Он сам во всем разберется.
Когда Стефан подошел к приземистым строениям из черной жести и бетона, последние отблески закатного солнца таяли за высаженными в ряд деревьями.
Он снова нахлобучил бейсболку на длинные волосы, огляделся по сторонам и проскользнул в дыру в заборе, в ту самую, что видел во сне. Стараясь не пораниться об острые колючки ограды, перемешанные со строительным мусором, он забежал за какую-то вагонетку и спрятался там.
С этой точки ему были видны разные участки территории: разгрузочные бункеры, зона мойки, котельная, огромные шланги для слива отработанной воды… В засаде он просидел довольно долго, не двигаясь с места, сжимая в руке нож. В голове у него все звучало слово «убийца», произнесенное Стефаном-из-будущего.
Небо затянули тяжелые облака, ветер понемногу усиливался, свистел в трубах и нагромождениях металла.
Вдруг он заметил тень, которая обогнула кучу строительного мусора и пролезла в дыру в ограде. Он сильнее стиснул нож. Силуэт сразу свернул вправо, к отстойнику, накрытому пластиковым тентом. Неизвестный огляделся по сторонам и исчез под черным пластиком.
Стефан в панике вскочил. Значит, информация, переданная Стефаном-из-будущего во сне, была точной. Неизвестный действительно проник на территорию скотобойни через дыру в ограде, и произошло это около 22:00.
«Он убийца. Убей его», – произнес в агонии Стефаниз-будущего.
Стефан подошел к тенту и осторожно приподнял его. В глубине отстойника в землю уходил туннель. Запах стоял невыносимый.
Начался дождь. По черному пластику застучали тяжелые капли. Стиснув зубы, Стефан ухватился за привинченную к стене лестницу и бесшумно спустился. Кроссовки сразу увязли в вонючей жиже. Теперь он оказался в полной темноте. Единственным источником света был тусклый луч фонарика незнакомца. Стефан прижался к стене и замер.
Неизвестный был метрах в десяти от него. Его изувеченное лицо набухло подушками отеков, а губы свисали, как кисты. Тень наклонялась, вырезая, выдирая куски гнилого мяса, зачерпывая жижу и раскладывая все это по герметичным банкам.
Стефан держался с трудом. У него было такое чувство, что сейчас его вывернет наизнанку. Мимо с писком пробежала крыса.
Силуэт застыл, выпрямился, быстро закинул за плечи рюкзак и направил луч фонарика в сторону крысы. В этот момент время, казалось, остановилось. Стефан был убежден, что незнакомец слышит удары его сердца. Он еще теснее прижался к стене и перестал дышать. И тут вдруг луч света попал прямо на его лицо.
В один миг незнакомец прыгнул вправо и исчез в темноте.
Не раздумывая, с ножом в руке, Стефан помчался по вязкой жиже из внутренностей, нервов и крови. Он тоже прыгнул вправо, но слишком поздно понял, что там тупик. Последнее, что он успел увидеть, был незнакомец, который изо всех сил швырнул его о стену. Боль была оглушительная.
Придя в себя, Стефан поднялся на ноги, но шаги уже чавкали по жиже далеко позади. С трудом он дотащился до лестницы, собрал все свое мужество, чтобы подняться, и побрел к ограде. Дождь лил как из ведра, и в сплошных струях невозможно было ничего разглядеть.
Когда он, еле дыша, весь провоняв дохлятиной, доковылял до улицы, там уже никого не было.
Злодей исчез.
Стефан провалил эту встречу, не использовал шанс изменить судьбу.
Он потерпел поражение.
69Суббота, 12 мая, 18:45Спустя шесть дней и двадцать часов
Сидя в «пежо», Вик и Стефан вглядывались в суровые очертания здания Института судебной медицины на набережной Рапе. Они только что выписались из больницы после обследования, которое не выявило ничего серьезного. Оба точно помнили, что обо что-то сильно «ударились», выбравшись из горящего помещения полицейской бригады, потеряли сознание, а потом очнулись уже в какой-то незнакомой комнате. Медики все это объяснили отравлением продуктами горения.
Стефан снова взглянул на часы. В прошлом, за шесть дней и двадцать часов до настоящего момента, убийца уже вошел на территорию скотобойни.
Наступил час, когда Стефан-из-прошлого, если он решился и сделал все как надо, уже уничтожил убийцу своей жены. И тем самым изменил ход событий.
– Хочется верить, что все сработало. Когда загорелось помещение бригады, я понял, что судьба разгневалась. И увидел, что она пытается помешать мне идти к цели до конца. Но я дошел, в отличие от моего Стефана-из-будущего.
Вик протяжно вздохнул:
– Ты уверен, что хочешь туда пойти вместе со мной? Я могу и один.
Стефан сжал губы и упрямо помотал головой:
– Я хочу увидеть сам.
Они вышли из машины Вика и пошли к зданию. Оба были одновременно возбуждены и напуганы. На улице дул легкий ветерок. Стефан расстегнул пальто.
Лейтенант предъявил служебное удостоверение и повел Стефана в подвал Института судебной медицины, где хранились тела жертв. Они вошли в просторное помещение, освещенное неоновыми лампами. На стенах виднелись ряды узких металлических дверец.
Вик подошел к служителю морга и попросил открыть ячейку № 88, где, судя по отчету вскрытия, покоилось тело Сильвии Кисмет.
Стефан подошел, крепко стиснув руки. Сердце у него сжалось. Странно, но в этот момент он подумал о коте Шрёдингера. Не открыв камеру, никто не мог знать заранее, жив или мертв находящийся в ней кот. Вот и Сильвия могла оказаться мертвой, а могла и живой.
Пока служитель выдвигал ячейку, Стефан закрыл глаза и принялся что-то быстро шептать, словно молился.
Он надеялся на чудо. Но оказался перед лицом жестокой реальности.
На пластине из нержавеющей стали лежал черный пластиковый мешок. В нем ясно угадывалось человеческое тело. Вик печально взглянул на Стефана и стал медленно расстегивать молнию на мешке.
Стефан почувствовал, что желудок его выворачивается наизнанку, и выбежал из морга.
Вик остался стоять неподвижно, опустошенный и обессиленный. Он ведь тоже надеялся. Надеялся, что Сильвия все-таки жива, это само собой. Но и Селина, и их ребенок… Он чувствовал себя полным идиотом. Ну как можно надеяться, что зародыш, который вытащили из материнской утробы, сможет снова там оказаться? И каким, интересно, образом женщина, чье тело уже стало разлагаться, сможет выйти из этого страшного черного мешка?
Он покорно застегнул молнию на мешке и попросил потухшим голосом:
– А теперь сто четвертый, пожалуйста.
Это было бессмысленно, но он хотел увидеть собственными глазами.
И тут тоже никаких чудес. Он сразу узнал изуродованное лицо Кассандры Либерман.
Выйдя во двор института, Вик закурил. И вспомнил, как всего каких-нибудь несколько дней назад вошел сюда в первый раз, полный решимости, с тайным желанием стать безупречным полицейским, которым все будут гордиться. На сегодняшний день он не стал ничем. Он подошел к автомобилю и увидел Стефана, который стоял, опершись на капот, и плакал. Еще бы, ведь он так верил, что чудо все-таки произойдет. Для него сегодня жена умерла во второй раз.
Вдруг Стефан сорвался с места и побежал ему навстречу, тыча куда-то указательным пальцем. Палец указывал на камеру слежения Института судебной медицины.
– Кассета! – крикнул он. – Кассета с камеры слежения напротив скотобойни еще у тебя?
– Она у меня в багажнике, в сумке. А зачем она тебе?
– Надо поехать ко мне и еще раз ее просмотреть.
Вик вздохнул:
– Вот уже почти сутки, Стефан, почти двадцать четыре часа, как мы находимся в состоянии какого-то коллективного безумия. Я хочу, чтобы это прекратилось.
– Эта кассета позволит нам увидеть, действительно ли Стефан-из-прошлого получил послание. А может, и позволит понять, почему у него ничего не получилось.
Вик постоял в нерешительности, потом кивнул в сторону автомобиля:
– Возьми, если хочешь, я тебе не нужен, чтобы ее просмотреть. А я поеду домой.
Полицейский открыл багажник и нахмурился:
– Это еще что за новости?
– Что там? – спросил Стефан.
– Ни сумки, ни кассеты. Но я ведь вчера их туда положил! Я уже совсем было хотел отдать ее майору, но, поскольку он меня отстранил от следствия, я испугался огрести неприятности и не отдал. Я точно помню, что положил сумку в багажник.
Стефан скептически поскреб подбородок:
– Ты, наверное, плохо закрыл багажник. И сумку вытащили, может, пока мы были в больнице. В любом случае сумка тю-тю. И это скверно!
Стефан принялся нервно расхаживать возле машины. И вдруг щелкнул пальцами:
– Ты, конечно, разозлишься на меня насмерть. Но придется съездить в Сен-Дени, и ты попросишь другую копию. А потом – что есть духу – в Ламорлэ.
Взгляд у Вика помрачнел.
– Ты что, издеваешься?
– Прошу тебя, ну сделай это ради меня. Клянусь, я больше ни о чем не буду просить. Эту кассету надо просмотреть, и как можно скорее. Сейчас она – наш глаз, глядящий в прошлое. На Стефана-из-прошлого…
70Суббота, 12 мая, 19:00
В дверь крошечной клетушки, не более шести квадратных метров, служившей одновременно и фотолабораторией, и видеомонтажной, постучали.
– Можно войти? – спросил женский голос.
Мужчина снял аудиошлем и резко обернулся. Лоб его сразу покрылся каплями пота.
– Закрыто, я собираюсь уходить. Две минуты, ладно? Снимки еще проявляются.
Он поспешно извлек из монтажного блока диск, убрал его в металлический контейнер и запер на ключ. Потом собрал три отснятые восьмимиллиметровые пленки, рентгеновские снимки, медицинские документы и все это сложил в ящик стола. Позади него висели пришпиленные прищепками к веревке черно-белые фотографии с изображениями пейзажей и животных. Вот только они давно уже высохли.
Мужчина вытер лоб краем футболки и подошел к двери.
– Ты погасила свет?
– Да, все в порядке.
Он отодвинул засов, вышел и закрыл за собой дверь. Затем подошел к выключателю и зажег свет, который озарил просторное помещение с очень высоким потолком, похожее на старинную мастерскую с полным комплектом инструментов для любой работы. Оборудование для пайки и сварки, различные пилы, топоры, всякие железяки. Окон в комнате не было, только лестница на верхний этаж.