– Красивая ты девчонка, Ленка! – заметил один из них и как бы невзначай погладил ее по плечу. – Глаза у тебя… большие!
Что-то было в его улыбке… странное. Недоброе. Похотливое.
– Спасибо! – Ленка попятилась ко входу в клуб. Но почувствовала, что сзади кто-то положил руки ей на талию.
– Да ты не бойся! Поехали с нами кататься? – склонился к ее уху второй парень из этой компании. А третий уже тянул ее за сумочку в сторону машины, которая неприметно стояла за кустами.
Сердце рухнуло в пятки. Ленка закрутила головой в надежде увидеть рядом кого-то из класса. Но, как назло, все ее друзья были внутри, в клубе. На улице осталась только она и трое неизвестных.
– Не ломайся! Тебе понравится! – Тот, что стоял сзади, провел рукой по ее распущенным волосам. И Ленка почувствовала, что он примеряется, как схватить поудобнее.
– Давай, давай скорее! – Это тот, что отвешивал комплименты, уже открыл заднюю дверь авто.
Ленка растерялась, она что-то невнятно мычала и хлопала глазами, а незнакомцы продолжали подталкивать ее к машине.
– Так, а вы куда это мою девушку увозите? – Петя возник из ниоткуда в самый последний момент. Один из этой омерзительной троицы уже сидел за рулем. Секунда – и Ленку втащили бы внутрь машины и увезли в неизвестном направлении.
Тот парень, что стоял ближе всего к Ленке, на мгновение замер, и этого мгновения оказалось достаточно: Петр схватил Лену за руку и дернул на себя. Она прильнула к его груди, потеряв дар речи.
– Да на фиг нам сдалась твоя девушка! – Парни прыгнули в авто, и водитель завел двигатель.
– Получше себе найдем! – крикнул в открытое окно один из них. Тусклые фары скользнули лучами по асфальту и скрылись за поворотом.
Петя обнял Ленку, а она подняла голову и заглянула ему в глаза. Если он ее сейчас поцелует, она умрет на месте. Но тот только ласково улыбнулся.
– Дурочка. Не выходи больше без меня на улицу. Потанцуем?
И они снова танцевали.
Ближе к утру, когда небо за окнами уже стало светлеть, Петю выдернула с танцпола сестра Настя и потащила в сторону туалетов. Туда шел длинный темный коридор, заканчивающийся кладовкой. В кладовке они и начали разговор, а Ленка незаметно пристроилась за дверью, чтобы подслушать.
– Ты сдурел? Ты кому глазки строишь? Ленке?! – шипела Настя на брата. – Мы тебе уже нашли невесту. Так что давай без фокусов!
– А чего вы с матерью за меня всё решаете? Достали! Ты вообще сопля! Мала еще меня учить! С кем хочу, с тем кручу! – ответил Петр.
Ленка сбежала с танцев домой не попрощавшись. Потом весь день рыдала. Все казалось глупостью, издевкой. Зачем она только навязалась этому Петьке Строганову? Сразу ведь сердце чуяло, что добра не будет.
Но через три дня после праздника Петр поймал ее на улице.
– Батя мне машину иногда дает. Давай сгоняем в город в пятницу? – предложил он, краснея. – Там кино хорошее идет…
– Давай, – ответила Лена, не поднимая на него глаз.
Только ни в какое кино они не сгоняли. Потому что в тот же день Петя разбился на своей машине на выезде из деревни. На полной скорости въехал в старый дуб. Как? Почему его туда занесло? И трезвый был, и дорога прямая… Ответа ни у кого не было.
Со дня смерти Петра прошло несколько лет. Закончилась школа, началась учеба в ПТУ в соседнем городке. Ленка старалась не встречаться со Строгановыми, от их вида начинало болеть сердце. К счастью, они нечасто попадались на пути – бывшая одноклассница Настя уехала куда-то учиться, а родители ее были нелюдимы, просто так на улице в деревне их не встретишь.
Про Ленкин дар видеть невидимое в деревне уже многие прознали. Только часто путали это с ведьмовством. Мол, раз с мертвецами общаешься – значит, и колдовать умеешь. Но Ленка не колдовала и не ворожила, не гадала и не загадывала. Не по нутру ей это было. И всех, кто приставал к ней с очередной глупостью, посылала. В культурной форме.
Как-то раз пришел к Ленке Федька Дьяконов. Он в их школе учился на год старше. Лена на него сама, бывало, поглядывала – парень статный, умный, глаза ясные. После школы сразу в армии отслужил, не отлынивал. Как дембельнулся – на работу устроился. Не пил, опять же.
Вот расселся у Ленки на кухне, рядом кружка с чаем дымится, а он пальцем по клеенке на столе возит и сказать не решается.
– Лен, а Лен! Ты, говорят, это… ну… сама понимаешь… – пробубнил Федя невнятно.
– Не понимаю. Чего надо? – Ленка стояла, опершись на подоконник. По виноватому виду своего гостя она, конечно, догадывалась, что парень пришел с какой-то необычной просьбой.
– Ну, ты можешь то, чего другие не могут! – выдохнул Федя и посмотрел Ленке в глаза.
– Я могу щи сварить, ты можешь пи́сать стоя. Все, Федь, могут чего-то такое, что другие не умеют. Тебе чего?
– Тьфу ты! Я не о том! Ну, говорят, ведьма ты. Но я не против. Мне приворожить бы.
– Я не ведьма. И не колдую! – насупилась Ленка. – Кого ты там привораживать собрался?
Любопытства, конечно, у нее было не отнять.
Федька почесал бритый затылок, покраснел, выпил залпом кружку чая и признался, что нравится ему Настя Строганова. Но она на него ноль внимания. Вот он и решил поискать помощи, хоть бы даже и колдовской.
Ленка рассмеялась – вот дурень!
– В нашей деревне как раз Настина мама первая колдунья и есть. Она вас и сведет, если ты ей приглянешься. Будет у тебя теща – ведьма!
Федя из красного сделался пунцовым. Встал, потоптался неловко, сунул руки в карманы и ушел. Что он в итоге предпринял и как подкатывал к семейству Строгановых, Ленка уже не узнала. Только похоже, что ведьме Дарье, Настиной маме, жених понравился. Через год молодые расписались. А в день, когда родилась у Насти с Федей дочка, умер старший Строганов, Настин отец Илья. Семейство Дьяконовых осталось жить в доме Строгановых.
Ленка на их стороне деревни не появлялась. Что ей делать на Осиновой улице – ни родни у нее там нет, ни подруг, ни важных дел. Но она не сомневалась, что все покойники этого рода так и продолжают трудиться в огороде или в доме Строгановых-Дьяконовых. Почему бы нет, раз уж ведьма Дарья научилась их использовать. Хотя умерших было немного жаль – не так они, должно быть, загробную жизнь представляли. Ленка напоминала себе, что в чужую семью вмешиваться не стоит. Да и что она могла сделать? Если не умеешь говорить с ведьмой на одном языке, лучше и не соваться.
Как-то раз Ленка отправилась на речку Весточку стирать ковер. Это городские жители свои ковры по зиме на белом снегу выбивают. Так те ковры и деревенской грязи в глаза не видели. А в Клюквине всю жизнь ковры в реке мыли. Вот загрузила Ленка свой ковер в трехколесную тачку, чтобы на спине не тащить, и покатила. Пришла к воде, только расстелила – смотрит, а по берегу кто-то идет.
По зеленому пригорку при свете дня, не замечая ярких бабочек и толстых мохнатых шмелей, шел серый бесцветный призрак. Ленка присмотрелась – да это же Илья Строганов, покойничек. «Что ж он здесь делает?» – удивилась Ленка. А Илья пьяной походкой мертвеца шел прямо на нее.
Увидел живую, остановился, застонал. Ленка видела сквозь него, как через пыльную тюлевую занавеску. Запахло сыростью, гнилью. У Ленки заболело горло.
– Иди отсюда! – крикнула она покойнику. – Иди к своим!
Но мертвый Илья сделал еще несколько шагов к Ленке, и тут она увидела, что за ним волочится веревка.
– Ой, да ты повесился, что ли? – удивилась Ленка. – Тогда понятно.
Самоубийцу-то себе на службу не поставишь. Его душа потеряна для всех.
Призрак в ответ снова грустно застонал.
– Что ж ты повесился-то в день рождения внучки? И не стыдно тебе? Вот родне-то и пришлось скрывать, что ты самоубийца. Никто в деревне и не знает, – отчитывала призрака Ленка. Тот грустно кивал. – Чего тебе надо от меня? Иди прочь! Я тебе ничем не помогу. Ну, пошел! Брысь! – Она замахала на него руками.
Призрак отошел на несколько шагов. А Ленка вздохнула, сложила обратно в тачку свой нестираный ковер и пошла в деревню. Бросила ковер дома и отправилась на кладбище. Могилки семьи Строгановых было несложно отыскать. Род их старый, в этих краях жили давно, хоронили покойников рядышком.
Среди высоких берез и осин могилка Ильи: тяжелая гранитная стела с фотографией мужчины в парадном костюме. Рядом памятники поскромнее – его отца и матери. А за ними чуть правее родители Дарьи Строгановой, в девичестве Козловой, и родители ее матери.
Солнечные зайчики пробивались сквозь листву, играли на надгробных плитах. Ленка присмотрелась к датам жизни и смерти членов этой семьи.
На берегу, когда она ругала неупокоенную душу Ильи, ей в голову пришла одна мысль. Она и отправилась на кладбище, чтобы проверить. И точно! Все сходилось. Старшие мужчины в этой семье умирали, когда у дочерей рождались первенцы. Точнее – первеницы.
Так, в день, когда родилась Дарья, умер ее дед. А в день, когда родилась Настя, отошел на тот свет Дарьин отец.
Ленка слышала, что ведьмы питают свои силы мужской энергией. А строгановские колдуньи, судя по всему, не просто сосали силы из мужиков – они их буквально приносили в жертву новорожденной ведьме. Старшая дочь рождается – старший мужчина умирает. Понятно, что не своей смертью. Но жертвоприношения они научились маскировать.
Илья слыл по деревне умным и рукастым мужиком. И хотя ведьмы отлично умеют отводить глаза, он, видимо, догадывался, что его ждет. И покончил с собой – только бы не стать частью черного ритуала по инициации новорожденной ведьмы. Что ж, его выбор.
«Интересно все-таки, что ж строгановские бабы с Петькой сделали, чтобы он на машине разбился?» – поймала себя на запретной мысли Ленка. С тех пор как парня не стало, она не разрешала себе о нем вспоминать. От таких воспоминаний болела душа.
«Любопытство сгубило кошку…» Или нет: «От любопытства кошка сдохла!» Кажется, так говорила любимая прабабушка Нюра. Но Ленка редко слушалась взрослых.