1098.
Хрущев и Брежнев были, как и прежде, единой командой: они вместе грелись в лучах славы космонавтов, вместе проводили десталинизацию и работали над модернизацией партии и государства. За реформой Устава партии 1961 г. должна была последовать конституционная реформа. Брежневу постоянно ставилось в вину, что он никогда лично не проклинал Сталина1099. Это неверно, ибо после XXII съезда (октябрь 1961 г.), во время которого Хрущев приказал вынести тело Сталина из мавзолея, Брежнев выступил на партийном собрании Верховного Совета в декабре 1961 г. с речью, где очень ясно выразил свое отношение к Сталину: «Культ личности имел тяжелые последствия для всей экономической, политической и идейной жизни страны. Сталин грубо попирал ленинские принципы партийного и государственного руководства, практиковал злоупотребления властью… Тяжелым последствием культа личности было грубейшее нарушение социалистической законности, выразившееся в массовых репрессиях, в истреблении партийных, государственных и военных кадров. Культ личности сковывал активность и инициативу масс, душил живую творческую мысль, насаждал дух раболепия, низкопоклонства, подозрительности и недоверия друг к другу»1100.
Но, по словам Брежнева, это время преодолено, антипартийную группу победили, социалистическое правовое государство восстановлено, социалистическая демократия процветала, партия находится теперь в фазе развернутого строительства коммунизма. Именно для этого партия приняла на XXII съезде новый Устав, и в соответствии с этим Верховный Совет занимался теперь подготовкой новой конституции1101.
Работа над новой конституцией, которая должна была сменить сталинскую конституцию 1936 г. и тем самым окончательно покончить со сталинизмом, шла очень интенсивно, продолжалась более трех лет и была наконец прекращена незадолго до конца 1964 г. в результате отстранения Хрущева от власти. Только в 1977 г. Брежнев дал указание принять конституцию, которая в значительной части опиралась на проекты 1962–1964 гг. Тогда Брежнев лично руководил подкомиссией, которая занималась вопросами государственного управления, деятельности Советов и общественных организаций. Для него немаловажной идеей было всевластие народа, проявлявшееся, с одной стороны, в партии и общественных организациях, а с другой – учитывавшее элементы непосредственной демократии1102. Поэтому он ратовал за такое положение Советов, при котором они должны были быть не столько исполнительными органами государственной власти, сколько органами самоуправления на местах. Следовало возродить местные органы самоуправления и построить их на основе регулярно созываемых собраний граждан1103. Вместо исполкомов, следовало избирать президиумы местных Советов, которые должны были брать на себя между заседаниями Светов их функции, то есть на место «чиновников» должны были встать депутаты от населения1104. Реформа, которую Брежнев представил в июле 1964 г., предусматривала общенародные референдумы, обсуждение планов по принятию новых законов и право граждан на представление законопроектов1105. Конституционная реформа фиксировала и то, что уже практиковалось при Хрущеве: ограничение сроков пребывания в должности. Никого нельзя было избирать в Советы больше, чем на три периода1106. Одновременно Брежнев высказался за то, чтобы партия определялась в конституции как руководящая и направляющая сила общества1107. В его комиссии шли длительные дискуссии о том, является ли партия органом народа, делегирующего своих представителей снизу, или общественной силой, которая руководит сверху1108. Наконец, Генеральный секретарь распорядился записать это положение в конституции 1977 г. Неясно, почему после смещения Хрущева Брежнев не продолжил наблюдать за ходом конституционной реформы, которую он сам, очевидно, принимал близко к сердцу, или не реализовал ее. Мы можем только предполагать причину этого: с одной стороны, он был очень занят укреплением своей власти, с другой – вероятно, не хотел принимать новую конституцию, носившую имя Хрущева. Реформа 1977 г. была высшей точкой его карьеры и демонстрации самого себя: благодаря этому Основному закону он позволил снова избрать себя главой государства и тем самым был отныне первым человеком в партии и стране.
Со вступлением на пост Председателя Президиума Верховного Совета начались поездки Брежнева за границу. В 1961 г. он назначил своим советником по международным делам А. М. Александрова-Агентова, которому прямо заявил, что разбирается в сельском хозяйстве, промышленности и армии, но не во внешней политике и нуждается в ком-нибудь, кто ввел бы его в курс дела. Александров-Агентов оставался до 1982 г. движущей силой и одним из архитекторов внешней политики Брежнева1109. В отличие от своих предшественников Брежнев по поручению Хрущева активизировал деятельность на посту Председателя Президиума Верховного Совета, который ранее служил, скорее, формой предпенсионного статуса, и превратил его в составную часть внешней политики, что констатировало и Министерство иностранных дел в Бонне1110. Правда, он почти не посещал западные, капиталистические страны, с которыми позже должен был вести переговоры; эти встречи на высшем уровне оставались прерогативой Хрущева. Брежнев побывал в 15 зарубежных поездках, в том числе в Африке, в пороговых странах – Индии, Иране и Афганистане, а также в Финляндии и Югославии. Задача состояла и в том, чтобы найти на Западе новых друзей, и в возрождении старых дружеских связей, разрушенных при Сталине1111. Он не только выполнял программу визита, но и выступал послом своей страны, который агитировал за Советский Союз и социалистический путь развития; он привлекал деньгами, технологией, а иной раз и оружием. При этом речь шла не только о геостратегических соображениях или о надежде обеспечить себе источники сырья в «постколониальном мире». На фоне холодной войны Президиуму ЦК было очень важно представить Советский Союз как действительно лучшую государственную и экономическую систему. Если социализм символизировал достойную человека жизнь без эксплуатации, это должны были осознать и 17 африканских государств, ставших независимыми в 1960 г.1112 Советская внешняя политика всецело делала ставку на то, что Россия, в отличие от Запада, никогда не имела колоний в Африке и теперь не была вовлечена ни в одну из кровавых войн, связанных с борьбой за независимость. Брежнев рекомендовал президенту Ганы Кваме Нкрума Советский Союз как бескорыстного помощника в борьбе за свободу: «На незыблемой основе полного равенства, невмешательства во внутренние дела друг друга, строгого уважения суверенитета и взаимного доверия развиваются хорошие отношения между Советским Союзом и Республикой Мали, Эфиопией, Республикой Сомали, Марокко, Объединенной Арабской Республикой, Республикой Судан и рядом других независимых африканских государств»1113. С одной стороны, Брежнев мог указать на то, что Советский Союз никогда не пытался силой навязать африканским народам европейскую цивилизацию. С другой стороны, успехи в космонавтике, достигнутые тогда СССР, способствовали тому, что советскому гостю было легко и приятно восхвалять Советский Союз как самую передовую страну мира. Так, в ноябре 1963 г., выступая с речью в иранском парламенте, он сказал: «Мы горды тем, что Советский Союз является мощной движущей силой мирового научного прогресса. Сокровищница человеческих знаний намного обогатилась открытиями отважных исследователей Вселенной – советских космонавтов»1114. Если в несоциалистических странах Брежнев расхваливал только технические и экономические успехи Советского Союза, то в социалистических «братских странах» он, конечно, не умалчивал, кому всем этим обязаны: «И неслучайно империалисты увидели в этом достижении социалистического лагеря свое общее поражение. Они понимают, что голос советского человека из космоса звучит как торжество разума и справедливости коммунизма. В этой великой победе человеческого гения – триумф ленинских идей, проявление грандиозных успехов нашего народа»1115. Сдержанность в отношении африканских государств объяснялась новой советской доктриной, разработанной при участии Брежнева в ноябре 1960 г. на Международном совещании коммунистических и рабочих партий в Москве и приспосабливавшей идеологическое вооружение к особой ситуации стран, освободившихся от колониальной зависимости1116. Ввиду отсутствия там рабочего класса, на который могло бы опереться революционное движение, этнические, панафриканские движения больше не рассматривались как угроза для классовой борьбы, а считались допустимой промежуточной ступенью на пути к социализму. Подобно тому, как в 1917 г. Советский Союз перепрыгнул «буржуазную революцию», Африка могла идти своим путем через «национальную демократию», что делало возможным сотрудничество коммунистических и националистических сил1117