было сделать ее альманахом: несколько режиссеров на скорую руку снимут смешные короткометражки, которые вкупе составят полнометражную ленту, — и ее сразу же можно будет выпускать в прокат. Забегая вперед скажем, что эта задумка не вполне оправдала себя: премьера первого комедийного киноальманаха состоялась только в сентябре 1961-го.
Более чем за год до того Пырьев привлек к работе над короткометражками шестерых начинающих режиссеров, самыми яркими среди которых были Гайдай и Рязанов. Остальные четверо — Эдуард Абалов, Эдуард Змойро, Владимир Семаков, Наум Трахтенберг — особо не проявили себя ни в рамках альманаха, ни в последующем персональном творчестве.
Так что на отдых в Иркутск Гайдай отправился, уже имея в голове пырьевское задание — придумать тему для комедийной короткометражки.
Атмосфера и обстановка родного дома располагали к спокойным творческим раздумьям. Пока Нина Гребешкова помогала Иову Исидоровичу и Марии Ивановне по хозяйству (кстати, свекор и свекровь обращались к 29-летней невестке не иначе как по имени-отчеству — Нина Павловна), Леонид проводил все дни на чердаке, где, как мы помним, хранились подшивки старых газет и журналов за многие годы, которые отец ни в коем случае не хотел выбрасывать, а мать придумала складывать в аккуратные стопки по всему пространству чердачного пола, чтобы утеплить дом.
Среди бережно хранимых журналов было немало юмористических, которые Гайдай, понятно, особенно ценил. С детства он зачитывался «Крокодилом», «Бегемотом», «Смехачом», «Красным перцем» и многими другими подобными изданиями. (Обложки и карикатуры именно из этих довоенных журналов появятся в гайдаевском альманахе по мотивам Зощенко «Не может быть!».)
Видно, в то лето Гайдай надеялся, что сатирики и юмористы давно минувших дней натолкнут его на идею для короткометражки. Однако по иронии судьбы такую идею режиссер нашел как раз в современном средстве массовой информации, причем отнюдь не развлекательном. Это была газета «Правда», в обязательном порядке выписываемая Иовом Исидоровичем. И номер, который по счастливой случайности попался на глаза Леониду, был недавний, хотя и не самый свежий. Речь идет о газете «Правда» от 10 апреля 1960 года. Как вы уже, возможно, догадались, именно в этом номере, 101-м за год и 15225-м за всё время существования газеты, был опубликован фельетон украинского поэта Степана Олейника «Пес Барбос и необычный кросс».
Вот этот стихотворный фельетон — точно в таком виде, в каком он оказался помещен на последнюю полосу «Правды» (разумеется, текст был напечатан в переложении с украинского, сделанном всегдашним переводчиком стихов Олейника Валентином Корчагиным):
Через пойму, через дол,
Там, где верб зеленых своды,
Двух Никол Гаврила вел —
Шли в поход враги природы.
Далеко за сенокос
Продвигались три верзилы,
А за ними — рыжий пес,
Неизменный страж Гаврилы.
Куст, цветок — им всё равно:
Топчут, нет на них холеры! Вышли к озеру…
— Оно! —
Тут разделись браконьеры.
Подозвав к себе Никол,
Пса баском шугнув сурово,
Достает Гаврила тол
И такое держит слово:
— Ну, братва, гаси «бычки».
Здесь не лески-поплавки вам!
Чуть сплошаем — на куски
Разнесет нас к черту взрывом!
Прикрепил Гаврила Щур
К толу палку-запускалку,
Подпалил бикфордов шнур
И закинул в воду палку.
Залегли дружки ничком
В лозняке, раскинув руки…
Пять минут — и ахнет гром,
И всплывут сомы и щуки!
Но… до взрыва встать пришлось.
(Будут помнить ту рыбалку!)
Как увидел пес Барбос,
Что метнул хозяин палку,
Гавкнул хрипло и — бултых! —
Доставать, как приучили…
Палку в пасть — и прет на них,
Чтоб отдать ее Гавриле!
По шнуру огонь бежит —
Рыбакам грозит, не рыбам!..
— Гибнем, братцы!!! — Щур вопит.
А у тех — аж волос дыбом.
Как хлестнул по спинам страх,
Сорвались друзья и — деру!..
Чешут в кепках да в трусах, —
Олимпийцам дали б фору!
Шнур короче — злее «кросс».
Жарят к лесу без оглядки:
Со взрывчаткою Барбос
Наступает им на пятки!..
Свой опасный «марафон»
Тем закончили герои,
Что вскарабкались на клен
И притихли там все трое.
Бросив тол, обнюхав ствол,
Пес понесся по опушке…
Миг — и вспыхнул, ухнул тол,
Прогремел сильнее пушки!
Ухнул так, что их трусы
В поднебесье запорхали,
Что доселе картузы
Из-за тучки не упали;
Что в райцентре, за рекой,
Пыль взметнулась по панели,
Что в милиции самой
Стекла в рамах зазвенели;
Что под сень прибрежных ив
Отлетел, крестясь, Гаврила…
Подоспели люди: — Жив?
Щур не слышал: оглушило!
…Пожурит в селе народ
Трех молодчиков за это,
Но едва ли кто придет
Из района, сельсовета!
Там «воюют» на словах:
Пресечем-де!.. Примем меры!..
А в озерах — бах да бах —
Губят рыбу браконьеры{56}.
Кстати, газетная публикация была снабжена рисунками, в которых уже оказались намечены типажные приметы будущих Труса, Балбеса и Бывалого, коим суждено будет вырасти из Олейниковеких двух Никол и Гаврилы Щура. Правда, Гаврила (будущий Бывалый) на картинке больше похож на ленинградского актера Алексея Смирнова, впоследствии сыгравшего у Гайдая в «Деловых людях» и «Операции «Ы»…», чем на Евгения Моргунова, а у обоих Никол практически одно лицо — скорее никулинское, чем вицин-ское.
Немедленно по прочтении этого незатейливого произведения Гайдай уселся писать на его основе режиссерский сценарий. Через какое-то время он торжественно продемонстрировал жене то, что у него получилось, и не без гордости спросил у нее, будучи заранее уверенным в положительном ответе:
— Ну как тебе, Нинок? Правда, смешно?
— Конечно, Леня, — слукавила Гребешкова.
На самом деле Нина попросту ничего не поняла в этом тексте. Да и никто заранее не понял бы, во что он выльется, кроме самого автора. Во избежание голословности приведем начальные строки того самого сценария:
«Экспериментальная мастерская комедийного фильма «Пес Барбос и необычный кросс».
(по одноименному сатирическому стихотворению С. Олейника)
Режиссерская разработка Л. Гайдай.
«Мосфильм».
1960 г.
Объекты:
Натура. День. Солнце.
1. У дома браконьера —18 м
2. У дома труса — 4 м
3. Улицы райцентра — 42,5 м
4. У «Раймага» — 6 м
5. Поле — 20 м
6. Лес — 32,5 м
7. Река — 18 м
8. Берег реки — 20 м
9. Место «рыбалки» — 94 м
1. Марка студии.
2. Комб. В овале появляется морда смешной собачонки. Начало
Собачонка рычит. Возникает надпись:
«ПЕС БАРБОС И НЕОБЫЧНЫЙ КРОСС».
Музыка № 1
По сатирическому стихотворению С. Олейника.
3. Комб. Волнуется рисованная река.
Большая щука гоняется за маленькой рыбешкой. Вступительные титры — след погони. Весь кадр заполняется рыбой. Неожиданно вся стая замирает. На фоне рисованных облаков появляется Бывалый с динамитом в руках, затем Трус с сачком и Балбес с бутылкой водки. Их перечеркивает надпись — БРАКОНЬЕРЫ.
И снова в овале, вытесняя браконьеров, появляется Барбос.
Под ним надпись: БАРБОС. СОБАКА — ДРУГ ЧЕЛОВЕКА.
4. У дома Бывалого, общ.
5. От чистенького домика, утопающего в зелени, по тропинке, ведущей к калитке, быстро идет Бывалый.
6. ср. 2. Барбос поджимает хвост.
7. ср. 2. Бывалый закрывает калитку, забрасывает на плечо мешок и бодро направляется вдоль улицы.
8. Улицы районного центра. Общ.»{57}.
И дальше всё в таком же духе, причем, как можно заметить уже по этому вступлению, в фильме осталась лишь малая толика всех изначальных задумок Гайдая.
После написания сценария Леонид и Нина стали собираться в Москву — Гайдаю не терпелось продемонстрировать свои наработки Пырьеву.
Иван Пырьев был маститый режиссер, имевший безусловные наклонности именно к комедии, но даже он мало что понял в гайдаевском сценарии. Однако выделил Леониду пленку, необходимую для создания десятиминутного фильма, и направил к нему оператора — уже довольно опытного Константина Бровина.
Всем остальным — поисками реквизита, выбором натуры, подбором актеров — Гайдай должен был заниматься лично. Пырьев внес только одно предложение: взять на роль Бывалого Игоря Ильинского. Видимо, после успеха «Карнавальной ночи» экс-директор «Мосфильма» желал видеть Ильинского в каждой новой комедии. Впрочем, Гайдай и в этот раз не возражал против звездной кандидатуры.
Однако у Ильинского опять не нашлось времени для съемок в кино. Это был последний раз, когда выдающийся эксцентрический актер мог попасть в фильм Гайдая, будущего режиссера-эксцентрика номер один. В последующих гайдаевских картинах для Ильинского ролей уже не было.