В конце концов, Брежнев без обиняков сказал американскому президенту и Киссинджеру, что ему гораздо легче найти общий язык с ними, чем со своими товарищами Подгорным и Косыгиным2405. Его сотрудники задавались вопросом, как он сможет найти общий язык с руководителями социалистических стран после такого идеологического поворота2406.
Поездка в США была для Брежнева подлинным триумфом. Наряду с согласием на дальнейшие крупномасштабные поставки зерна, он подписал с Никсоном соглашение по недопущению атомной войны2407. Он смог продемонстрировать политические успехи и укрепил свою дружбу с Никсоном2408. Такое начало было многообещающим с любой стороны. С Помпиду, к которому советский лидер, возвращаясь из США, заглянул на два дня, он мог теперь беседовать совершенно непринужденно как со старым другом. В замке Рамбуйе, где генсек был размещен и встречался для трех обстоятельных бесед с Помпиду, он чувствовал себя как дома. Брежнев подчеркнул, что он заранее не подготовил никаких вопросов, чтобы иметь возможность говорить совершенно свободно на любые темы, и лукаво извинился за то, что совсем забыл передать привет от Подгорного и Косыгина. Перед возвращением в Москву он откровенно заявил Помпиду: «Мы были в высшей степени открыты друг к другу и, как говорят по-русски, любви без доверия не бывает». Помпиду ответил: «А без любви не бывает и доверия»2409. Уже была согласована следующая встреча. Помпиду должен был, как тремя годами ранее Брандт, приехать на юг, чтобы отдохнуть. Брежнев предлагал: «У меня там дача, которую я полностью предоставлю в Ваше распоряжение… Это был бы и политический жест: президент Французской республики проводит у нас отпуск»2410.
1973 год проходил в полном соответствии с планами Брежнева, но в 1974-м грянула катастрофа. В течение года ушли в отставку Брандт и Никсон, Помпиду умер, а на Брежневе все явнее сказывалась наркотическая зависимость. При этом год начинался очень позитивно. Во время визита Помпиду 12 и 13 марта в Пицунду (Кавказ), где Брежнев лично встретил его на летном поле, оба с удовлетворением установили, что встречаются уже в шестой раз, и Брежнев снова с опозданием передал президенту Франции приветы от Подгорного и Косыгина, которых под разными предлогами оставил в Москве2411. Беседы проходили в непринужденной атмосфере. Оба согласились, что их страны являются двигателями мирного развития Европы. По словам Помпиду, «Ваша страна далеко на Востоке, а мы целиком на Западе. Совершенно все равно, что находится между ними, действительной стабильности не будет без согласия между нашими странами»2412. Но не прошло и трех недель, как 2 апреля 1974 г. французский президент совершенно неожиданно умер от заражения крови вследствие скрытой болезни Вальденстрема. Еще во время их встречи в Париже в 1971 г. Помпиду сказал Брежневу: «Вы меня похороните»2413. Тот воспринял эти слова как шутку, которую сам и спровоцировал, рассказав, что в его семье все доживали до очень преклонного возраста.
Фото 31. Никсон и Брежнев среди офицеров Черноморского флота, 1974
Через 22 дня после этого Брежневу теперь из Бонна пришла новая печальная весть. Доверенное лицо канцлера Гюнтер Гийом был арестован как сотрудник разведки ГДР. Еще и до 1974 г. Брежнева заботило политическое будущее Брандта. С одной стороны, он боялся силы ХДС/ХСС, с другой – не было тайной, как раздражал Эриха Хонеккера курс Москвы на сближение с Бонном. Андропов знал, что его товарищи из ГДР внедрили в советское посольство информаторов, чтобы быть в курсе всех процессов, происходивших в отношениях Бонна и Москвы2414. Но о том, что госбезопасность ГДР внедрила разведчика в непосредственное окружение канцлера ФРГ, в Москве никто и не подозревал. И ни Андропов, ни Брежнев не считали возможным, что арест этого шпиона 24 апреля 1974 г. может привести к отставке Вилли Брандта всего лишь десять дней спустя. Брежнев воспринял как личное оскорбление, что Хонеккер не отозвал своего разведчика после установления контактов между Кремлем и канцлером и, как утверждается, никогда не простил этого Хонеккеру2415. Он был вне себя, когда Андропов поставил его об этом в известность: «Юра, скажи мне, что там происходит. Генеральный секретарь ЦК КПСС годами делает все, чтобы вместе с федеральным канцлером выстроить новые отношения между нашими странами, способные изменить обстановку во всем мире, как вдруг начинается какая-то ничтожная шумиха из-за баб и фотокарточек… И кто до этого додумался? Как раз наши немецкие друзья!»2416
В день после отставки «канал» дал о себе знать и сообщил о реакции Брежнева: «Отставка – тяжелый удар по политике мира… Ему очень жаль. Отставка осложнит как европейскую, так и мировую политику. Это большой удар. Это тяжелый удар и для него. Происшедшее совершенно неожиданно. Он говорил свободно, очень эмоционально и страшно ругал Хонеккера. Это не останется без последствий»2417. Но Брежнев негодовал и в адрес Брандта из-за того, что тот не сумел справиться с кризисом: «Сразу видно, что Брандт никогда не был на войне. Если бы он прошел через эту кровавую бойню, то покончить с интригами своей камарильи оказалось бы не труднее, чем прихлопнуть докучливую осеннюю муху»2418. Брежнев воспринимал драму Брандта как личную. «Им владело чувство, будто с фотоаппаратом заглянули в постель не Брандта, а его собственную»2419.
После потери Помпиду и Брандта для Брежнева не подлежало сомнению, что он сделает все для политического выживания Никсона. Визит генсека в США в 1973 г. уже проходил под знаком Уотергейтского скандала, который смутил Брежнева и который он, в конце концов, проигнорировал2420. В 1974 г. советский лидер настоял на приглашении Никсона в Москву и Крым для контактов один на один не вопреки импичменту, угрожавшему американскому президенту, а из-за него. Никсон был тронут проявлениями солидарности Брежнева и со своей стороны использовал встречу и снимки с Брежневым, чтобы показать, что он, Никсон, не отказывается от проведения курса мира в отношениях с Советским Союзом2421.
Когда Никсон 27 июня приземлился в Москве, Брежнев демонстративно встретил его на летном поле, хотя на протокольном уровне, как и ранее, это не предусматривалось статусом генсека, и сразу же увел его для разговора тет-а-тет2422. В Крыму в гроте летней резиденции они провели интенсивные и доверительные переговоры, на которых присутствовал только переводчик2423. Как когда-то с Вилли Брандтом, Брежнев отправился с Ричардом Никсоном на водную прогулку и, приобняв его, заклинал американского президента: «Надо сделать что-то, имеющее большое историческое значение. Мы ведь хотим, чтобы русские и американцы стали друзьями и говорили друг с другом, как Вы и я здесь, на этом корабле»2424. Даже если два лидера и не подписали новых соглашений, оба ощущали эту встречу в верхах как успех2425. 3 июля на летном поле Брежнев простился со своим другом Никсоном, а 8 августа тот объявил о своей отставке, чтобы упредить процедуру отрешения от власти.
Едва ли можно переоценить, насколько поразила Брежнева утрата трех партнеров. Он потерял все, если говорить о внешней политике. Напоминания советского лидера, шедшие по каналам в Бонн и в Вашингтон, звучали прямо-таки беспомощно: «Была новая большая четверка для проведения политики разрядки: Помпиду умер, Брандт ушел в отставку, судьба Никсона сомнительна, Брежнев остался один»2426. «Никсон, Брандт и Помпиду – с этими тремя он поддерживал самые тесные отношения. Теперь все трое ушли»2427.
Но при всем отчаянии для Брежнева на первом месте стоял один вопрос: как оценивать трех преемников? Будет ли преемственность? «Как, – таков был неоднократно задававшийся вопрос, – этот человек [федеральный канцлер Гельмут Шмидт] относится к Советскому Союзу, к восточной политике, как он будет влиять на нее, каковы будут его директивы?»2428 Брежнев преисполнился твердой решимости не допустить наступления паузы в контактах. Ни в коем случае не должно было снова возникнуть недоверие и повлиять на личные отношения. Движимый силой, которую породило отчаяние, он еще в октябре пригласил Гельмута Шмидта в Москву, в ноябре принял во Владивостоке нового президента США Джеральда Форда, а в декабре поехал в Париж к французскому президенту Валери Жискар д’Эстену.
Брежнев испытывал очень сильный стресс. Он все поставил на карту «мирного сосуществования» и знал, что Подгорный, Суслов и Косыгин только и ждали неудачи, более того, радовались свержению Никсона2429