Перед съемкой Гайдай мне сказал:
— Как взорвется, ты снег разбрасывай, а сам выпрыгивай.
На экране эти кадры должны выглядеть так: катится с горы снежный ком, ударяется о дерево, разлетается, и появляюсь я.
Посадили меня около дерева, облепили всего снегом (только маленькую дырочку оставили, чтобы дышал), и я стал ожидать взрыва. Бабахнуло так, что мне вспомнился фронт. На секунду даже потерял сознание, ошалело встал и как бы издалека услышал недовольный голос Гайдая:
— Ну что же ты не подпрыгнул? Я же сказал: как взорвется, так снег разбрасывай и выпрыгивай. Такой дубль испортил!
Передо мной возник пиротехник:
— Товарищ Никулин, извините (прямо как мой пиротехник из фильма «Девушка с гитарой»), я немножко того… переложил взрывчатки. Сейчас повторю.
Я разозлился.
— Убьете актера во имя искусства!
Потом успокоился, и взрыв повторился. Снова бабахнуло сильно, но я всё-таки выпрыгнул…».
А за неделю до окончания натурных — самых сложных — съемок возникла серьезная угроза, что всё придется снимать заново, поскольку пропал исполнитель одной из главных ролей — Рекс.
«Шло время, собака не находилась, а без нее нельзя снимать. Всем членам съемочной группы: осветителям, рабочим, ассистентам, шоферам, актерам — шли командировочные и квартирные. Всё время нам звонили со студии, требуя, чтобы мы выдавали полезный метраж, а мы искали Рекса.
Подключилась местная милиция. На мотоциклах к нам привозили бродячих собак. Вездесущие мальчишки находили одичавших, лишайных псов и волокли к нам.
Так прошло несколько дней. В группе полное уныние. Гайдай решил всё-таки продолжать работу, снимать наши крупные планы. Только приготовились к съемке, как администратор группы сдавленным голосом прошептал:
— Смотрите… — и, словно не веря самому себе, указал на опушку леса.
И мы увидели Рекса. Худой, облезлый, он шел к нам. От радости хозяин Рекса заплакал. Все начали скармливать Рексу свои завтраки: колбасу, хлеб, сыр, сахар… Рекс жадно ел. Только Моргунов не дал ему своей курицы.
— Ему и так хватит, — сказал он.
После съемки натуры работа над картиной продолжалась в павильоне «Мосфильма», где выстроили двухэтажную декорацию нашей избушки с погребом.
Иногда между нами и Гайдаем возникал спор. Мы по-разному видели некоторые трюки. Но Гайдай разрешал каждому сделать свой актерский дубль. И уже в просмотровом зале мы вместе отбирали лучшие варианты. Как правило, наши дубли, актерские, оказывались хуже.
К моему огорчению, «Самогонщики» на экране не имели такого успеха, как «Пес Барбос». Я думаю, что это вполне объяснимо. «Самогонщики» во многом строились на применении старых, уже использованных приемов. Кроме того, «Самогонщики» шли двадцать минут, а «Пес Барбос» длился около десяти и воспринимался как короткий анекдот»{65}.
Никулин же сочинил первоначальный текст песни самогонщиков (на мотив русской народной «Эх, Семеновна»):
Не футболисты мы, не велогонщики,
И не артисты мы, а самогонщики.
Эх, пить будем
И гнать будем,
А нагоним литров сто,
Продавать будем.
И помогают нам всегда
Сахар, дрожжи и вода.
Самогонщик, самогон,
Кто не с нами — выйди вон,
Первачок наш, первачок,
Кто не пьет, тот дурачок.
А мы пить будем,
И гнать будем.
А милиция придет,
Угощать… удирать будем.
Эта песня в исполнении Никулина, Вицина и Моргунова была записана, а в начале 2000-х вышла на лицензионном компакт-диске «Веселая троица», где были собраны все музыкальные номера гайдаевского трио.
Пырьев, однако, не утвердил никулинский текст, посчитав, что он чересчур походит на некий гимн, воспевающий самогонщиков. Поэтому новые слова — уже на оригинальную музыку Богословского — придумал поэт Владимир Лифшиц, часто писавший тексты песен для кинокомедий.
В итоге каждый из героев пропел в фильме по четыре строчки. Сначала Бывалый:
Без каких-нибудь особенных затрат
Создан этот самогонный аппарат.
А приносит он, друзья, доход —
Между прочим, круглый год.
Затем Балбес:
Я, признаться откровенно, очень рад
Лечь под этот электронный агрегат.
Чтобы капал самогон мне в рот
Днем и ночью — круглый год.
И наконец Трус:
Но вот люди меж собою говорят:
За такой вот хитроумный аппарат
Просидеть мы сможем без забот
За решеткой — круглый год.
А начинаются «Самогонщики» с заставки, аналогичной той, которой открывался «Пес Барбос…»: рычащая собака в круге. Причем это была всё та же дворняга Брёх, а вовсе не новая комедийная звезда овчарка Рекс.
Первый кадр после титров: избушка, из трубы струится дым. Идет снег. Крупный план — собака лежит у дверей. Из дома показывается довольный, как всегда, Балбес, хватает ртом снежинку, кидает собаке снежок. Выходит из кадра и тут же заходит в него обратно, оправляясь.
Затем появляется Бывалый — голый по пояс, в огромных безразмерных трусах. Он делает гимнастику, хватает бревно и без особых усилий поднимает его высоко над головой, затем тяжело роняет свою деревянную «штангу», и его с ног до головы окатывает снегом, упавшим с ветвей. Съежившийся Бывалый убегает назад в дом.
Очередь Труса — он осторожно открывает дверь и глубоко втягивает носом воздух с характерным свистом, затем радостно взвизгивает и устремляется на улицу. Откопав из снега табличку «Вход запрещен. Заповедник», Трус устанавливает ее перед деревьями, закрывающими проход к домику.
Дальше демонстрируется во всей красе самогонный аппарат под вышеприведенную песню на слова Лифшица. Вооруженный вилками Балбес играет мелодию песни на змеевике, а потом и на бутылках, как на ксилофоне.
Затем начинается процесс самогоноварения. Трус выкидывает из подпола мешки с сахаром. Балбес вычисляет, сколько сахара кидать в котел, с помощью логарифмической линейки: готовая цирковая реприза. Вообще в фильмах Гайдая как ни в чьих других чувствуется никулинская повадка профессионального клоуна.
В «Самогонщиках» Балбес в кои-то веки ведет себя, как профессионал, мастер своего дела: деловито подкидывает под котел дровишки, то и дело отпивает из чайника, висящего на потолке. Болтающийся чайник слегка ударяет его по затылку с характерным звоном (в «Бриллиантовой руке» Никулина похожим образом ударит крюк подъемного крана, но уже с громким гулом).
В это время Бывалый подставляет бутылки под кран, а Трус их закупоривает. При помощи убыстренной съемки этот процесс ускоряется с каждой секундой. Пустые полки моментально заставляются бутылками с такими забористыми этикетками, как «Первач», «Бражка забируха» и «Зеленый змий». Не менее смешна в этой сцене собака, которая, глядя на своих роботоподобно двигающихся хозяев, ошеломленно вертит головой как заведенная.
Наконец все полки заставлены бутылками. Бывалый подставляет под кран огромную железную кружку. Подносит спичку. Содержимое кружки загорается ярким зеленым пламенем. Бывалый задувает это пламя и опорожняет кружку: он очень доволен. Затем Бывалый макает в самогон кусок сахара и кидает собаке. Та сгрызает сахар и тут же обратной съемкой отходит на свой коврик и укладывается спать.
Совсем другой эффект приготовленное зелье производит на Балбеса. Он делает из той же кружки три глотка, один больше другого, и недоуменно мотает головой — мол, ничего не чувствую. Бывалый наливает ему еще — Балбес выпивает до дна. Когда он отводит пустую кружку от лица, мы видим, что его нос стал ярко-красным. Трус испуганно хватается за Бывалого. Балбес, скосив глаза к переносице, тоже ужасается.
Балбес жадно опустошает протянутую Бывалым бутылку молока, и цвет носа становится нормальным. Этот мотив — молоко в качестве своеобразного антидота от спиртного — позже всплывет и в «Операции «Ы…», и в «Операции «Кооперация».
Приходит очередь Труса — он вдыхает пары и моментально косеет. Вдыхает второй раз — косеет еще больше. Потом немного отпивает — и вот он уже абсолютно пьяный.
После этого Трусом овладевает жажда деятельности. Он с трудом поднимает с пола здоровенную стеклянную бутыль, полную самогона, делает несколько шагов и падает с ней в подпол. Здесь едва ли не впервые в гайдаевском творчестве применяется абсурдистский юмор — гэг, построенный на алогизме: увидев падение пьяного друга, Бывалый и Балбес подбегают к подполу, а Трус в это время спускается по лестнице с чердака, бутыль в его руках цела и невредима. (Похожая шутка позже возникнет в «12 стульях»: Бендер упадет на пол с полным бокалом вина, а когда поднимется, зрители убедятся, что из бокала не пролилось ни капли.)
Наконец оставив в покое бутыль, Трус начинает дурачиться: цепляет прищепку сначала на нос Бывалого, а затем — Балбеса. Тот его грубо отталкивает. Трус приходит в бешенство, вырывает змеевик, вытягивает шланг, из которого под большим напором идет пар, и «расстреливает» Балбеса и Бывалого этим шлангом, как автоматом, а в конце концов «застреливается» сам — все трое оказываются в отключке. Резкая смена кадра — и троица, включая протрезвевшего и даже причесанного Труса, энергично обедает.
Внезапно собака лает на дверь. Герои сразу настораживаются, мгновенно забывая о еде. Бывалый выходит наружу, Балбес зачем-то берет кухонный нож и резко втыкает его в стол, Трус хватается за сердце. Затем Балбес берет в руки топор — Трусу от этой картины становится совсем плохо, он на цыпочках уходит из-за стола.