А до этого Гаррисон имел честь присутствовать на свадьбе русского посла. Бодиско тогда было пятьдесят четыре года, а его избраннице, американке Гарриет Брукс Уильямс, всего шестнадцать. Тем не менее брак был удачным, насколько Гаррисон мог судить – а он не раз и не два побывал у них в гостях, как до, так и после того, как он стал президентом. Да и первая леди, которая из-за плохого здоровья редко принимала гостей, очень любила приглашать именно Гарриет и Александра – тем более после того, как русские врачи осмотрели миссис Гаррисон и прописали ей какие-то препараты, которые действительно помогли ей, и она частично избавилась от своих хворей.
Но сейчас Гаррисон терялся в раздумьях, почему Бодиско попросил его об официальной встрече, вместо того чтобы обсудить все интересовавшие его вопросы за стаканчиком ржаного виски производства Мичтера, который президенту поставляли из Пенсильвании. Да, сейчас в моду вошел виски из кукурузы, особенно из графств Бурбон в Кентукки и Линч в Теннесси, но президент предпочитал то, что было модно в далекие годы его юности. И где-то два-три раза в месяц Гаррисон и Бодиско любили посидеть вместе, пропустить стаканчик-другой, то в Президентском особняке, то в доме у Бодиско в Джорджтауне, и заодно обсудить различные темы, как чисто личные, так и не совсем.
– Мистер президент… – произнес Бодиско.
Гаррисон сразу же обратил внимание, что его русский приятель обратился к нему не «Билли», как он его обычно называл, когда они были вдвоем, а вполне официально.
– Мистер президент, мне хотелось бы обсудить с вами кое-какие важные моменты, связанные с взаимоотношениями между нашими странами, если вы, конечно, не против.
– Пожалуйста, Алекс, – Гаррисон назвал своего визави так, как всегда называл, когда они коротали время за стаканчиком. – Не хотите виски или вина?
– Мистер президент, я, конечно, не откажусь, но давайте лучше сначала я расскажу вам то, что мне поручили передать вам из Санкт-Петербурга. Во-первых, вот это послание его величества российского императора Николая Павловича, – Бодиско достал из кожаной папки плотный пакет, на котором красовалась печать с изображением двуглавого орла.
Гаррисон вскрыл пакет и начал читать письмо, написанное каллиграфическим почерком. Подписано оно было, действительно, русским императором. Но, чем дальше он углублялся в чтение, тем больше он хмурился. Закончив чтение, президент хмыкнул, осторожно положил бумагу на стол, а потом внимательно посмотрел на Бодиско и спросил:
– Значит, ваш император полагает, что индейцы, живущие на северо-западе Луизианской территории[58], уже находятся под покровительством русской короны? И его величество извещает меня о том, что эти люди не желают иметь никаких дел с Североамериканскими Соединенными Штатами? Он просит меня больше не посылать туда наши войска. Значит ли, что эти земли теперь закрыты для переселенцев?
– Именно так, мистер президент. Вот доказательства того, что Второй драгунский полк с приданной ему артиллерией нарушил все существующие договоренности с индейцами сиу и напал на их территории, убивая мирных жителей и насилуя женщин. Извольте ознакомиться с фотографиями, сделанными на месте индейских поселений.
И Бодиско извлек из своей папки и передал президенту стопку бумаг и фотографий. Да, Гаррисон и сам много лет воевал с индейцами, но то, что он увидел на этих фотографиях, его поразило до глубины души. Да, он позволял своим людям убивать пленных и снимать с мертвых индейцев скальпы. Но мертвые женщины и дети с окровавленными промежностями, которые зачастую были вырезаны, и седла, «украшенные» женскими гениталиями… За такое любой из его солдат точно угодил бы под трибунал.
А русский посол тем временем продолжил:
– Вооруженные силы Русской Америки вынуждены были прийти на помощь этим несчастным. Они разбили наголову ваших драгун. Мне поручено сообщить вам, что, после того как Конгресс ратифицирует документы, фиксирующие новое положение вещей, мы готовы отпустить на свободу генерала Кирни, а также майора Мейсона и других офицеров, которые не несут личной ответственности за эти зверства. Мы также готовы передать вам тех солдат, которые не участвовали в военных преступлениях. Таких, к счастью, если не большинство, то как минимум половина.
– Я понимаю, что у нас нет выбора, – покачал головой Гаррисон. – Конечно, у нас в Конгрессе и в Сенате найдутся горячие головы, которые станут требовать, чтобы мы начали войну с русскими и их индейскими прихвостнями. Я категорически против этого!
Гаррисон был не только политиком, но и генералом, и трезво смотрел на вещи. Второй драгунский полк он знал лично. Это была часть, получившая хороший боевой опыт в войне с семинолами. Нельзя сказать, что он состоял из необученного сброда. И если уж русские с ним справились без особого труда, значит, нужно будет сделать соответствующие выводы. Во всяком случае, против индейцев, которые теперь будут сражаться вместе с русскими с вооруженными силами Североамериканских Соединенных Штатов, у него не было в наличии достаточного количества сил. К тому же вот-вот должна была начаться кампания на Юге.
– Я прекрасно вас понимаю, мистер президент, – невесело улыбнулся Бодиско. – Но, как мне кажется, альтернативные варианты могут быть еще хуже. Поверьте, лично мне такое развитие событий тоже не доставит большого удовольствия – все-таки ваша страна для меня стала родной, здесь мой дом, моя семья. Но я – человек, находящийся на государственной службе, и обязан делать то, что мне поручил мой император.
– Хорошо, Алекс. У вас еще есть ко мне вопросы?
– Есть, мистер президент. Мое правительство недовольно узурпатором, пришедшим к власти во Франции, и не будет против, если к власти там придет человек, имеющий не меньше, а, пожалуй, и больше прав на престол покойного французского императора Наполеона Бонапарта. Царь Николай надеется, что вы не будете этому чинить никаких препятствий.
– Мне кажется, что в данном случае имеется в виду Джером Бонапарт, – он же мистер Паттерсон, – усмехнулся Гаррисон. – Нет, я ничего против иметь не буду. Но у меня есть вопрос к вашему правительству. Или даже к вам. Вам, вероятно, хорошо известно, что у нас существуют серьезные разногласия с Мексикой. А еще их больше у молодой Техасской республики. Да, хоть эта земля и заселена выходцами из нашей страны, но они не являются ее частью. Тем не менее они согласны принять нашу помощь.
– Другими словами, Североамериканские Соединенные Штаты готовы выступить союзниками Техасской республики. И, если понадобится, выступить на стороне Техаса против Мексиканской Федеральной Республики в случае военного конфликта.
– Именно так. И мы надеемся, что Российская империя не будет возражать против этого нашего решения.
– Во-первых, мистер президент, у Российской империи есть своя колония на тихоокеанском побережье – Русская Америка. Более того, у нас с правительством Мексиканской Федеральной Республики достигнуты предварительные договоренности о долгосрочной аренде всей территории Верхней и Нижней Калифорнии и некоторых граничащих с ними земель. Поэтому мы вряд ли будем сидеть сложа руки, если увидим, что некая третья держава станет претендовать на эти земли.
Гаррисон не выдержал и недовольно поморщился. Ведь именно Калифорния была главной целью этой войны. Тем более что русские уже и так прибрали к своим рукам земли за рекой Миссисипи, которые по праву принадлежали его стране. Но он хорошо понимал, что Россия на данный момент неизмеримо сильнее, чем его страна, и вооруженное противостояние ей может закончиться катастрофой для Североамериканских Соединенных Штатов. Ну, ничего, придется согласиться, а потом все может измениться.
А Бодиско тем временем продолжал:
– Более того, частью парафированной версии договора является обязательство Российской империи прийти на помощь Мексиканской Федеральной Республике в случае нападения на последнюю.
– Скажите, этот договор ратифицирован или нет?
– Это мне, увы, неизвестно, мистер президент, – Бодиско огорченно пожал плечами. – Но, если мне что-то станет известно, то я вам непременно об этом сообщу.
– Будем ждать решения вашего императора, – Гаррисон неожиданно улыбнулся. – Алекс, не кажется ли вам, что после таких новостей нам стоит выпить по стаканчику виски от Мичтера. Только не говорите, что вам сегодня не хочется это сделать…
– Не скажу, Билли, – Бодиско неожиданно подмигнул президенту. – Не скрою, я с удовольствием выпью с вами. Тем более что мы уже сделали все, что должны были сделать. Можно теперь вспомнить и о себе.
Толстенький клерк с ярко выраженной лысиной, покрытой цыплячьим пушком, задумчиво посмотрел на визитера, поднялся со своего стула, чуть поклонился и привычно произнес:
– Добро пожаловать в вашингтонский офис банковского дома Братья Браун и Компания! Меня зовут Джеймс Грин. Чем могу служить?
– Хорошего дня, мистер Грин! – ответил визитер с акцентом, выдававшим уроженца туманных берегов Темзы. – Меня зовут Ричард Харрис. Насколько мне известно, ваш банк является партнером банковского дома Ротшильда, не так ли?
– Именно так, мистер Харрис, именно так! – слащаво улыбнувшись, как если бы общение с этим Харрисом было бы для него самым счастливым моментом целого дня, а то и всей недели, произнес клерк. – Что вам угодно?
– Вот моя банковская книжка. Мне хотелось бы получить сумму в триста двадцать один фунт стерлингов, двенадцать шиллингов и десять пенсов. В долларах, разумеется.
Когда Грин услышал цифры, он сказал уже совсем другим тоном:
– Мистер Харрис, пройдемте со мной. Мистер Браун будет рад с вами познакомиться.
Эндрю Браун оказался в какой-то мере противоположностью своему клерку. Высокий, рыжеволосый, голубоглазый, одетый по предпоследней лондонской моде – последняя, похоже, просто не успела дойти до бывших английский колоний. И только когда он заговорил, стало ясно, что он все-таки не англичанин.