агноз: пищевое отравление. Среди музыкантов были и другие пострадавшие, но все они были моложе и здоровее своего фронтмена. Уже через два дня Леонард снова сел в гастрольный автобус. Измождённый, но несломленный, он отметил свой день рождения трёхчасовым аншлаговым концертом на стадионе в Барселоне.
В Монреале семидесятипятилетие Леонарда отметили изданием книги Leonard Cohen You’re Our Man: 75 Poets Reflect on the Poetry of Leonard Cohen («Леонард Коэн, ты тот, кто нам нужен: 75 поэтов размышляют о поэзии Леонарда Коэна»); самым известным из этих семидесяти пяти поэтов была Маргарет Этвуд. Книгу издал Джек Локк, основатель Фонда публичной поэзии, который таким образом собирал средства на учреждение позиции поэта-резидента имени Коэна в старой школе Леонарда, Уэстмаунт-Хай. В Нью-Йорке день рождения Коэна отметили, установив памятную табличку у входа в отель «Челси». Установлением таблички занимался Дик Страуб, а деньги на неё пожертвовали поклонники Леонарда со всего мира; на церемонию открытия пришли бывший продюсер Леонарда Джон Лиссауэр, его друг, писатель Ларри «Рэтсо» Сломен и его верная сестра Эстер. Леонард оказался в хорошей компании: Дилан Томас, Артур Миллер, Брендан Биэн, Томас Вулф, — правда, на их табличках не говорилось ни о чём похожем на всемирно известный минет, случившийся в стенах отеля, а вот на табличке Леонарда имелась соответствующая цитата.
Через три дня после своего дня рождения Леонард выступил в Израиле — впервые за двадцать с лишним лет. Вмещающий пятьдесят тысяч человек стадион «Рамат-Ган» неподалёку от Тель-Авива был заполнен целиком. Официально это событие имело название «Концерт урегулирования отношений, толерантности и мира», а выручка от концерта предназначалась израильским и палестинским общественным и благотворительным организациям, боровшимся за мир. «Леонард решил, что если он сыграет там, то деньги должны там и остаться», — говорит Роберт Кори. Впрочем, без небольшого скандала всё равно не обошлось. После объявления о концерте в прессе и в интернете появились письма протеста и посты такого же содержания, написанные сторонниками культурного бойкота Израиля. В Монреале, напротив одного из любимых еврейских кафе Леонарда, прошла небольшая демонстрация. В ответ на это Леонард объявил о дополнительном концерте на следующий день после «Рамат-Гана» — в палестинском городе Рамалла на Западном берегу Иордана. Но организаторы второго концерта, «Клуб палестинских заключённых», передумали; также от участия в проекте отказалась организация Amnesty international, которая должна была заниматься распределением выручки между бенефициарами. Концерты Леонарда оказались слишком политизированным событием. В результате Леонард создал собственную благотворительную организацию, чтобы она распорядилась суммой, вырученной от концерта в «Рамат-Гане», — почти два миллиона долларов.
Стоял тёплый летний вечер; в тёмном воздухе поблёскивали светящиеся палочки, которые зрители держали над собой, словно тонкие зелёные свечи.
На больших экранах все три с половиной часа концерта показывали переводы песен Леонарда; текст «Who by Fire» на иврите был похож на отрывок из молитвенника. Леонард посвятил «Hallelujah» всем семьям, потерявшим детей в палестино-израильском конфликте, и сказал, что восхищается теми, кто несмотря на это удержался от «сердечного порыва к отчаянию, жажде мести и ненависти». Когда он сказал: «Мы не знаем, когда снова пройдём этим путём», — публика была заметно тронута. Из уст такого немолодого человека, как Леонард, эти слова звучали как прощальное напутствие: то же самое рецензенты слышали в его последнем альбоме и в его последней книге. После заключительной песни концерта Леонард, потомок Аарона, воздел руки к небу и на иврите дал толпе Аароново благословение, «биркат коханим».
Вернувшись в США, где ему скоро предстояло продолжить тур, Леонард узнал о том, что 27 сентября 2009 года Рамеш Балсекар, его учитель, умер в возрасте девяноста двух лет в своей квартире в Мумбаи, той самой, куда Леонард так часто ходил на сатсанги. Из-за активной концертной деятельности Леонард в последнее время не мог видеться с Рамешем, но они переписывались по электронной почте. «Незадолго до смерти Рамеша, — говорит Ратнеш Матхур, — я беседовал с ним, и он упомянул, что ведёт переписку с Леонардом, и порадовался, что тот снова выступает». Тур продолжился в середине октября — ещё пятнадцать концертов, в том числе ещё одно выступление в Нью-Йорке, в Madison Square Garden.
Прошлое и настоящее постоянно сталкивались друг с другом. На своих концертах Леонард обкатывал новые песни (первой из них была «Lullaby»), а тем временем его лейбл переиздал две его компиляции: Greatest Hits 1975 года, так же известную как The Best of Leonard Cohen, и The Essential Leonard Cohen 2002 года, — а также его первые три студийных альбома. В переиздание Songs of Leonard Cohen были включены две ранее не выпускавшиеся песни, «Store Room» и «Blessed Is the Memory», которые были записаны в 1967 году11651. На переиздании Songs from a Room тоже имелось два бонус-трека: версии «Bird on the Wire» (под названием «Like a Bird») и «You Know Who I Am» (под названием «Nothing to One»), которые Леонард записал с Дэвидом Кросби ещё до своего сотрудничества с Бобом Джонстоном. Переиздание Songs of Love and Hate было дополнено одной из множества черновых версий «Dress Rehearsal Rag». Впрочем, даже один бонус-трек был для Леонарда лишним: он не давал согласия на включение дополнительного материала в переиздания альбомов и не одобрял этого. Сочтя, что так целостность оригинальных альбомов размывается, Леонард запретил своему лейблу включать бонус-треки в будущие переиздания.
Ещё раз прошлое и настоящее пересеклись, когда почти одновременно, с разницей в несколько недель, вышли два новых концертных CD и DVD Леонарда. Live in London был записан в 2008 году, на триумфальном первом концерте Леонарда в O2 Arena; Live at the Isle of Wight 1970 был составлен из недавно обнаруженных архивных материалов. Очень интересно посмотреть подряд эти два концерта. В 1970 году Леонард — небритый, обдолбанный, в костюме-сафари — выступает на открытом воздухе, играет на гитаре в сопровождении своей маленькой группы, «Армии»; это спонтанный, вызывающий, эротический концерт, интимность которого кажется совершенно невероятной с учётом огромного, неуютного пространства, в котором он проходит. Четыре десятилетия спустя Леонард — с серебристой сединой, трезвый, в элегантном костюме — выступает на крытом стадионе и играет на синтезаторе в сопровождении группы из девяти человек; этот концерт распланирован до мельчайших деталей, как хорошо подготовленная военная операция, но при этом он великолепен, и Леонарду снова удаётся превратить громадное пустое пространство в маленькую уютную спальню.
На сцене Леонард чувствовал себя всё более уверенно; в 2009 году на концертах в Америке он представил публике ещё две новые песни, «Feels So Good» и «The Darkness». Концертная программа продолжала разрастаться и теперь включала больше тридцати песен. В «So Long, Marianne» даже появился новый куплет. Леонард также продолжал оттачивать своё мастерство шоумена: выходил на сцену и уходил со сцены вприпрыжку, падал на колени и пританцовывал во время песни «The Future», а сёстры Уэбб отвечали ему синхронными танцевальными движениями. В ноябре, в калифорнийском городе Сан-Хосе, на своём последнем концерте 2009 года (а многие считали, что этот концерт вообще станет для Леонарда последним), он в песне «I’m Your Man» пополнил список предлагаемых женщинам услуг ношением «маски старика» («an old man’s mask») — а женщины, сидевшие на складных металлических стульчиках бездушного стадиона в Кремниевой долине, во время бисов принялись кидать на сцену предметы одежды, как на концерте Тома Джонса.
Со скромного концерта во Фредериктоне прошло полтора года; Леонард встретил свой семьдесят четвёртый, а потом и семьдесят пятый день рождения на гастролях. В деловой прессе его тур 2008 года назывался в числе наиболее успешных, а в рок-прессе тур 2009 года назвали лучшим туром года. Всего эти концерты принесли более пятидесяти миллионов долларов. Разумеется, не все эти деньги попали в карман к Леонарду: надо было платить музыкантам и техническому персоналу, и вообще подобный большой тур стоит много денег, — но, как выразился промоутер Роб Хэллет, «кажется, можно без преувеличения сказать, что розы снова зацвели». Леонард с лихвой окупил свои потери. Он мог теперь остановиться, повесить гитару на гвоздик и никогда больше не выходить на сцену. Но гастроли уже давно стали для него чем-то большим, чем просто способ заработать себе на жизнь. Леонард хотел гастролировать, возможно, даже нуждался в этом, и — что особенно примечательно для шоу-бизнеса и вообще для нашего времени, в котором люди не могут долго удерживать внимание на одном предмете, — он никому не надоел. На 2010 год был назначен новый тур, который должен был начаться в мае в Европе, продолжиться в Австралии, Камбодже и на Гавайях и завершиться триумфальным пробегом по Северной Америке.
А пока на три с половиной месяца Леонард был свободен. Совершенно свободен, даже в личной жизни. То ли дело было в разлуке на пару лет из-за тура, то ли разница в возрасте между пятидесятилетней женщиной и семидесятипятилетним мужчиной казалась более пугающей, чем между сорокалетней женщиной и шестидесятипятилетним мужчиной, — Леонард и Анджани не говорили об этом публично. «Отношения не застывают на месте, они меняются и растут, — говорит Анджани, оставшаяся для Леонарда близким другом и партнёром в творчестве. — Чем вам выслушивать мои или его объяснения, лучше я пришлю вам его стихотворение, которое называется «I’m
Always Thinking of a Song for Anjani to Sing» («Я всегда думаю о песне для Анджани»). Всё, что нужно знать о наших отношениях, — в этом стихотворении. Я плакала, когда читала его, и сказала ему об этом. И он ответил: «Я тоже плакал».
Я всегда думаю о песне для Анджани
Она будет о нашей жизни вместе