2150. Все эти аргументы находились, однако, в зависимости от важнейшей опасности, заключавшейся в том, что КПЧ упразднит сначала президиум, а потом и самое себя.
Для Брежнева заявления Дубчека от 13 августа были моментом истины. Он чувствовал себя не только ответственным за своего протеже. Генсеку было ясно, что его дни на этом посту сочтены, если проводимая им политика в отношении ЧССР окажется несостоятельной. Брежнев доверительно сказал своему внешнеполитическому советнику Александрову-Агентову: «Если мы потеряем Чехословакию, я уйду с поста генерального секретаря!»2151 Так Политбюро 17 августа, а группа пяти 18 августа приняли решение о вторжении2152. Они полагали, что нашли преемника для Дубчека: 3 августа Биляк передал Шелесту в Братиславе «письмо-приглашение», названное так позже, – документ, в котором одиннадцать партийных руководителей за спиной Дубчека призывали московских товарищей поспешить на помощь ради спасения социализма в ЧССР2153. Но когда 21 августа танки стран-участниц Варшавского договора въехали в Прагу, подписавшие письмо отказались стать членами Президиума и сформировать «революционное правительство»2154. Биляк, которому предстояло стать новым главой исполнительной власти, кричал: «Ну так линчуйте меня!»2155 Свобода, старый боевой товарищ Брежнева, президент, которого планировали на пост руководителя «революционного правительства», отказался, заявив, что, если Политбюро не будет вести переговоры с Дубчеком, он застрелится2156. Ситуация была крайне затруднительной. Политической альтернативы не предвиделось, и положение солдат в Праге оказалось критическим, ибо горожане встречали их открытой враждебностью и даже отказывались давать воду2157.
Брежневу пришлось вернуться к старой стратегии – удалять кадры только в том случае, если это было возможно без сопротивления. Поэтому он приказал привезти в Москву для переговоров Александра Дубчека и других пятерых ведущих коммунистов-реформаторов, которых он до этого держал под арестом на Украине2158. Для Брежнева это был контрастный душ эмоций: на него смотрели члены Политбюро, группа пяти и весь мир. Генсеку приходилось доказывать, что он как государственный деятель и политик, занимавшийся международными делами, был способен найти выход в этой запутанной ситуации, и одновременно он чувствовал лично себя преданным Дубчеком. Зденек Млынарж рассказывает: «Брежнев был искренне возмущен тем, что Дубчек не оправдал его доверия, не согласовал с Кремлем каждый свой шаг. “Я тебе верил, я тебя защищал перед другими, – упрекал он Дубчека. – Я говорил, что наш Саша все-таки хороший товарищ. А ты нас всех так подвел!”. Он говорил, заикаясь, со слезами в голосе, он выглядел обиженным племенным вождем, который считает само собой разумеющимся и единственно правильным, что его положение главы племени покоится на безоговорочном подчинении и послушании, что только его мнение и только его воля – последняя инстанция, ибо только он печется о благе всех»2159.
Чехословацкая сторона была не менее возмущена похищением своих представителей и военным вмешательством. Дубчек не упустил возможности выразить свое пренебрежение: «Все взгляды устремились на Дубчека, который обратился к Брежневу, не называя его по имени. Каждый ждал, что тот скажет ему. Дубчек откашлялся и сказал по-словацки: “Товарищ Биляк, спроси их, чего, собственно, они хотят”. Дубчек владел русским по меньшей мере так же хорошо, как своим родным языком. Я мгновение помедлил и повторил его ответ по-русски. Брежнев глубоко вздохнул, но тихим голосом повторил слово в слово. Я посмотрел на Дубчека: “Ты понял или перевести на словацкий?”»2160 В высшей степени напряженные переговоры тянулись с 23 по 26 августа и в итоге забуксовали, так как каждая сторона отвергала проект текста другой стороны как неприемлемый «ультиматум»2161. В то время как Пономарев угрожал чехам: «Если вы не подпишите сейчас, сделаете это через неделю. Если не через неделю, то через две, а если не через две, то через месяц»2162, Брежнев осознавал, что решение необходимо принимать быстро.
Он снова прибег к испытанному инструменту – образованию редакционной комиссии. Если стороны не могут договориться о проекте текста, то будут писать текст вместе. Обе стороны собираются и согласно испытанному способу проходят текст пункт за пунктом2163. С помощью этого способа Брежнев достиг своей цели как по отношению к другим членам Политбюро, так и по отношению к группе пяти, также находившейся в Москве. Во время переговоров она не заявляла о себе, но большей частью требовала насильственного назначения революционного правительства или по меньшей мере немедленной отставки Дубчека2164. Расчет Брежнева на то, что представители Чехословакии выскажутся в пользу консенсуса и подпишут протокол, оправдался, ведь под конец все, кроме Франтишека Кригеля, отвергли идею отказа от подписи. Вот что рассказывает об этом Млынарж: «Они поняли, что отказ от подписи решит их личную проблему, но не политическую проблему страны, что на их плечах лежит бремя, которое они не могут просто сбросить»2165.
Дубчек остался на своем посту и с триумфом вернулся в Прагу, но Президиум ЦК КПЧ оставался в зависимости от Политбюро ЦК КПСС. Оно-то и позаботилось о том, чтобы Дубчек, в конце концов, 17 апреля 1969 г. ушел в отставку, а в 1970 г. был исключен из партии2166. Тем самым властные средства Брежнева, имевшие целью формирование консенсуса с помощью работы редакционной комиссии, зарекомендовали себя в конечном счете и во внешнеполитической сфере. Но это стоило Брежневу еще один год интенсивных телефонных переговоров и встреч, а также политического давления для преодоления «пражского кризиса», как его называли в Москве. Он поставил все на одну карту и выиграл. Он просил одобрения каждого телефонного разговора, каждого письма, каждого своего шага со стороны Политбюро, а дополнительно еще и пленумом ЦК, чтобы ни в коем случае не оказаться изолированным2167. Это был его весьма своеобразный дебют в международных делах. Сотрудник Брежнева Александров-Агентов комментировал: «Брежнев решил тогда эту проблему по-своему, по-брежневски – не путем организации “путча” или подавления народного движения, а путем осторожного, ловкого маневрирования на протяжении примерно года, то есть до того времени, когда укрепило свои позиции новое руководство КПЧ во главе с Г. Гусаком»2168. Сам Брежнев был, несомненно, убежден, что он поступает правильно, требуя заменить Дубчека Гусаком: «Дубчек не осознает, что он марионетка, которую используют правые в своих целях… Больше года никто не разъяснил, что такое “социализм с человеческим лицом” (а провозгласили, что это секрет)»2169.
…Foris pax2170, или Мир с Западом
Вторжение в Прагу – важная веха во внешнеполитической деятельности Брежнева. Генсек взял верх как спокойный, рассудительный, осторожно действующий руководитель группы пяти. Он показал, как можно было с минимумом насилия, но при максимальном политическом давлении удерживать братскую страну на правильной позиции. Советский лидер воспользовался своим авторитетом, когда в 1970 г. уговорил Вальтера Ульбрихта оставить свой пост и побудил к отставке столь же непопулярного Гомулку на фоне волнений в Польше2171. Благодаря своему стилю «доброго увещевания» Брежнев не только консолидировал группу пяти. Как человек, покончивший с Пражской весной, он противостоял теперь западному миру, окончательно признавшему советского лидера серьезным внешнеполитическим игроком и сильным противником. Это предоставило советскому лидеру огромное преимущество, заключавшееся в том, что ему, в отличие от его предшественника Хрущева, не приходилось добиваться признания за границей и опасаться пренебрежительного отношения к себе2172. То, о чем в сентябре 1968 г. писала «Правда», а на октябрьском пленуме обнародовал Брежнев2173, отныне называлось на Западе «доктриной Брежнева»: «Теперь, пожалуй, всем стало окончательно ясно, что слова КПСС, Советского Союза о твердой решимости не допустить выпадения ни одного звена из социалистического содружества – это не просто пропагандистская декларация. Это – выражение нашей реальной политической линии, нашей готовности бросить в критический момент всю мощь Советского государства на защиту интересов социализма и прогресса»2174. Брежнев лично диктовал своему сотруднику Черняеву как основную мысль для своей речи на апрельском пленуме 1973 г. следующие слова: «Не было бы Чехословакии – не было бы ни Брандта в Германии, ни Никсона в Москве, ни разрядки»2175. Советский лидер создал себе уважение внутри страны и за ее пределами, до некоторой степени позво