.
Используя готовую глиняную модель, Леонардо намеревался вначале изготовить литейную форму, а затем покрыть ее изнутри смесью глины с воском. «Просуши ее слой за слоем», — записал он. Потом внутрь формы следовало набить глину, смешанную с булыжниками; затем через отверстия в форме влить расплавленную бронзу, чтобы она вытеснила восковую смесь. Когда бронза застынет, нужно удалить булыжную сердцевину: внутри статуя должна оставаться полой. Извлекать булыжники Леонардо планировал через отверстие под «дверцей на петлях» на спине коня (которую в итоге должен был закрыть собой всадник)[303].
48. Отливочный колпак для статуи.
Затем Леонардо спроектировал «отливочный колпак» — решетчатый металлический каркас, который предполагалось закрепить поверх литейной формы, чтобы он, как корсет, удерживал ее и не давал ей развалиться. Колпак представлял собой не просто оригинальное инженерное изобретение: рисунок красной охрой, изображающий это приспособление, поражает какой-то жутковатой красотой. Голова зарешеченной лошади слегка повернута, вся конструкция изящно заштрихована (илл. 48). Поперечины и распорки должны были стянуть отливочный колпак поверх литейной формы с сердцевиной, обеспечивая большую прочность всей системе. «Это части для формы лошадиной головы и шеи с железными креплениями», — написал Леонардо рядом с рисунком.
Планировалось заливать расплавленную бронзу в форму через множество отверстий, чтобы она растекалась ровно. Вокруг ямы следовало разместить четыре горна, чтобы процесс происходил быстро и металл остывал относительно равномерно. «При отливке пусть каждый литейщик стоит у своего горна с раскаленным железным прутом, и пусть все открывают свои горны одновременно; и пусть орудуют тонкими железными прутами, чтобы ни одно из отверстий не забивалось комками металла; и пусть держат еще четыре прута раскаленными, чтобы имелась наготове замена на тот случай, если один из прутьев сломается».
Ища правильные компоненты для литья, Леонардо экспериментировал с различными материалами и смесями. «Прежде всего испробуй каждый ингредиент и выбери лучший». Например, он испытал ингредиенты для смеси глины с камнями, которой предполагалось забить полость коня. «Сперва испытай это», — говорилось рядом с рецептом смеси «из грубого речного песка, пепла, битого кирпича, яичного белка и уксуса, в придачу к глине». Чтобы литейная форма не пострадала, пока будет находиться под землей, от сырости, Леонардо придумал много вариантов обмазки. «Смажь внутреннюю сторону всех отливочных форм льняным маслом или скипидаром, а затем прибавь горсть толченой буры и греческой смолы с очищенным спиртом»[304].
Вначале Леонардо думал выкопать глубокую яму и поместить в нее форму вверх ногами — в самом буквальном смысле, чтобы ноги торчали вверх. Тогда горячий металл вливался бы в лошадиное брюхо, а пар выходил бы через отверстия в ногах. На его рисунке показаны подъемники, рычаги и прочие механизмы, которые он собирался использовать. Но к концу 1493 года Леонардо отказался от такой идеи, поняв, что яма окажется слишком глубокой и дойдет до уровня грунтовых вод. Тогда он решил, что форму в яму следует положить на бок. «Я решил отливать коня без хвоста и на боку», — записал он в декабре 1493 года.
Но вскоре все его планы рухнули. Расходы на оборону внезапно сделались гораздо важнее расходов на любые художества. В 1494 году в Италию вторглись войска французского короля Карла VIII, и всю бронзу, предназначавшуюся для отливки конной статуи, Лодовико отправил своему тестю Эрколе д’Эсте в Феррару, чтобы из нее отлили три маленькие пушки. Через несколько лет в черновике письма, адресованного Лодовико, Леонардо — очевидно, все еще огорченный, но уже смирившийся с неизбежностью, — писал: «О коне умолчу, ибо сам знаю, какие ныне времена»[305].
В итоге никакой пользы те пушки не принесли, потому что позднее, в 1499 году, французы без малейшего труда захватили Милан. И когда это произошло, французские лучники забавы ради принялись стрелять по огромному глиняному коню Леонардо и уничтожили его. Эрколе д’Эсте, которому досталась бронза на пушки, вероятно, очень огорчился, когда узнал об этом, потому что спустя два года он поручил своему представителю в Милане выпросить у французских властей неиспользованную литейную форму: «Зная, что в Милане хранится форма для отливки коня, которого намеревался поставить государь Лодовико, работы известного мессера Леонардо, превосходного мастера художеств, мы полагаем, что, если нам будет позволено использовать эту форму, то она послужит полезному и благому делу, ибо мы отольем коня у себя»[306]. Но просьбу герцога Феррарского так и не удовлетворили. Так, не по вине Леонардо, конь пополнил список других его шедевров, навеки оставшихся где-то в царстве несбывшихся мечтаний.
Глава 10Ученый
Самоучка
Леонардо да Винчи любил хвастаться тем, что, не получив систематического образования, он волей-неволей учился всему на собственном опыте. Примерно в 1490 году он разразился длинной тирадой, где называл себя «человеком без книжного образования», взявшим себе в наставники опыт, и осыпал гневными упреками глупцов, которые постоянно ссылаются на мудрецов древности, но не делают собственных наблюдений. «Хотя бы я и не умел так хорошо, как они, ссылаться на авторов, гораздо более достойная и великая вещь …ссылаться на опыт, наставника их наставников», — почти гордо заявлял он[307]. Всю жизнь он продолжал твердить, что вычитанным из книг познаниям предпочитает опыт. «Кто может идти к источнику, не должен идти к кувшину»[308], — писал он. Такой подход отличал его от типичного «человека Возрождения», который своим главным делом считал возрождение мудрости, добытой из заново открытых сочинений классической древности.
49. Попытки выучить латынь — с гримасой.
Однако, набираясь новых знаний в Милане, Леонардо постепенно смягчился и перестал презирать полученную от других людей мудрость. Важный перелом наметился в начале 1490-х годов, когда Леонардо решил самостоятельно изучить латынь — язык не только древних римлян, но и его собственных современников, серьезных ученых. Он исписывал целые страницы латинскими словами, склоняя и спрягая их. Леонардо пользовался разными учебниками, был среди них и тот, по которому учился младший сын Лодовико Моро. Похоже, все эти упражнения не доставляли ему большого удовольствия: посреди тетрадного листа, на котором записано 130 слов, Леонардо нарисовал своего «щелкунчика», который хмурится и гримасничает больше обычного (илл. 49). В итоге Леонардо так и не осилил латынь. В основном в его рукописях встречаются конспекты и выписки из сочинений, которые можно было раздобыть на итальянском языке.
Что и говорить, Леонардо родился в очень удачное время. В 1452 году Иоганн Гутенберг начал продавать Библии, вышедшие из-под его нового печатного станка, и именно тогда производство дешевой тряпичной бумаги позволило снизить цены на книги. К тому времени, когда Леонардо сделался подмастерьем во Флоренции, технология Гутенберга уже проникла за Альпы и прижилась в Италии. В 1466 году Альберти с восхищением отзывался о «немецком изобретателе, придумавшем способ, который позволяет, особым образом нажимая на литеры, снять за сто дней более двухсот копий с исходного тома, используя труд всего трех человек». А в 1469 году золотых дел мастер из родного города Гутенберга Майнца, Иоганн Шпейерский перебрался в Венецию (где его стали называть Джованни да Спира) и основал в Италии первую крупную книгопечатню. Там он напечатал многие классические сочинения, начав с писем Цицерона и энциклопедического труда Плиния Старшего «Естественная история» (Леонардо со временем приобрел это издание). К 1471 году книгопечатни и книжные лавки появились в Милане, Флоренции, Неаполе, Болонье, Ферраре, Падуе и Генуе. Венеция превратилась в центр европейского книгопечатного дела, и к тому времени, когда там побывал Леонардо, то есть к 1500 году, там насчитывалось уже около сотни типографий, которые успели напечатать в общей сложности два миллиона томов[309]. Таким образом, Леонардо удалось стать первым крупным европейским мыслителем, который обрел серьезные научные знания, не изучив при этом как следует ни латынь, ни древнегреческий.
В его рукописях имеются различные списки купленных книг и выписанные откуда-то отрывки. В конце 1480-х годов Леонардо составил перечень из пяти книг, которые ему тогда принадлежали: Плиний Старший, латинская грамматика, сочинение о минералах и драгоценных камнях, арифметическое сочинение и юмористическая эпическая поэма Луиджи Пульчи «Морганте» о приключениях рыцаря и великана, которого он обратил в христианство. (Поэму Пульчи любили при дворе Медичи, где по ней часто устраивали спектакли.) В 1492 году у Леонардо имелось уже около сорока книг, свидетельствовавших о его разносторонних интересах. Это были книги о военных машинах, сельском хозяйстве, музыке, хирургии, здоровье, о научных воззрениях Аристотеля, сочинения арабских физиков, пособие по хиромантии, жизнеописания знаменитых философов, а также поэмы Овидия и стихи Петрарки, басни Эзопа, сборники непристойных стишков и пародий, а также сборник историй XIV века Fior di virtù («Цветок добродетели»), откуда Леонардо почерпнул немалую часть своего бестиария. К 1504 году его личная библиотека выросла: в нее вошло еще сорок научных книг, около пятидесяти томов поэзии и прочей художественной литературы, десять книг по искусству и архитектуре, восемь — по религии и три — по математике[310]