Отовсюду неслось: «О, Шурик! Шурик! Это он!» Саша в ужасе убегал, старался пореже появляться на публике. Говорил нам: «Это каторга, каторга! Они же мне не просто в душу лезут, а в самые печенки! Я не хочу так жить!» Мы чувствовали, что он искренне мучается… Но тем не менее, к большому облегчению Лени, от роли в «Кавказской пленнице» Демьяненко не отказался. Может быть, ему нравилась идея на несколько месяцев уехать в Крым, где решено было снимать. <…>
Еще со времен «Операции «Ы» был у Саши в группе один приятель — оператор. Этот человек был в нашей съемочной группе с самых первых фильмов, Гайдай постоянно с ним работал. Но, к сожалению, он любил выпить и мог подвести. Помню, в «Операции «Ы» снимали момент, когда Шурик падает в колодец. Всё подготовили, открыли люк, подстелили внизу матрасы, сено, подушки… Готовилась сцена долго. И тут выясняется, что оператора на площадке нет. Пришлось Лене самому становиться за камеру. Не профессионал, без подготовки, а спас сцену. И даже оператора не уволил. И вот с этим человеком Саша подружился. Попал, можно сказать, под дурное влияние…
Как-то приходят они вдвоем, явно навеселе… И оператор говорит: «Зачем нам вообще нужен режиссер? Оператор снимает, актер играет. А что делает режиссер?» Я ему: «Да ты что! Тебе кто такое сказал?» А он: «Да вот, Сашка говорит!» И Саша вроде бы так кивает головой… И понеслось по площадке, что Демьяненко считает: режиссер ему не нужен. Когда Леня об этом узнал, его это задело. А я ему сказала: «Саша тут вовсе ни при чем. Он просто выпил… Вот когда мы будем снимать следующий фильм, я тебе официально ставлю условие: откажись от этого оператора. Он не только съемки срывает, а еще и ссорит тебя с актерами» И Леня со мной согласился. Он знал, что с Сашей-то режиссеру работать — удовольствие. Демьяненко будет всё, что надо, делать. И с трюками справлялся сам — Леня в него верил и позволял делать всё, за что Саша сам готов был взяться»{109}.
Крымские съемки продолжались всё лето. Несмотря на накалившиеся отношения с некоторыми членами съемочной группы, Гайдай оставался верен своей железной режиссерской дисциплине, которой вынуждены были подчиняться и все остальные. Поэтому работа шла плодотворно.
«Я помню, как Гайдай работал в Алуште, — вспоминал Александр Зацепин, — когда снимали сцену на даче Саахова из «Кавказской пленницы». Делали уколы от ящура Балбесу, Трусу и Бывалому. Помните, Никулин спрашивает: «Спирт?» — и радостно ухмыляется. Гайдай позволял актерам импровизировать, но при этом многое и отметал. Никулину: «Юра, это не для кино, это ты будешь делать в цирке». Вицину: «Это хорошо для театра, а у нас не то». Не давя на актеров, он находил то, что нужно для фильма.
Гайдай очень серьезно работал с артистами — каждую сцену предварительно мысленно проигрывал, еще когда писал сценарий. И, конечно, дома, перед съемкой. Он говорил: «Я знаю, что нужно делать актерам. Но я их не заставляю это делать. Если они сделают лучше, я им вообще ничего не скажу. А если сделают хуже или неточно, я поправлю».
Для него было важно, чтобы оператор быстро снимал. Потому что актеры в комедии быстро теряют состояние, легкость, настрой. Сейчас они всё делают отлично, а через двадцать минут устанут, и всё надо начинать сначала. На Западе бы три камеры поставили на съемочную площадку, а у нас этого, конечно же, тогда не было.
Гайдай был настоящий режиссер. Он умел работать с людьми. Со сценаристами, с актерами, с оператором и с художниками — со всеми… На той съемочной площадке, на даче Саахова, работали человек двадцать, и все дико смеялись. А сам Гайдай ни разу не улыбнулся. Вот характер!»{110}
Ярких впечатлений от съемок «Кавказской пленницы» у Зацепина осталось немало. А вот Юрий Никулин в своей книге вспоминал о «Новых приключениях Шурика» лишь в связи с тем, что эти приключения оказались последними не только для героя Демьяненко, но и для хрестоматийной троицы.
«Мне фильм «Операция «Ы» нравится, хотя, конечно, не всё в нем равноценно.
После этой картины Гайдай изменил свое отношение к нашей «тройке».
— Больше отдельных фильмов с Балбесом, Трусом и Бывалым в главных ролях снимать не буду, — сказал он. — Хватит. «Тройка» себя изживает.
И в «Кавказской пленнице», следующей работе Гайдая, нас использовали лишь для оживления фильма.
Я скептически отнесся к сценарию картины и, сознаюсь, в успех ее не верил. Многое в сценарии мне казалось нарочитым. Но фильм получился. В нем прекрасно сыграл роль Саахова артист Владимир Этуш. Удачным оказался и дебют молодой артистки цирка Наталии Варлей.
И наша «тройка», на мой взгляд, поработала прилично.
К сожалению, «тройка» стала до приторности популярной. Нас приглашали выступать на телевизионных «огоньках», рисовали карикатуры в журналах. Николай Озеров во время хоккейных репортажей тоже вспоминал о нас.
Это был период нашего взлета и одновременно конец нашего совместного выступления на экране. Леонид Гайдай окончательно от нас отказался»{111}.
Никулин умалчивает, что и сам он поспособствовал завершению экранной карьеры троицы. Правда, эпизодическое участие (камео, как сказали бы сегодня) Труса, Балбеса и Бывалого состоялось еще в двух — не гайдаевских — комедиях. Первой была картина Эльдара Рязанова «Дайте жалобную книгу», снимавшаяся примерно в то же время, что и «Операция «Ы»…», второй — «Семь стариков и одна девушка» Евгения Карелова, снятая для телевидения в 1968 году. Но в обеих этих работах троица смотрелась настолько вяло и инородно, что это, несомненно, поняли и сами актеры. После «Семи стариков…» трио Никулина, Вицина и Моргунова на экране не появлялось.
Впрочем, в 1980 году вышла очень слабая лента Юрия Кушнерева «Комедия давно минувших дней», где участвовали Вицин и Моргунов (в ролях Труса и Бывалого), а также еще один гайдаевский дуэт — Арчил Гомиашвили (Остап Бендер) и Сергей Филиппов (Киса Воробьянинов).
Однако самой последней страницей в истории Труса, Балбеса и Бывалого можно считать запись в 1981 году музыкальной аудиосказки для детей «Происшествие в стране Мульти-Пульти». Там вновь участвовали все три актера.
Тридцать первого августа 1966 года съемочная группа «Кавказской пленницы» вернулась в Москву и приступила к постановке последних — павильонных — сцен картины. В начале октября часть группы вновь посетила Алушту, где были досняты некоторые эпизоды. Заключительным съемочным днем стало 13 октября.
Во второй половине октября началось озвучивание картины. Неопытная Наталья Варлей категорически не справлялась с этой частью своей актерской работы, и Гайдай позвал Надежду Румянцеву, имевшую большой опыт в дублировании зарубежных картин. Звонкий и жизнерадостный румянцевский голос настолько подошел светлому образу, созданному Варлей, что Гайдай повторит это сочетание и в «12 стульях». В экранизации романа Ильфа и Петрова Варлей сыграет небольшую роль девушки Лизы, за которой пытался ухаживать герой Сергея Филиппова, а озвучит героиню вновь Надежда Румянцева. Песню же о медведях в «Кавказской пленнице» исполнила очень сильная певица Аида Ведищева — Зацепин в шестидесятые годы чаще всего работал именно с ней.
Много позже Варлей и сама станет профессионально заниматься дублированием. В итоге Гайдай именно Наталье доверит озвучивание главной женской роли (агента ЦРУ Мэри Стар, которую сыграла американка Келли Мак-Грил) в своем последнем фильме «На Дерибасовской хорошая погода…». Так режиссер отдал должное мастерству, которым за годы творческой работы овладела одна из его любимых актрис.
В период тонировки «Кавказской пленницы» Гайдаю намекали, что похищенную невесту Нину хорошо бы озвучить голосом с кавказским акцентом, но режиссер брезгливо отмахивался от таких предложений. Куда более серьезными неприятностями грозило обернуться наличие в картине «товарища Саахова». Поскольку эта фамилия произносится в фильме десятки раз, от Гайдая потребовали (уже без всяких намеков) заново начать кропотливую работу по озвучиванию — и именно в то время, когда она уже близилась к концу.
«Первоначально фамилия героя Владимира Этуша в «Кавказской пленнице» была Ахохов, — рассказывал Яков Костюковский, — но Гайдая что-то в ней не устраивало. А нам со Слободским было всё равно, главное — чтобы зритель не мог определить национальную принадлежность этого персонажа, кто он — грузин, таджик, узбек… Мы предлагали Гайдаю массу вариантов, но он все отвергал. Уже и Этуш начал нервничать. Гайдай долго думал, потом произнес: «О, Саахов — хорошая фамилия!» И все с ним согласились. Начались съемки. И вдруг оказывается, что на «Мосфильме» есть человек по фамилии Сааков. Причем не кто-нибудь, а… секретарь парткома! Представляете себе масштаб? Таким образом Гайдай, как выяснилось, решил свести счеты с чиновником, отказавшимся написать ему характеристику, из-за чего Леонид Иович не смог поехать по путевке за границу. Но нам-то, сценаристам, Гайдай ничего не сказал! В результате на «Мосфильме» закатили дикий скандал, грозили, что лента не выйдет на экраны. Выручила Фурцева. Позвонив на киностудию, она сказала, что фамилию менять не следует, «но если уж сильно хотите, то за счет самого «Мосфильма». На том, как говорится, и разошлись, ведь переснимать никто не позволил бы»{112}.
Шестнадцатого ноября состоялся худсовет, на котором обсуждалась «Кавказская пленница». Мнения, как всегда, разделились, хотя кое в чем и сошлись. И прежде всего — во взглядах на пресловутую троицу:
«Драматург Эмиль Брагинский: Смотрел картину с большим интересом. Это в общем смешно, и зритель это будет смотреть…
Музыка хороша, кроме песни Никулина, которая кажется пошловатой. Очень хорошо играет Этуш, по-настоящему, по большому счету. Правда, кроме сцены возмездия…