ометировать. Дочки эмира может и догадываются, что их тётя согрешила со страшным северным воином, но только догадываются и всё. Никто ведь ничего не видел.
К вечеру с погрузкой закончили. Корабли забили барахлом так, что сложно было по ним передвигаться. Трюмы битком. Даже шнеккеры и три прихваченные нами галеры забиты. Хорошо, что всё не тяжёлое и на мореходность не влияет.
Пока не стемнело, вышли из бухты и пошли на запад. Теперь бы без особых приключений до дома дойти.
Глава 10
Идти решили опять напрямик, а не вдоль берега. Мимо Мисраты, надеюсь, не проскочим. Во всяком случае, мой капитан это твердо пообещал. Главное, чтобы шторм не налетел. На своих я более-менее надеюсь, а вот два новых нефа и три галеры вызывают опасения. Да и экипажи наших старых кораблей пришлось основательно проредить. Капитанами на новые корабли пошли офицеры со старых. Офицеры и боцманы тоже с моих кораблей. Рабов определили в моряки. Ну и некоторых, не особо упертых генуэзцев тоже. Остальных, тех что слегка очухавшись, принялся выступать, выкинули в море, прямо в бухте. Выплывут, их счастье. Хотя какое уж тут счастье — попадут прямо в руки злющих мавров. Лучше уж им утонуть.
На «Святой Агнетте» солдат почти не осталось. Да и на двух остальных кораблях тоже. Всех распределили на наши новые корабли. Полторы сотни мушкетёров и пол сотни штурмовиков на большой неф. Кстати, мой капитан определил его грузоподъемность в 500–600 тонн. И в самом деле громадина. Что там было загружено, мы до отплытия так и не определили. Сейчас там Герман по трюму ползает, но, думаю, всё равно не разберётся. Там трюм итак забит был, а туда сверху ещё кучу ковров накидали. Их притащили из дворца в последнюю очередь и грузить было просто некуда, вот и пришлось уплотнять уже загруженный трюм. Солдатам теперь придётся жить на палубе. Ничего, уже тепло, даже жарко — апрель здесь, как у нас июль. А к дому подойдем в конце мая, тоже уже не холодно. Правда, палатками и шатрами пришлось озаботиться. Благо и во дворце и на складах они были. Не много, но нашли. Как раз сейчас их и устанавливают. На малом генуэзском нефе в трюме всё-таки немного места для людей оставили, да и немного там людей — экипаж 20 человек и 50 штурмовиков. Много мушкетеров ушло на галеры, но они для жизни экипажа и гребцов более-менее приспособлены. И хоть галеры мы брали совсем не большие, чуть больше наших шнеккеров, но народу туда ушло много. На трёх галерах почти полк разместили. Правда, без пушек и пушкарей.
Караван у нас получился не маленький — пять нефов, четыре шнеккера, три галеры. Целая эскадра. Другое дело, что воевать ни с кем категорически не хотелось. Два нефа и три галеры слабо вооружены, вернее, вообще не вооружены. Абордаж им, конечно, не страшен, солдат там достаточно, но при абордаже потерей не избежать. Хотелось бы обойтись без них. Пока с этим у меня очень хорошо. Погибших всего две дюжины. Их, кстати, с наступлением темноты должны в море похоронить. Хоронить на берегу не решились, местные могли от злости и надругаться над могилами. Раненых побольше, почти пол сотни, но лекари у нас не плохие, да и ранения в основном легкие, так что к возвращению все на ноги встанут. Вот и хотелось, чтобы до самого дома так и оставалось. Терять людей очень уж не хочется.
Ветер был почти попутный, так что шли хорошо. Даже галеры не отставали. Они тоже шли под парусом, да ещё и веслами себе помогали. За гребцов были мои мушкетеры. Пока была возможность, тренировались. Обучали их нанятые моряки. Моряки, кстати, почти все ушли с нами. Только человек 30, все венецианцы, взяли малую галеру и пошли на Крит. С ними даже моряки из итальянских княжеств не пошли. Крит оказывается сейчас венецианский, а у Венеции очень уж нехорошая слава, так что попадать к ним в руки никто не захотел. Ну, мне же лучше. Не думаю, что все они останутся у меня на службе, но даже если половина решит мне послужить, уже хорошо. Единственно, что надо как-то исхитриться обойтись без захода в португальские и испанские порты. Португальцев и испанцев среди бывших рабов много, боюсь разбегутся и никакие договора их не удержат. А нам ведь и от Португалии и даже от Испании до дома ещё идти и идти. Не хотелось бы ослаблять экипажи. Ладно, придумаю что-нибудь.
В свою каюту пошёл уже когда совсем стемнело. Охрану из каюты шуганул. Найдут где переночевать. Элдрику наказал провести ко мне девушку, как только она появится. Он сразу взвился.
— Ваше сиятельство, я буду вынужден обыскать её, прежде чем пропустить к Вам.
— Элдрик, не сходи с ума. Зачем?
— Пронести кинжал в её тряпках не трудно. Я отвечаю за вашу безопасность. Мало ли что у неё на уме. Мы ведь её брата убили.
— Элдрик, она вполне вменяемая девушка и прекрасно понимает, что если со мной что случится, то и она и все её родственники отправятся кормить рыб. Тем более, что к брату она относилась без особой любви — он продал её вождю какого-то дикого племени, её просто забрать не успели. Так что она нам даже благодарна. Всё, Элдрик, не спорь. Как появится, сразу ко мне проводи.
Он вышел, что-то зло бурча. А я принялся ждать. Ждал- ждал и уснул. Разбудили меня чьи-то ласковые руки. Чьи-чьи, понятно чьи. Я обхватил её и притянул к себе. Ага, уже голая. Молодец, подготовилась. Койка у меня не очень широкая, но мы поместились. И ещё как поместились.
Ушла она ещё в темноте, часа через три. Так что до рассвета я смог ещё пару часиков и поспать. Чёрт, когда же я высплюсь наконец.
С утра решил обойти корабль. Не получилось. Вернее, получилось, но плохо. На палубе творилось черт-те что. Между мачтами два шатра с детьми эмира. И они не сидели в шатрах, а носились по палубе. Дети, что с них взять. Самым маленьким было года по три-четыре. Совсем уж маленьких матери не отдали. На что рассчитывали, не понятно. Что навый эмир пощадит совсем крох? Очень сомневаюсь. На востоке даже близких родственников ради власти не щадили, собственных братьев резали только так, не смотря на возраст, а тут чужие дети. Но это их проблемы. Я обещал Алиме позаботиться о её племянниках и племянницах, вот и забочусь, о тех, кого привели.
На баке загон с овцами. Довольно внушительная отара. И здоровенные клетки с курами. Честно говоря, я просто не заметил, когда их загрузили. Если бы заметил, не разрешил бы. Мы набрали большое колличество нормальных продуктов: сушёное мясо и рыба, сушёные фрукты и ягоды, раличные зерновые. Даже рис был, правда никто не знал, как его готовить, но ничего, повара опытные, разберутся. Зачем ещё живые овцы и куры, не понятно. Потерпеть немного нельзя? Тем более, нам этих овец и курей едва недели на две хватит. И стоит ради этого терпеть грязь, вонь и тесноту? На других кораблях, как мне доложили, творится то же самое. Ладно, чего уж теперь, сам виноват. Надо было меньше о прекрасных мавританках думать, а больше о деле. Хотя мавританочка и в самом деле хороша. Очень хороша, не хуже моих любимых женщин, а может быть и получше. Как же не хочется оставлять её здесь. И с собой забрать не могу — никак не могу придумать, как это сделать, хотя постоянно об этом думаю. Оставить её до дома, а потом выпихнуть с корабля и забыть не могу. Я хоть и становлюсь постепенно настоящим средневековым графом, но до такого скотства ещё не опустился. На моем месте любой рыцарь бы позабавился с пленницей, потом запихнул бы её в первый попавшийся монастырь и забыл бы. Собственно, так 200 лет назад рыцари и поступали. И монастырь — это в лучшем случае, а в худшем… А я не могу, не получается. Чёрт, представляю, как меня плющить будет завтра, после того, как я оставлю её на берегу. Но завтра будет завтра, а сейчас бы я её с удовольствием утащил в свою каюту. И этого сделать не могу. И что я за граф такой?
После обеда пару часиков вздремнул. Ночь выдастся не простая, так что надо отдохнуть. Потом опять стоял на мостике с капитаном. Слва богу, погода прекрасная. Ну, как прекрасная, жара жуткая, но ветерок, хоть и не сильный дует в нужную сторону и шторм не ожидается. А то ведь мы от берега далеко и спрятаться негде.
Ночью поспать вообще не удалось. Алима ушла только с рассветом и заснуть уже не смог. Лежал и кусал губы. Чуть не заплакал. А потом такая злость обуяла, что даже испугался. Вылил остатки воды из кувшина на голову и немного полегчало. Но выходить из каюты не стал, гнев хоть и подутих, но не ушёл. Если выйду, могу и глупостей натворить. Так и сидел, подтянув колени к голове и весь сжавшись. Долго сидел, пока Элдрик в каюту не заглянул. Только тогда встрепенулся и поднялся.
— Элдрик, прикажи воды приготовить, помыться хочу.
— Сейчас сделаю, господин граф.
Он выскочил. Пошёл за ним, как был, голый. Да пошли все… Помылся и пошёл одеваться. Ну, вроде успокоился. Прошёл на мостик и стоял там. Потом мне принесли моё кресло. Молодец Элдрик, не забыл. Так и сидел, вперившись в изумрудные воды моря. К полудню показалась земля. Пошли вдоль берега. Через пару часов увидели деревушку в маленькой бухточке. Подошли поближе. К нам приблизился один из шнеккеров и встал борт к борту. Солдаты помогли свернуть шатры. Потом по абордажным сходням стали переводить наших пассажиров на шнеккер. Детей солдаты переносили на руках. Алима прошла сама, последней. Я стоял и с тоской смотрел на неё. Проклятье, даже подойти попрщаться не могу. Она на миг обернулась и посмотрела на меня. Лицо закутано платком, но глаза полны слез. Отвернулась и сбежала на шнеккер. Шнеккер отошёл и помчался к берегу. Вот он подошёл к небольшому каменному пирсу. Деревенские разбежались и никого на берегу не было. Солдаты проводили всех на берег и вынесли их вещи. Потом загрузились на шнеккер и пошли к нам. Капитан подал команду и моряки стали ставить спущенные паруса. Пока ещё не ушли увидел, как к кучке детей и девушек стали подходить местные. Подхватили их вещи и повели в деревню. Ну, дай бог, чтобы у тебя сложилось всё хорошо, прекрасная мавританка.
Ушёл в каюту и завалился на кровать. От обеда отказался. Лежал, лежал и уснул. Проснулся вечером. Тоска никуда не ушла, но стало немного легче. Ничего, путь до дома далёк, прочухаюсь.