– Боже милостивый!..
С каждой перевернутой страницей он все сильнее менялся в лице.
– Ты говоришь о фотографиях с места преступления, где в левом верхнем углу есть небольшой дефект пленки! Но это закрытая информация. Как ты узнал?
– Просто увидел, вот и все.
– Жертва, связанная колючей проволокой… Крюк во рту… О господи… Ты записывал это в пятницу, а Либерман убили в ночь с субботы на воскресенье.
– Либерман… Эта фамилия мне смутно о чем-то напоминает…
– Это та самая девушка, которая готовила выставку изображений изуродованных лиц в Лионе. Брюнетка, ты с ней встречался в «Трех Парках». В шестом номере.
Стефан принял удар и впал в еще большее отчаяние:
– Все связано… Мы запутались в совпадениях, они нас оплели, словно нити из клубка шерсти.
Вик читал, покусывая себе ногти, и, совершенно сбитый с толку, отложил записную книжку.
– А те следы от уколов на правом предплечье, о которых ты пишешь…
– Они пока не появились. А ты что думаешь?
– Убийца вкалывал жертвам морфин в правую руку, в предплечье.
Стефан растерянно закатал рукав:
– А кровь у меня на руках, в первом из кошмаров… Значит, он пытался меня убить? А я от него удрал?
– Он устраняет всех, кто имеет отношение к твоему миру. Всех, кто выставляет уродство на всеобщее обозрение и пользуется этим для удовлетворения своих амбиций. Такими были Леруа и Либерман. Да ты и сам соответствуешь облику его жертв.
Стефан сильно побледнел. Вик встал и сделал несколько шагов.
– Да нет, пожалуй. Все это просто невозможно, – пробормотал он. – Никто не может знать наперед, что произойдет, и ты не можешь управлять будущим. Ведь тогда придется подвергнуть пересмотру множество вещей. Ты… ты…
– Что? Я псих? Или я и есть тот самый убийца, которого ты разыскиваешь? Ты думаешь, это я убил обеих женщин? Что я пожелал зла твоему ребенку и убил его сегодня утром? А дефект пленки? Ты же сам сказал! Как? Как я смог угадать?
Вик поднял тяжелый камень и запустил им в дерево.
– Вот черт! Но как такое может быть?
– Не знаю, Виктор. Ни черта я не знаю. Но это происходит со мной. И уверяю тебя, радости в этом мало. Я, правда, могу угадать номера ближайшего тиража лото, но это не стоит того ужаса, что идет с ним об руку. Это хуже проклятья.
Полицейский положил перед собой записную книжку:
– Ты здесь описываешь лицо убийцы! Ты приводишь факты, о которых могла знать только полиция! Как ты-то сам оказался замешанным во все это? Как смог получить информацию, пусть даже и из будущего?
Стефан развел руками:
– Но… неужели тебе еще не ясно?
– Что – не ясно? Что я спорю с ясновидящим во сто крат сильнее меня?
– Нет! Что мы движемся в петле времени! И я постоянно оказываюсь к чему-то причастным, потому что… это будущее вот-вот станет настоящим! Потому что фотографии с места преступления, как бы то ни было, ты мне покажешь! И я понял, что с самого начала, пытаясь чего-то избежать, я на самом деле только создавал содержание следующего сна. Возьмем, к примеру, желтый входной билет в музей. Я увидел его во сне, и тут же случилось так, что я поехал в музей Дюпюитрена. А без этого мы бы, может, никогда и не познакомились, потому что ты вышел на меня только благодаря этому случаю.
Стефан напоследок мрачно оглядел железнодорожный путь.
– До того как начнет сбываться первый кошмар, осталось два дня. Послезавтра ночью, если ничего не предпринять…
Вик его перебил:
– И надо будет за один день разобраться во всей этой путанице? К тому же ты сам говоришь, что там не хватает страниц.
У Стефана заблестели глаза.
– Вы… вы могли бы подключить людей? Один следил бы за Эктором Арье, другой за Мелиндой. Ну и за мной тоже. Я не хочу ни умирать, ни… разделить судьбу тех несчастных убитых женщин.
– Чего ты от меня хочешь? Чтобы я явился к майору и как ни в чем не бывало доложил, что у меня имеется магическая записная книжка с точным описанием смерти многих жертв?
Стефан пристально на него посмотрел:
– По крайней мере, я теперь не один. Мы не случайно сегодня оба оказались здесь, на железнодорожных путях. Рельсы идут параллельно, как наши судьбы… они едины, и они друг от друга зависят. Мы с тобой были созданы для того, чтобы встретиться.
– Благодарю за такой подарок.
Стефан указал на записную книжку:
– Перечитай все. Ты наверняка поймешь многие вещи, которые мне ни о чем не говорят. Ведь расследование – твоя профессия. Ищи, ищи в этих записях! Нужен какой-то толчок, чтобы разбудить нервные клетки!
Вик принялся листать страницы. Часть из них выпадала, и он следил, чтобы они не перемешались.
– А эту странную татуировку на бедре… ты что, действительно сделал?
Стефан приподнял край футболки.
– Так. Если верить твоим записям, то это означает, что убийца… что мы его поймаем только в будущем, а пока что идем по следу.
– Ну, если тебе удастся уловить смысл этой тарабарщины.
Вик поджал губы и углубился в чтение.
Спустя несколько минут Стефан заметил, что тот нахмурился:
– Ты взял след?
Вик вытащил из кармана листок бумаги с адресом, который дал ему Ашиль Дельсар из музея Дюпюитрена.
– Бог мой! Ты тут написал «Ноэль Сирьель»! А ты знаешь, кто такой этот Ноэль Сирьель?
– Понятия не имею.
– Он финансирует музей Дюпюитрена!
Вик откинул крышку мобильника:
– Я предупрежу бригаду.
Стефан подошел к нему и не дал набрать номер:
– Никого ты предупреждать не будешь. Ты сам только что сказал, что у тебя нет подходящих объяснений.
– Так что же, по-твоему, я должен ехать один? А если я по твоей милости вляпаюсь в какую-нибудь историю?
– Никуда ты не вляпаешься. Я поеду с тобой.
Вик решительно положил ему руку на плечо:
– Нет, ты пойдешь спать.
– Но я хочу тебе помочь! Я хочу поймать эту сволочь, я…
Вик посмотрел на него в упор:
– Разве ты до сих пор не понял, что самую большую помощь мне окажешь именно во сне?
Записную книжку он оставил у себя:
– Я ее немножко подержу, она мне нужна. У тебя и так все в голове.
– Не уверен. Знаешь, в последнее время все очень быстро запутывается.
– Я ее скоро верну. И самое важное: с этого момента ты никому не должен говорить ни о Сирьеле, ни о нашей встрече, ни о твоих снах. Никому, только мне. Все это выходит за рамки тех законов, которым меня учили в школе. И выходит за рамки всякой логики. – И, уже отойдя довольно далеко, он прибавил: – Мы с Селиной всегда ловили себя на том, что начинали грезить, едва подходили к старому дому в Авиньоне, выставленному на продажу. Я потерял ребенка, его выкрала судьба. И я боюсь возненавидеть свое ремесло. Там у тебя в книжке есть номера лото. Думаю, надо попробовать сыграть. Хотя я до сих пор не знаю, поверил тебе или нет.
51Понедельник, 7 мая, 18:39
Оставшись один, Вик отправился в густой Галатский лес[67], расположенный к северу от Парижа. С автострады он съехал на государственное шоссе, потом на муниципальное. Судя по адресу, указанному в записке, и по указаниям навигатора GPS, ему осталось несколько километров.
Вик посмотрел на часы. Мать Селины, скорее всего, уже добралась до больницы, потому что выехала из Авиньона три часа назад. Вик объяснил ей по телефону, что Селина проспит еще долго и он приедет, как только появится возможность. Объяснять причину своего отсутствия у него не было времени: мобильник разрядился и он снова оказался вне зоны доступа.
Глубокая рытвина на дороге вернула его к действительности. Оси клацнули, и машину резко бросило в сторону, но он успел выровнять руль. Солнце над ним исчезло, и необычно густой лес сомкнулся над головой, словно пытаясь раздавить. Может, в этом было скрытое предупреждение? Домов вдоль дороги становилось все меньше.
Вик и так и этак прокручивал проблему в уме, но все не мог понять, каким образом Стефан-из-будущего – хотя он отказывался даже допустить что-либо подобное – мог написать на стене имя Сирьеля. Какую роль играл старый коллекционер в этой мрачной истории? И откуда вообще берется мощный дар предвидения? Во всем этом не было никакой логики.
Он свернул на дорогу, уводившую метров на сто в лес. В конце дороги виднелись крепкие ворота и высились кирпичные стены с полукруглыми арками с каждой стороны. Дом был огромных размеров и на вид казался старым. Вик поставил машину возле решетки и позвонил в домофон, над которым виднелась маленькая камера.
Ему ответил хриплый голос:
– Да?
Вик поднес к глазку свое удостоверение:
– Вик Маршаль, судебная полиция. Я хотел бы поговорить с господином Сирьелем.
После короткой паузы домофон зашуршал.
– Открываю. Проходите через подъезд. Гостиная будет прямо перед вами.
Металлические створки разошлись в стороны и впустили Вика на очень широкий и очень зеленый двор. За аккуратным рядом деревьев был припаркован большой внедорожник. С крыши, обвивая весь дом, спускался плющ, а наверху дымила каминная труба. Почувствовав ком в горле, Вик подошел к входной двери. Никто, кроме Кисмета, не знал, что он собрался наведаться в эту зеленую нору. И он никогда не найдет подходящих слов, чтобы все объяснить начальству. Этот визит должен остаться в тайне. Любой ценой.
Он толкнул дверь и вошел в дом, держа оружие под рукой.
Стены просторного круглого холла, явно специально затемненного, были сплошь увешаны огромными картинами на религиозные и батальные сюжеты, и было в их чередовании что-то болезненное. Вик пробежал по ним взглядом. Собрание полотен, само по себе великолепное, вызывало пугающе мучительные чувства, поскольку на всех без исключения картинах были представлены смерть, насилие и боль. В них божественное соединялось с ужасным, и располагались они таким образом, что казалось, будто они хотят всю вину за войны и человеческое безрассудство переложить на Бога и религию. Осунувшиеся, искаженные болью лица говорили о безмерных страданиях. Вик дрожал от волнения. Обернувшись назад, он оцепенел перед одной из картин.