– За что? – Володя попытался приблизиться к Лене, но заметил, как она сжалась, услышав его голос. – На, возьми. – Он протянул ей Настино зеркало. Но Лена не обратила внимания на то, что он держит в руке.
В коридоре показался участковый, забрал артефакт и передал ей.
– Уезжай, Володь. Просто уезжай. Сам виноват. Давай помогу тебе добраться до выхода.
Володя отдернул руку, отвергая помощь Николая Степановича, и поковылял на костылях прочь.
Лена держала Настино зеркало в руках и думала о том, как правильнее поступить. После всего, что случилось с ней за последний месяц, недостаточно было просто разбить магический артефакт и выпустить души покойников. Она понимала, что акт освобождения этих несчастных ничего не изменит: Настя найдет и насобирает новых умерших, не этим зеркалом – так другим. И все продолжится.
Лена чувствовала себя втянутой в какую-то давнюю игру, которая началась задолго до ее рождения и еще не скоро закончится. Неприятно было ощущать себя пешкой, чья жизнь – объект манипуляций, за которую кто-то другой решает, что она должна делать, в чем ее миссия, будет ли у нее ребенок, останется ли она вместе с отцом этого ребенка и не придется ли ей посвятить все дни своего существования борьбе с другой такой же марионеткой, то есть Настей.
В последние дни Лена часто думала о том, что все важное в ее судьбе уже свершилось. И теперь у нее только пассивная роль: реагировать и наблюдать, но не создавать события своей жизни.
Некие силы наделили ее даром видеть мертвецов. И она приняла этот дар и согласилась помогать душам умерших.
Некие силы предопределили ее рождение в деревне, где живет Настя – потомок черных ведьм, продолжательница дела своей матери.
Настя лишила Лену воли, ввела в морок и сделала так, что она отдалась Володе. И теперь в ее чреве зреет плод этой ночи. И по воле судьбы Лена вынуждена сделать все, чтобы Володя покинул ее родные края, уехал как можно дальше и никогда не возвращался. Она обидела его намеренно. Специально обвинила в изнасиловании. Она хотела причинить ему как можно больше боли. Потому что не видела другого выхода. Если бы Лена рассказала ему, почему прогоняет, он бы не ушел.
«Так, все! Не думать о Володе, не думать! Не думать! Надо думать о Насте. Надо думать о ведьме». Лена решила, что должна попытаться остановить заклятую подругу. Не противостоять ей, исправляя сделанные ею пакости; не спасать украденные ею души, а раз и навсегда прекратить все это. Уничтожить зло. «Это единственный способ начать играть по собственным правилам», – пришла к выводу Лена.
Задумавшись, она вышла на Осиновую улицу. Здесь, на дороге, которая просматривалась в обе стороны, Лена почувствовала себя неуютно, словно ведьма могла за версту засечь ее присутствие.
Лена зашла за колодец, стоящий в кустах шиповника, и тут обратила внимание, что на лавочке возле него отдыхают две Настины соседки. Они не могли видеть Лену, а вот ей было их и видно, и слышно.
– Как твоя Машка? – спрашивала одна женщина у другой. – Молоко пошло? Я ездила в соседнее село к батюшке, набрала святой воды, своей Пеструхе даю.
– И что твоя корова?
– Да не пойму пока. Кажись, очухивается.
– Надо и мне съездить. Повезло же нам на одной улице с этой ведьмой жить.
– И не говори! Вчера мимо забора ходила, на моего мужа зыркала. Представляешь? А вечером он с радикулитом слег. Сглазила.
– Мама дорогая! И ты молчишь?
– А что я скажу? Я рот открою – а она мне внука попортит. Или дочку. И что тогда?
– Надо прогнать ее! Пусть в другую деревню едет. Или в лес уходит. Мать Настькина на что сильная была, а такого себе не позволяла! Никогда я не слышала, чтобы она деревенских мужиков проклинала или скотину. Мирно жили. А эта… тьфу!
– И как ты ведьму прогонишь? Участковый уже сказал: нету такого закона, чтобы за колдовство в тюрьму посадить.
– Так давай ей дом спалим!
– Да что ты городишь! Это ж уголовщина! А если дети ее приедут, а если она не выберется… Грех на душу возьмешь?
– А ты, я так поняла, не против вдовой стать? Мужа твоего сведет в могилу – тогда запоешь… Да только поздно будет!
– Да ну тебя, Егоровна! Не могу я так! Не по-христиански это.
Женщины распрощались, подняли свои ведра с колодезной водой и разошлись по домам. А Ленка подумала, что только что они подарили ей хорошую идею.
Услышав стук в дверь, Настя с неохотой оторвалась от старой маминой записной книжки, где у той хранились рецепты разных зелий – от хворей и зависимостей, для хворей и зависимостей, от беды и бедности, для беды и бедности.
На пороге стояла Тетерина.
– Здравствуй, девонька-красавица! Я опять к тебе.
– Заходите. – Настя была не рада видеть Светлану Васильевну.
– Что-то ритуал твой не помог, моя хорошая. Сосед молодой как воротил от меня нос, так и воротит. Даже сумку из магазина поднести не помог.
– Не делала я ритуал.
– Как же так?
– Помешали. В следующее полнолуние сделаю. Придет ваш сосед, на коленях стоять будет, лишь бы вы его впустили.
– А не врешь?
Настя сверкнула глазами на Тетерину.
– Не серчай, девонька. Я смотрю, дома ты одна, мужа нет, детей нет. Откуда, думаю, одинокой молодухе понять тоску женщины в возрасте.
– Все у меня есть! И муж, и дети. У свекрови они сейчас.
– Ой-ой! Как же так? Надолго ли?
– До лета. В школу там пошли.
– Ой, молодцы какие – в школу пошли!
– Что-то вы, Светлана Васильевна, много вопросов задаете. Не переживайте, если обещала, я все сделаю, слов на ветер не бросаю.
Настя снова сурово посмотрела на Тетерину. Старая ведьма не сдержала улыбку.
– Спасибо, голубушка. Мужу и детям здоровьечка! Жду! Жду с нетерпением следующего полнолуния!
И, как только вышла за порог, написала Ленке сообщение:
«Нет никого. Живет одна, гостей сегодня-завтра не ждет. Делай то, что хотела».
Когда стемнело, Ленка отправилась к Насте.
Обычный человек, может, и побоялся бы идти к ведьминому жилищу со стороны леса, но только не Ленка. В темноте деревьев ей спокойно. Монстр прячется не там, он сидит у теплой печи, пьет чай и сушит травы.
В заборе Лена без труда отыскала небольшую незапертую калитку. Строгановы пользовались ею, чтобы ходить в лес со своей территории за грибами или ягодами. Через нее Лена попала на участок. Огляделась. Поблизости не было ни живых, ни мертвых. Теплым желтым светом горели два окна в доме. Лена подобралась к тому, за которым у Насти располагалась жилая комната. Осторожно заглянула внутрь и увидела Петра.
Ее первая школьная любовь… Он так и служит Насте после смерти. Давно Ленка не встречала его призрак. Теперь, глядя на бледное мертвое лицо парня, она уже не жалела себя, своей потерянной любви. Только острое чувство несправедливости щемило сердце – это ведь родная мать привела парня к смерти. Лишила жизни за непослушание.
И хотя виновница его гибели сама уже в сырой земле, дух Петра все еще не может найти покоя – родная сестра не пускает его на тот свет.
Лена закрыла глаза и прислушалась к себе. Надо помочь Петру упокоиться. Это будет правильно.
Она прикоснулась ладонью к окну, за которым увидела дух парня, и произнесла его имя.
Петр поднял на Лену бесцветные глаза, протянул к ней руку.
– Иди ко мне! – тихонько позвала Лена.
Дух подплыл ближе, прикоснулся к ее ладони с другой стороны стекла, и сила, которую давал Лене зарождающийся ребенок, словно склеила их.
Лена без труда вытащила Петра из дома, буквально сквозь стену вытянув его на улицу. Дух не сопротивлялся. Он смотрел на нее не отрывая глаз и даже, кажется, слегка улыбался. Петр был рад встрече с Ленкой.
Она отвела мертвого парня на кладбище, и они, все так же не расцепляя рук, сели на лавочке у надгробия с его именем.
– Отдохни. Ты заслужил покой. – Лена смотрела на призрак с нежностью, а он на нее – с благодарностью и любовью.
– Спасибо, – сказал Петр одними губами, отпустил ее руку и погрузился в могилу.
Надо было возвращаться к Настиному дому. Теперь она совершенно точно там одна.
На этот раз Лена смело постучалась в дверь. Настя открыла, и первое, что она увидела, – свое зеркало, в котором томились пойманные души.
Не медля ни секунды, Лена бросила его на пол и раздавила каблуком. Настя не видела своих освобожденных пленников, но понимала, что Лена выпустила их, разбив магический артефакт на пороге ее дома.
Лена зашептала заговор, который должен был отвязать умерших от Насти, чтобы они могли уйти в мир иной и упокоиться.
Настя, глядя Лене в глаза, улыбнулась.
– Думаешь, это последние покойники, которых я поймала?
Лена закончила ритуал и ответила ведьме:
– Нет. Но чтобы ты больше не делала этого, я пришла очистить тебя.
– А не боишься? Из нас двоих ведьма я, а не ты.
– Все боятся ведьм. Но лучше бы боялись тех, кто сжигает их на кострах.
Когда участковый Кадушкин проснулся среди ночи от воя сирены пожарной машины, он сразу все понял. Николай Степанович оделся и отправился на Осиновую улицу к дому молодой колдуньи. К этому времени огонь уже сожрал строение целиком. Полыхало знатно. Пожарные приступили к своей работе, но все понимали: дом они не спасут, от него уже почти ничего не осталось.
К счастью, до соседей жар и огонь не достали. Но вся улица высыпала смотреть, как горит ведьмино жилище.
Не увидев в толпе Настю, участковый подошел к начальнику пожарного расчета. Тот сообщил, что внутрь его люди пока не заходили, но, по свидетельствам очевидцев, хозяйку дома видели живой уже после того, как начался пожар. Кто-то увел ее с улицы – наверное, успокаивать.
Кадушкин присмотрелся к лицам соседей. Две женщины, которые совсем недавно собирались спалить Насте дом, с ошарашенными лицами смотрели на происходящее и попеременно крестились.
– Ну что, козочки мои, поедем в участок! От вас поступали угрозы, я сам слышал. А теперь, стало быть, осуществили задуманное? Придется вас арестовать!