. Год спустя на Ноябрьском пленуме он возмущался тем, что множились жалобы населения на перебои в снабжении определенными товарами, «которые почему-то принято именовать “мелочами”: простейшие медикаменты, мыло, стиральные порошки, зубные щетки и паста, иголки, нитки, детские пеленки, другие товары легкой промышленности»1687. Рассерженный Брежнев воскликнул: «Это, товарищи, непростительно»1688.
Ссылаясь на низкое качество и нехватку продукции отечественного производства, Брежнев и Косыгин снова высказались за увеличение импорта из социалистических и капиталистических стран. Партийное руководство хотело к майским и ноябрьским праздникам осчастливить людей импортными товарами, чтобы таким способом связать годовщину революции с положительными эмоциями, связанными с потреблением1689. Например, в 1967 г., когда отмечалось 50-летие Октябрьской революции, министр торговли А. И. Струев заказал в братских социалистических государствах одежду и обувь на сумму примерно 1,5 млрд руб.1690 Но так как производственные мощности в социалистических странах были исчерпаны, в то время как в Советском Союзе магазины быстро пустели, ЦК предоставил еще 112 млн руб., чтобы заказать в капиталистических странах, в том числе Англии, Франции, Италии и Западной Германии, одежду и цитрусовые1691. Но и этого не хватало, так что министр торговли просил о предоставлении новых миллионов, чтобы можно было продолжать закупки за границей1692. Для удовлетворения спроса населения были задействованы даже золотые резервы. Так, в 1972 г. Косыгин осведомлялся у Брежнева, можно ли ему продать 100 т золота, чтобы закупить на полученные деньги потребительские товары1693.
Наконец, Брежнев занимался тем, что самым тесным образом было связано с одним из его личных увлечений. Правда, и Косыгин чувствовал, что уже давно пора забыть слова Хрущева, что пусть советский человек пользуется общественным транспортом, и содействовать индивидуальной автомобилизации1694. Косыгин горячился на заседании Госплана в марте 1965 г.: «Вы знаете, с каким упорством навязывалась идея о том, что в нашей стране нет необходимости широко развивать производство легковых автомобилей. Все люди будто должны ездить только на автобусе. Было сделано все, чтобы лишить руководителей даже крупных предприятий и хозяйственных организаций права пользоваться легковым автотранспортом. Разве это правильно? Ведь это привело к тому, что многие руководители вынуждены незаконно использовать грузовой транспорт для своих служебных поездок»1695. Те же эмоции звучат и в речи Брежнева: «Должен сказать (выйдет ли у нас или нет), мы ориентируемся на производство, скажем, легковых автомобилей, чтобы можно было удовлетворить и потребность народа (это отвлечет и молодежь от всяких дел)»1696. Ни планируемое ранее ежегодное производство в 210 тыс. легковых автомобилей, ни предлагаемый теперь объем производства в 700 тыс. неудовлетворительны: «Мы ставим задачу на миллион легковых автомобилей»1697.
Брежнев мечтал о большом спросе, и если при этом хотя бы одна-две легковушки добирались до деревни, это уже было для него большим успехом, потому что там в то время вообще не было машин. «Я уже не говорю о том, чтобы и бригадир купил. Или, скажем, девушка выходит замуж, и родители решили ей не сундук в приданое давать, а машину – современное приданое»1698.
Так как отечественное производство было не только минимально, но и низкого качества1699, советское правительство во главе с Косыгиным заключило в августе 1966 г. соглашение с фирмой «Фиат» о строительстве автозавода в городе Тольятти на Волге, который должен был производить 2 тыс. автомобилей в день и 600 тыс. в год, о чем с гордостью заявил Брежнев в декабре 1966 г. на пленуме ЦК1700. О том, как генсек переживал за это предприятие, рассказывает одна из пометок в его записной книжке от июня 1967 г.: «Экспертиза по заводу Тольятти – какой срок, успеем ли?»1701 В январе 1970 г. референт Брежнева Е. М. Самотейкин, ввиду большого спроса на легковые автомобили, все еще остававшиеся предметом роскоши даже для элиты, посоветовал с учетом того, что в очереди на машины в Москве записаны 30 тыс. чел., оставлять от 10 до 15 % автомобилей для лучших рабочих, которые по рекомендации руководства предприятия получают право на покупку вместе с государственным кредитом. Это имело бы, по его словам, два положительных результата: во-первых, у трудящихся появлялся стимул работать производительнее, во-вторых, они, откладывая деньги на автомобиль, меньше будут тратить на водку1702.
После того как завод в Тольятти 1970 г. был пущен в эксплуатацию, Советский Союз в 1972 г. впервые произвел больше легковых автомобилей, чем грузовых1703. В 1977 г. в СССР насчитывалось 5 млн легковых автомобилей на примерно 250 млн чел., один автомобиль на 50 чел., в то время как в США и Западной Германии на 1 тыс. жителей приходилось 500, в ГДР – 206 машин1704. Автомобиль оставался страстно желаемым предметом роскоши, которого приходилось долго ждать.
Брежнев против Косыгина и Госплана
Развитие экономики имело, однако, решающее значение не только для роста благосостояния людей и улучшения имиджа Брежнева. Эта сфера была и «ареной борьбы», на которой он соперничал с Косыгиным. В аграрной политике Брежнев чувствовал себя вынужденным оправдываться и прибегать к увещеваниям. Там он был ведомым, который никогда полностью не контролировал ситуацию. Что же касалось промышленности, Брежнев выступал в другой роли: он предъявлял претензии Косыгину, ответственному в качестве премьера за экономику, ввиду отсутствия успехов и не упускал возможности проработать его министров и упрекнуть их в упущениях.
Нет записей ни Брежнева, ни Косыгина или их высказываний, которые позволили бы понять, на чем основывалось их соперничество. Многие соратники заверяли, что они были диаметрально противоположными личностями. С одной стороны, сдержанный, аскетичный, интеллигентный, всегда владеющий собой, небольшого роста и казавшийся слегка сутулым Косыгин, «по характеру сухарь»1705. С другой – пользовавшийся всеми удовольствиями жизни, прочно стоящий на ногах, доброжелательный, рослый и импозантный Брежнев. Как говорят, Брежнев ценил интеллект Косыгина, но и боялся председателя Совета министров, вызывавшего у него раздражение1706. Он ревновал к успехам главы правительства и его авторитету1707. Косыгин ассоциировался с типом представителя контролируемых партийных кадров, к которым принадлежал и Суслов, но ни первый, ни второй не подчинялись добровольно и однозначно. Когда в апреле 1973 г. Брежневу вручали Ленинскую премию мира и все ораторы на пленуме ЦК поздравляли его, хвалили за личный вклад в дело мира и льстили награжденному, Косыгин был единственным, кто ни слова не проронил о присуждении премии и не поздравил лауреата1708. Правда, с течением времени Косыгин, очевидно, приспособился. Потом свои выступления на пленумах он украшал обычной лестью и реверансами Брежневу1709.
Таким образом, с одной стороны имелись личные антипатии, с другой – оба благодаря своим должностям пребывали в состоянии конкуренции за власть, порожденной самой структурой властной системы. Эта конкуренция продолжалась до тех пор, пока Брежнев в 1977 г. не приказал однозначно зафиксировать в Конституции, что партия руководит правительством, и тем самым встал над Косыгиным сразу в двух ипостасях – как Генеральный секретарь, наделенный правом издавать распоряжения, и в качестве вновь избранного главы государства, который формально назначал правительство. Но, невзирая на взаимное нерасположение и борьбу за власть, в политическом отношении они являлись приверженцами одинаковых реформаторских идей. В 1965 г. общего стремления обеспечить рост экономики, дать директорскому корпусу больше автономии, а трудящимся – больше материальных благ оказалось достаточно для совместных кадровых решений. Брежнев и Косыгин были едины и в том, что реформу можно осуществить только с новым руководителем Госплана. Косыгин, потому что на этой ключевой позиции он нуждался в своем сподвижнике, Н. К. Байбакове, изгнанном Хрущевым, а Брежнев, потому что ему было по нраву любое изменение в кадровой политике Хрущева. Осенью 1965 г. они вместе попросили Байбакова вернуться на его старое рабочее место1710. Брежнев считал Байбакова ставленником Косыгина, терпя и критикуя его, но, очевидно, уважая, как и Косыгина, за его компетентность1711. Только Горбачев отправил Байбакова на пенсию.
С присущим ему постоянством Брежнев требовал, чтобы каждый год на декабрьском пленуме ЦК председатель Госплана Байбаков и министр финансов В. Ф. Гарбузов докладывали о плановых и финансовых показателях соответственно на следующий год, прежде чем он сам, выполняя свою часть ритуала, начинал клеймить позором тех, кто допустил отставание от плана, и критиковать министерства за их недостатки в работе. То, что часто представлялось как спор или конфликт между правительством и партией, вытекало на самом деле из соперничества между Косыгиным и Брежневым, которые внедрили своих приверженцев в соответствующие аппараты. Это был не конфликт институционального свойства, а конкуренция двух патронов, сильно различавшихся по личностным качествам и в стратегии решения проблем. Насколько сильно Брежнев, с одной стороны, желал быть первым человеком и в правительстве, настолько же, с другой стороны, ему доставляло удовольствие формально не нести ответственности за экономику и из года в год иметь возможность на декабрьском пленуме упрекать за промахи и выставлять на посмешище Косыгина и соответствующих министров