слышишь? Живого человека, девку, похитить мне предлагаешь и силком к ведьме притащить, чтобы та ее расколдовала! Да если кто узнает, нас с тобой в психушке запрут. И сгноят там. Потому что это – ненормально!
– А дома жечь за то, что коровы не доятся, – это нормально? – парировал Володя.
– Дома пока никто никому не жег, – насупился участковый.
– Вот и не будем доводить до крайностей.
– А если бабу твою расколдуют, они обе с Настькой хулиганить по деревне перестанут или только одна? – Николай Степанович грозно навис над Володей, но тот, как говорится, был пуганый.
– Ну, Ленка точно перестанет. Хоть одной проблемой меньше. А потом, если она снова нормальной сделается, поможет нам и Настю в чувство привести.
– На уголовщину не пойду. Я представитель закона.
– Ты пару дней назад в гроб собирался, говорил, что тебе на все плевать, а теперь, значит, «представитель закона»? Ленка тебе, между прочим, помогала, когда ты пластом лежал и жить не хотел, а ты бросить ее решил? Пусть жгут девке хату? Так получается, дорогой наш представитель закона?
Кадушкин побагровел:
– Руки выкручиваешь, Володенька!
– А у меня другого выхода нет.
– Хорошо. Рассказывай, что придумал. Только помни: права на ошибку у нас с тобой нет. И у ведьмы твоей такого права тоже нет. Если привезем ей девку – обязана будет расколдовать!
Ленка, с тех пор как отправилась в гости к Насте несколько дней назад, дома не появлялась. Правда, на работу выходила. Но похищать ее у заправки опасно – могут быть свидетели. А караулить возле дома Строгановых еще опаснее – встречаться с ведьмой ни у Степаныча, ни у Володи желания не было.
Так что решили подождать ее рано утром по дороге к Клюквину, когда Ленка будет возвращаться после ночной смены.
Машину Володя на всякий случай взял у друга, чтобы не светить свою.
И, на счастье двух представителей закона, совершить свое беззаконие им удалось довольно легко и быстро. Николай Степанович был за рулем. Увидев Ленку, устало бредущую по дороге, он замотал лицо шарфом и лихо перекрыл ей путь. Не успела она понять, что происходит, как с заднего сиденья выскочил Володя и, набросив ей на голову холщовый мешок, затащил в машину.
Визжала Ленка знатно, несмотря на усталость и бессонную ночь, брыкалась и царапалась тоже изо всей своей девичьей силы. Но Володя все же умудрился сковать ей наручниками и руки, и ноги.
Ленка затихла.
Мужчины все делали молча в надежде, что она до поры до времени не поймет, кто именно ее похитил. Они боялись той неведомой силы, что жила в ней, руководила ее поступками, заставляла быть не такой, как обычно.
Когда Ленка перестала сопротивляться, им показалось, что она узнала их, поняла каким-то загадочным образом, кто именно затащил ее в машину. Но они даже представить себе не могли, что на самом деле чувствовала в этот момент Лена.
Солнечные зайчики слепили глаза. Лена сидела на берегу реки, свесив в воду ноги, и наслаждалась летом. С собой она принесла пакет спелой сливы, ее сок перепачкал руки и щеки, но это совсем не заботило Ленку. Она с удовольствием разламывала сливу и жадно запихивала в рот мякоть. Очередная косточка разбила прозрачную речную гладь – Ленка кидалась в водомерок.
Ей снова было пять лет. Почему? Она не думала об этом, просто было хорошо.
– Внучка, пойдем домой, я тебе блинов напекла, – услышала Лена за спиной голос прабабушки. – Сладкие, гладкие, как солнце яркие, с маслицем, с повидлом, конца-края им не видно!
Лена засмеялась беззаботным детским смехом:
– Спасибо, бабулечка!
Потом вскочила, выбежала на тропу, что ведет к деревенским домикам, а бабушки-то уже нет. Как так? Неужели так быстро ушла вперед и скрылась за поворотом? Она же старенькая совсем.
– Бабуля!
Тишина.
Лена быстрее зашагала по дорожке. Некошеная трава стояла выше головы. Раздвигая ее руками, она вышла на улицу, которая хорошо просматривалась, но прабабушки не было видно.