– Нет. В замке Твердобородого Головешка имел бешеный успех по той причине, что в его сагах присутствовала та самая изюминка, ведь он давненько не проводил ночь с женщиной. Но не у Эйдвина Бычья Кость – благодаря вдовушке. С той поры прошло достаточно, но не чрезмерно много времени, чтобы изюминка у Теда появилась, но на его выступлении могли присутствовать дамы. Найти себе подругу в каталажке Теодору вряд ли удастся, а сама она станет залогом, что изюминка не пропадет. В нужный момент мы освободим Теда и проследим за тем, чтобы он постоянно был на наших глазах. И тогда, уверен, победа ему обеспечена.
– Искусство, оказывается, такое сложное дело! – пораженно сказала Мэри после моих дефиниций. – Никогда бы не подумала, что в нем настолько много зависит, казалось бы, от никаким боком не относящихся к нему вещей.
– Все так и есть, – кивнул я. – Кстати, а где виконт?
– Оду пишет.
– Не понял?
– Торжественное стихотворение, – пояснил Блез.
Значение слова я знал и без него. Непонятно было – по какой причине Антуан за нее взялся.
– По поводу твоей будущей победы над лероксом. Виконт же не знает, что бой не состоится. И еще он делает зарисовки.
– Какие зарисовки?
– Разные. Как ты, Лео, поставил ногу на поверженное чудовище. Как ты проткнул монстра насквозь шпагой, уж не знаю, почему именно ею. Но больше всего мне понравилась та, где ты поднял лерокса над головой и собираешься его метнуть. Нет, умеет же человек рисовать! Ладно тебя, Лео, но лерокса Антуан видел единственный раз, но он у него как живой! Талант! С одой, правда, у него дела похуже идут – всего три строчки написано. Сказать ему, чтобы зря не мучился? Как с жизнеописанием Черного Корсара?
В те времена, когда я вынужденно им являлся, что-то не заметил, чтобы виконт мучился. Наоборот, получал от своей работы истинное удовольствие. Жаль только, пропал его труд на дне океана, вместе с нашим «Морским орлом».
– Не надо. Нашел себе человек занятие по душе, пусть забавляется. – Отказываться от поединка я не собирался, к тому же оду мне никто еще не посвящал.
Где находится Казимир, я даже спрашивать не стал. Да и какой в том был смысл, если его громкий, почти истеричный голос то и дело раздавался за окном? Казимир настолько вошел в роль оруженосца Блеза, что и сейчас не оставил в покое воинов его дружины, обучая их всему сразу – в какую сторону мешать похлебку в котле половником, как правильно усаживаться у очага и так далее. И еще Казимир без конца повторял: все они настолько бестолковы, что им ни за что бы не выжить на необитаемом острове.
В списке не завершенных на сегодня дел оставался только разговор с Блезом наедине. Чем я и занялся, заявив ему, что нам необходимо промочить горло.
– Блез, – сказал я, едва мы уселись за столом и нам принесли кувшин пива, – мне нужно с тобой посоветоваться.
– Слушаю тебя, Лео.
– Значит, так: схватки с лероксом я избегать не намерен. План мой таков, и, если ты найдешь в нем изъяны, сразу же говори.
В общем-то план на бой у меня не изменился нисколько. Вначале мне нужно лишить лерокса зрения, благо что у него такие большие глаза. Затем нюха. У него останется еще слух, но с этим придется смириться. Тем более могу себе представить, какой там будет стоять рев. Дальше измотать лерокса так, чтобы он рухнул без сил и стал моей легкой добычей. Охотно верю, что шкура у него почти непробиваема. Но если у виконта занять на время шпагу, получится добраться до мозга зверя через ухо. Главное, измотать, и тут мне на помощь должна прийти моя ловкость. Зверь мечется в ярости, но никак не может меня ни увидеть, ни унюхать и в конце концов выбивается из сил. Детство мое прошло в передвижном цирке шапито, потому навыков акробата у меня сколько угодно, необходимо только их обновить. И все-таки подстраховаться стоило. Возможно, что в какие-то моменты рева толпы не будет, и паузы должны заполнить нанятые Блезом люди.
Блез выслушал меня не перебивая. Затем, какое-то время обдумывая, молчал.
– На словах звучит как будто бы убедительно, и людей найдем. Болты у тебя из отменной стали, из арбалета ты стреляешь как Громовержец, и потому есть шанс покончить с лероксом первым же выстрелом. И со средством против нюха помогу. Знакома мне одна смесь, которая у собак на несколько дней его убивает. Лерокс, конечно, им не чета, но ведь и тебе столько времени не нужно. Вопрос только в том, чтобы точно в ноздри ему угодить.
Размышлял я недолго.
– Блез, помнишь аборигенов на Диких островах и их духовые трубки?
– Помню, конечно, ловко они с ними обращаются! Только трубки у них почти во весь рост, тебе такая точно не подойдет.
– Во весь рост нужды нет. Длиной с локоть, на одном конце кожаный мех размером и формой напоминающий грушу. Главное, резче по меху ударить. Далеко смесь не улетит, но далеко и не надо. На всякий случай две штуки. Изготовить возьмешься?
– А то, Лео! Не сам, конечно, найду мастера. Затем опробуем на новобранцах, им на пользу будет: война – это такая штука, когда от врага можно ждать любую подлость. Само испытание Казимиру поручу. – Блез прислушался к ругани за окном, где оруженосец продолжал зверствовать. – Нет, определенно его до заместителя повышу, уж больно хорош! Кстати, может, и ты мне что-нибудь толковое подскажешь для состязания мечников?
– Есть у меня в запасе одна уловка…
– Ну и в чем же она заключается?
– Перед выпадом делаешь шаг назад.
Орм убеждал, что она всегда срабатывает, и, возможно, мне просто повезло. Блез задумался.
– Что-то как-то не совсем все понять, – наконец признался он.
– Один из твоих людей ее отлично знает, спроси у него.
– И у кого именно?
– Волчья Пасть.
На том мы и разошлись. Уже вечером, перед тем как провалиться в сон, я спросил у Рейчел:
– Скажи, любимая, а перстень не может прибавить человеку ловкости?
Уж что-что, а она мне нисколько бы не помешала.
– Увы, Лео!
– Может, ты просто позабыла? Просмотри еще раз книгу, вдруг и найдется такой узор.
– Я ее почти наизусть уже выучила! Тем более сам Ависьен пишет, что добавить ловкости человеку невозможно без того, чтобы он много и упорно не тренировался: такова, мол, его натура, и даже Прежним не удалось ее обойти. Кстати, можно улучшить память.
Память – штука замечательная, но в предстоящей битве она не поможет ничем.
Следующий день я полностью посвятил акробатике и стрельбе из арбалета, чередуя одно с другим, а также время от времени совмещая. Болты, даже в прыжках, сальто и перекатах, всегда ложились точно в цель – кружочки, которые обозначали глаза лерокса. Они были нарисованы на щите величиной в человеческий рост, и с ним туда-сюда бегал Казимир, одолженный мне Блезом на некоторое время. И потому вышло так, что посмотреть на своего будущего визави я отправился уже под вечер.
Лерокс действительно представлял собой страшное зрелище. Но глаза, в отличие от того, в чем меня уверяли, оказались самого обычного размера. Еще в них явственно виделись такая тоска и безысходность, что, когда мы встретились с ним взглядом, я вздрогнул и весь остаток дня находился под впечатлением.
Вызволять накануне конкурса Головешку мы заявились всей нашей компанией.
– Лео, а пораньше было нельзя? – первым долгом спросил он.
Лгать я не стал.
– Конечно же можно. Но пойми, Теодор, это для твоего блага.
Освобождать Теда из подобного рода неприятностей стало для меня своего рода хобби, настолько часто все происходит. Мне давно было известно – к кому подойти, сколько предложить, какие сказать слова. Над последним я даже не задумывался, ибо они всегда были одинаковыми. Как и тяга тюремщиков к деньгам везде.
– Ну и какое может быть благо в том, чтобы просидеть в каталажке лишнее время?
– Головешка, да ты даже по-другому выглядеть начал! – горячо поддержала меня Рейчел. – Глаза прояснились, цвет лица стал нормальным.
– Могли бы и на постоялом дворе запереть, – буркнул Теодор.
– Ну и где гарантия, что тебе, лазутчику, не удалось бы сбежать? А так тебя охраняла городская стража.
Которой, кстати, сначала пришлось заплатить, чтобы глаз с него не спускали, а затем – чтобы выпустили на волю.
Блез забавлялся, но Тед принял его слова за чистую монету.
– Логично, – кивнул он.
– Ну так что, Теодор, к выступлению готовы? – поинтересовался у него виконт Антуан.
Тогда-то Головешка и заявил:
– Что-то нет настроения глотку драть после отсидки. Кстати, я несколько новых песен узнал, про узников. Хотите послушать?
Понятно, что мы категорически отказались. Слова у них слишком просты, мелодии заунывны, а когда поют тюремные песни, обязательно гнусавят, так принято.
– Головешка, ты что?! – ужаснулся Казимир. – Как это нет настроения?! Леонард, значит, жизнью рисковать будет, а тебе даже глотку драть настроения нет?
– Ладно, шучу, – сказал Теодор. – Кому и когда деньги были лишними?
– Та-ак! – зловеще протянула Рейчел. – Где это Лео собрался рисковать жизнью?! Что мне неизвестно?!
Казимир виновато потупился, сообразив, что проговорился, ведь мы условились, что поставим ее перед фактом.
– Милая моя, – приобнял я жену за плечи, – Теодор ведь прав. Сама знаешь, как у нас сейчас с ними. В конце-то концов, не продавать же твои драгоценности?
– Лео, я готова не то что драгоценности – платье с себя продать, лишь бы сохранить мужа!
Ответить я не успел, поскольку откуда-то донеслось:
– Смотри, вон он идет, человек, который будет биться с лероксом. Герой!
И я уже многозначительно посмотрел на жену, когда раздался другой голос:
– С виду как будто бы неглупый человек. – После чего философски заметил: – В жизни так часто бывает – внешность обманчива. Это же каким идиотом надо быть, чтобы не понимать – лерокс как орех его расщелкнет. Вот что делает с людьми жажда наживы!
«Сейчас я тебя самого расщелкну!» – зло подумал я, пытаясь распознать среди толпы того, кто назвал меня идиотом в присутствии жены. Увы, безрезультатно.