и министра обороны Устинова, который сменил Гречко, умершего 26 апреля 1976 г.2540 Эти трое взяли на себя проведение внешней политики от имени Брежнева.
Долгое время считалось, что ни Брежнев, ни большинство Политбюро не участвовали в принятии датированного 12 декабря 1979 г. решения о вторжении в Афганистан2541. Трудно реконструировать точный ход событий, но похоже, что такая позиция неверна, так как два решающих заседания состоялись определенно двумя днями ранее или через день после этого. 10 декабря Брежнев принял в Кремле Громыко, Устинова и Андропова, чтобы побеседовать с ними об Афганистане2542. Вероятно, что они уже к этому времени подготовили решение об отправке войск и поставили его осуществление в зависимость от возможного исхода голосования в НАТО о размещении ракет Першинг-II в Европе. В Кремле состоялись сразу две встречи: одна в полдень вчетвером и другая вечером с участием в общей сложности 12 членов и кандидатов в члены Политбюро2543. Политбюро явно не заседало 12 декабря, в день, которым датировано его решение, санкционировавшее «мероприятия», предложенные Андроповым, Устиновым и Громыко, и вверившее тройке их осуществление2544. Скорее всего, Брежнев работал в этот день в Кремле «над документами для заседания Политбюро», которое на следующий день, 13 декабря, он лично и вел2545. Похоже, следовательно, что 10 декабря состоялось полуторачасовое заседание, на основе результатов которого Черненко составил письменное «полномочие» тройки, 12 декабря представленное Брежневу и 13 декабря утвержденное Политбюро. В этом заседании участвовали только восемь членов Политбюро; трое подписали решение постфактум 25 и 26 декабря, а подпись Косыгина так никогда и не была получена2546. Верно, что только трое членов Политбюро предложили вторжение, и им было поручено его проведение. Неверно, однако, что это решение не было в достаточной степени рассмотрено на Политбюро или обсуждалось только в отсутствие Брежнева. 26 декабря, через день после перехода границ, Устинов, Громыко, Андропов и Черненко посетили Брежнева на его даче, чтобы проинформировать генсека о событиях и получить санкцию на дальнейшие действия2547. Сотрудники Брежнева сомневались, правда ли, что в это время он осознавал, что подписал: «Собственно говоря, Брежневу ничего внушать уже было не нужно, в ту пору он уже мало что соображал»2548. Решающую роль играло, следовательно, не его отсутствие время от времени, а общее состояние наркотической зависимости. Такое состояние имело результатом, что он больше не руководил внешней политикой, а вверил ее осуществление тройке.
Вторжение советских войск в Афганистан 25 декабря 1979 г. считалось и считается грехопадением советской внешней политики, не имеющим себе равных, и «советским Вьетнамом». Советский Союз не только впервые после 1945 г. послал собственные войска на кровавую войну, в значительной степени способствовавшую делегитимации советского руководства и тем самым также краху СССР2549. Запад воспользовался военной интервенцией как доказательством агрессивности Советского Союза. Непосредственным следствием был бойкот Олимпийских игр в Москве летом 1980 г. Но это стало только символическим выражением внешнеполитического ущерба. Вторжением в Афганистан Брежнев, которому приписывалось это решение, утратил последние остатки доверия и понимания со стороны западных политиков. Оно оказалось объявлением о банкротстве его политики разрядки ровно через десять лет после ее начала. Прогрессивные помощники Брежнева ужасались и терялись в догадках, кому приписать вину за вторжение. Арбатов полагал, что его форсировал Громыко, в то время как большинство подозревало Андропова2550. Устинов казался им слишком ограниченным, чтобы быть в состоянии оценивать политические последствия. «Как Громыко и особенно Андропов могли совершить такую политическую ошибку, я не понимаю»2551, – вспоминал Арбатов.
Афганистан обозначает низшую точку и поворотный пункт во внешнеполитической истории Советского Союза не только потому, что с этими событиями до вступления в должность Горбачева была погребена надежда на новый мирный порядок в Европе. Трагизм ситуации заключается и в том, что Запад приписывал Советскому Союзу агрессивное поведение, определяемое геополитическими интересами, тогда как на самом деле Политбюро, скорее, просто «вляпалось» в этот конфликт и до последнего безусловно хотело избежать силового решения. В отличие от Африки или Юго-Восточной Азии, в Афганистане КПСС не поддержала революцию, и со времен Ленина поддерживала очень хорошие добрососедские отношения с королем. Советский Союз помогал этой стране при реализации многих инфраструктурных проектов, добывал афганский газ, создавал систему образования и заботился о развитии туризма. Поэтому Политбюро ничего не знало о событиях, и не обрадовалось, когда в апреле 1978 г. Народно-демократическая партия Афганистана (НДПА) свергла короля Дауда, а Нур Мухаммед Тараки установил террористический режим на манер сталинского2552. Террор вызывал у Брежнева отвращение. Для него происходившее было возвращением в давно прошедшие времена, последствия которых считались в Советском Союзе успешно преодоленными.
Когда кровавые акции против большой части населения привели в марте 1979 г. к вооруженному восстанию, Тараки потребовал от Советского Союза военной помощи. Но ни в марте 1979 г., ни потом на все его запросы Политбюро отказывалось вводить войска, хотя Громыко заявлял: «Ни при каких условиях мы не можем потерять Афганистан»2553. Политбюро ограничивалось поставками зерна и оружия2554, так как оно понимало масштабы внешнеполитического ущерба, который может принести интервенция: «Все, что мы сделали за последние годы с таким трудом в смысле разрядки, вооружений и многое другое, – все это будет отброшено назад. Переговоры по ОСВ-II потерпят неудачу, соглашение – а сейчас это ведь наша важнейшая политическая акция – не будет подписано, отпадет вопрос о встрече Леонида Ильича с Картером, и приезд Жискар д’Эстэна в конце марта встанет под вопрос. К тому же будут омрачены отношения с западными странами, в особенности с Федеративной Республикой Германия»2555.
Когда Тараки приехал в Москву 20 марта 1979 г., члены Политбюро заявили ему, что они не могут осуждать вторжение США во Вьетнам и сами поступать так же2556. Брежнев, к которому Тараки был допущен на полчаса, заявил ему: «Мы всесторонне рассмотрели этот вопрос, тщательно продумали и я прямо говорю Вам: мы не можем это сделать. Это было бы на руку только врагам – как Вашим, так и нашим»2557. Брежнев вразумлял Тараки и о том, что сначала следует использовать все возможные политические и экономические средства, чтобы завоевать поддержку афганского населения2558.
С марта по декабрь 1979 г. афганское правительство в общей сложности двадцать один раз обращалось в Москву с просьбой о вводе войск, и каждый раз Политбюро отвергало их2559. Мнения изменились в высшей степени внезапно, когда заместитель Тараки, Хафизулла Амин, в конце сентября 1979 г. сверг Тараки и вскоре после этого приказал убить его2560. Брежнев был возмущен. Он по-доброму вспоминал Тараки, который незадолго до этого посетил его в Москве2561. Тем не менее о вводе войск речи по-прежнему не шло. Политбюро делало хорошую мину при плохой игре, посылало поздравительные телеграммы и, как и прежде, оружие и продовольствие2562. О неизменности этой позиции свидетельствовало и то обстоятельство, что пленум ЦК в конце ноября 1979 г. не занимался вопросом Афганистана2563.
Политбюро кардинально изменило точку зрения, только узнав, что Амин налаживает контакты с США и связан с ЦРУ. Тройка сочла, что советское влияние в важном с геополитической точки зрения регионе оказалось под угрозой, и 12 декабря приняла решение о вторжении2564. 25 декабря советские войска перешли границу и 27 декабря при штурме президентского дворца убили Амина. Его место занял Бабрак Кармаль, представлявший умеренное крыло НДПА2565.
Несмотря на очевидный страх Политбюро перед возможностью глобального нарушения равновесия сил и перехода непосредственного соседа в сферу влияния США, удивительно, что оно пошло на этот шаг, хотя понимало все последствия его: окончательный разрыв с Западом, отказ от визитов глав государств и правительств, нарастание антисоветской пропаганды, непоправимый ущерб для имиджа страны и ее руководителей и с учетом изложенного – отказ сената США ратифицировать ОСВ II. Для объяснения этого есть два в