deus ex machina[10] — приходит милиционер и возвращает незадачливому герою его документы. Петухов с изумлением понимает, что от него в этой нелепой ситуации с самого начала требовалось одно: без всяких справок явиться в отделение милиции. Но для бюрократов, как известно, не существует легких путей.
Что и говорить, сатира получилась довольно нелицеприятной и даже зловещей. И если в печатном виде или на сцене такое еще могло существовать в пятидесятые годы, то на киноэкранах того времени подобную картину можно представить с трудом. Вершиной кинокомедийной смелости тогда считалась «Карнавальная ночь» Рязанова, где высмеивался всего лишь ретроградный директор Дома культуры, блистательно сыгранный Игорем Ильинским.
Складывается впечатление, что за постановку такого фильма, как «Жених с того света», с радостью взялся бы любой тогдашний мэтр вроде тех же Пырьева или Ромма. Возможно, руководство «Мосфильма» решило выдвинуть с такой лентой начинающего Гайдая ради эксперимента: если пройдет — значит, времена действительно изменились и теперь можно снимать сравнительно «острое» кино. Увы, не прошло. А все шишки, как водится, посыпались на голову того, кому было «оказано высокое доверие» (риторика Саахова из «Кавказской пленницы»), — неопытного и еще довольно наивного Гайдая.
Судя по всему, Леонид Гайдай не беспокоился за судьбу своей картины до тех пор, пока она не была снята и над ней не сгустились тучи. Молодой режиссер ощущал себя стопроцентно советским человеком, никаким скрытым диссидентом, разумеется, не был, но и прятать свои мысли ни от кого не собирался. На опасливые сомнения коллег в период съемок «Жениха» он идеалистски отвечал:
— Конечно, строй у нас хороший, но ведь не без недостатков.
И до последнего верил, что никто не встанет на пути у художника, который намеревается внести свою скромную лепту в дело борьбы с отдельными недостатками социалистического общества.
Весной 1957 года Гайдай со своей съемочной группой выехал в Ессентуки, откуда отправил очередное письмо родителям в Иркутск:
«Здравствуйте, дорогие мои!
Опять я вам очень долго не писал. Виноват.
19-го мая я улетел в Ессентуки на съемки натурных сцен. Вот уже 10 дней снимаю. Сегодня отправили первую часть материала в Москву на проявку. Что получится — неизвестно. Дай бог, чтобы всё было хорошо!
Живу в Ессентуках, в гостинице. Снимаем сейчас в Кисловодске. Предстоят съемки в Пятигорске, Ессентуках и Железноводске. Погода стоит здесь чудесная. Тепло. Цветет белая акация и каштаны. Воздух чудесный. Из комнаты гостиницы виден Эльбрус.
В Кисловодске пью нарзан, в Ессентуках — разные минеральные воды — здесь их много… Встаю каждый день в 5 ч. утра. В 6 уже на площадке, начинаем снимать. И так каждый день. Главную роль играет Ростислав Плятт. Кроме него заняты актеры Рина Зеленая, Вера Алтайская, Ф. Раневская и др. Пробудем здесь до 10-го июля… Затем — Москва. Съемки в павильоне. В октябре должны сдать картину. Хочу обязательно после окончания фильма прилететь домой. Очень соскучился.
Нина сейчас снимается в Алма-Ате. Скоро должна приехать в Москву, где ее ждут съемки в другой картине. В конце июня, наверное, прилетит ко мне.
Оксана растет и развивается. Уже начала ходить самостоятельно.
Как у вас идут дела? Что нового?
Пишите мне или сюда в г. Ессентуки, гостиница «Маяк», № 13, Л. Гайдай или на московский адрес. Будет ли Шурик в Москве? <…>
Простите за короткое и сумбурное письмо. Уже 12 часов. Завтра рано вставать. Сегодня целый день работали.
Крепко, крепко вас всех обнимаю и целую! Теперь буду писать чаще.
Пишите и вы. Привет всем!
Ваш Леня»{48}.
Картину «Жених с того света», судя по воспоминаниям современников, Гайдай снимал легко и с большим удовольствием. Еще бы: отличный сценарий, созвездие прекрасных актеров, съемка натуры на кавказских курортах.
«Жених…» — один из немногих фильмов Гайдая, где сам режиссер не указан в качестве соавтора сценария. Тем не менее уже в эту постановку Леонид привнес много своего. Об этом свидетельствует режиссерский сценарий картины. «Режиссерский сценарий у Гайдая всегда был вдвое толще напечатанного, — вспоминал Вячеслав Невинный, который снялся в трех фильмах Леонида Иовича в семидесятые годы. — Кроме текста и диалогов в нем всегда были рисунки кадров. Иногда сделанные художником, иногда его собственные. Если кадров в картине было пятьсот-шестьсот, то рисунков в три — пять раз больше, потому что в каждом эпизоде были начало, различные его фазы и финал. В этих рисунках точно, но и очень забавно, почти карикатурно было нарисовано то, что предполагалось реализовать на экране. Всё это придумывалось, разрабатывалось и выверялось длительное время. Гайдай всегда твердо знал, что и как нужно делать действующим лицам»{49}.
Наверняка точно так же обстояло дело и при работе Гайдая над его первой комедией. Он долго перебирал возможные варианты названия будущей ленты: «Беспокойный покойник», «Извините, но я жив», «Бюрократ выходит в люди», «КУКУ»… На одной из первых страниц сценария режиссер записал: «Без случайностей нет смеха. Придумать еще случайности». Даже в сохранившемся — вдвое урезанном — варианте фильма «Жених с того света» опознаётся немало находок, явно изобретенных самим режиссером. Одна из тех забавных случайностей, придумыванием которых был озабочен Гайдай, происходит при первом же появлении главного героя Петухова. Тот настраивает радиоприемник и одновременно диктует Фикусову: «Убывая на три дня с 14 по 16 июня включительно, оставляю своим заместителем на время отъезда…» В этот момент приемник настраивается, и включившийся голос диктора бодро «заканчивает» петуховскую фразу: «…Леонида Утесова». Чисто гайдаевская хохма.
В сцене на вокзале к обокравшему Петухова вору подходит милиционер. Тот уже готов поднять руки вверх, но страж порядка всего лишь указывает преступнику на только что брошенный им окурок. Тривиальный комический прием. Но что добавляет к нему Гайдай? Читаем: «Кроме окурка, он поднимает спичку, сдувает с нее пыль. Вор — аккуратист». К сожалению, непосредственно в картине акцент на этой спичке почему-то не был сделан ни оператором, ни актером, и шутка прошла почти незамеченной.
Сцену с визитом к управдому Гайдай также расширил в своей манере: «Дворничиха приносит калоши Петухову.
Ведь на нем сандалии, а на дворе — дождь. Она отдает ему калоши, но домоуправ снова смотрит осуждающе, и Петухов виновато снимает калоши, сам: правильно на него смотрит домоуправ. Нельзя ему это, не положено, справку нужно. Он уже сам не знает, Петухов ли он»{50}.
И, наконец, шикарная визуальная шутка в сцене, где невеста Петухова заявляется к нему на квартиру и застает там чужих людей. Нина Павловна видит какую-то женщину, детей и, естественно, думает, что ее Семен Данилыч — лжец и негодяй, у которого давно есть семья. Тоже классическая комедийная реприза. Но Гайдай уже не желал ставить подобные общеупотребительные сцены без какой-либо изюминки. И он делает пометку в сценарии: «Ребенка носатенького, ребенку челку под Петухова…» Вот где он зарождался, безошибочно опознаваемый ныне гайдаевский юмор. И как много мы потеряли, лишившись полноценной версии «Жениха с того света», этой первой комедии мастера, которая в оригинальном виде обязательно встала бы в ряд его шедевров.
Расцвечивая и без того ладный сценарий собственными придумками, Гайдай, несомненно, вел себя как «авторский» режиссер, то есть постановщик со своим видением, обладающий собственным почерком, стилем, не похожим на все остальные. Если говорить о картине «Жених с того света», это особенно заметно при ее сопоставлении с 43-минутной лентой «Воскресение в понедельник» (1968), поставленной по тому же произведению на Ленинградской студии телевидения и представлявшей собой буквальный и скучный перенос пьесы Слободского и Дыховичного на пленку. Понятно, что это всего лишь телеспектакль, разыгранный средними актерами в условных декорациях. Но ведь текст здесь тот же самый! Однако постановка не производит и малой доли того впечатления, которое по сей день оставляет у зрителя «Жених с того света», даже будучи вдвое сокращенным.
Гайдай как никто подходил для экранизации столь скользкого сюжета, поскольку как режиссер и человек обладал каким-то дивным внутренним светом, щедро разлитым по всем его картинам. Пьеса «Воскресение в понедельник», при всей ее остроумности, всё-таки производит двусмысленное впечатление на читателя (или зрителя ее буквалистской инсценировки). Вольно или невольно Дыховичный и Слободской привнесли в эту вещь своеобразное советское кафкианство: от злоключений Петухова с самого начала становится не по себе. (Кстати, автор «Процесса» и «Замка» Франц Кафка был очень остроумным писателем, хотя в качестве сколько-нибудь юмористических его произведения никогда не рассматриваются.) Гайдай каким-то чудом убрал зловещую атмосферу, присущую «бумажной версии». «Жених с того света» прежде всего веселит (во многом благодаря убойному комическому дуэту Плятта и Вицина) и только самую малость пугает. В дальнейшем творчестве Гайдай будет часто пародировать фильмы ужасов, но в «Женихе» он почти не прибегает к этому приему, понимая, что тематика картины и без того жутковата.
Еще более важно, что в «Женихе…» нет никакого резонерства, присутствующего во всех работах дуэта Дыхович-ного и Слободского. В той же пьесе «Воскресение в понедельник» с отточенными диалогами Петухова, Фикусова и прочих высмеиваемых типов резко контрастируют вводная и заключительная сцены, в которых герой-рассказчик — милиционер-«фельетонист» — обращается прямо к зрительному залу и зачитывает мораль. В фильм ничего такого, к счастью, не попало, хотя Гайдай всё равно придумал для сюжета некое обрамление. Прием «история в истории» делает внутренний сю