Печатать новую газету решили в самом центре, на Невском, — туда заранее перевезли из Москвы бакинскую печатную машину. Формальным редактором стал поэт-символист Николай Минский, в редакцию вошли Бальмонт и Бунин, в будущем ярые противники большевиков, но фактически газетой руководили Горький и Красин. 17 октября был подписан царский Манифест об усовершенствовании государственного порядка, за которым последовали массовые манифестации сторонников перемен и не менее массовые погромы, устроенные их противниками. В этой бурлящей обстановке 27 октября вышел первый номер газеты, для которой Горький придумал название «Новая жизнь». В приложении публиковалась программа РСДРП, и стало понятно, что именно большевики будут заправлять изданием, которое по своему тиражу (80 тысяч) занимало третье место в столице. В газете, выходившей ежедневно, регулярно появлялись сообщения о стачках и столкновениях с полицией, воззвания созданного 13 октября Петербургского совета рабочих депутатов, где верховодили недавние эмигранты Лев Троцкий и Александр Гельфанд (Парвус).
В целях конспирации Красин не заседал в Совете, да и в газете появлялся только в крайних случаях — легендарного Никитича по-прежнему знали в лицо только самые доверенные товарищи. Готовясь согласно партийным директивам к дальнейшему развитию революции, он удвоил усилия по добыванию денег и оружия. 26 октября в Кронштадте был подавлен матросский бунт, после чего распространились слухи о том, что полиция и черносотенцы собираются разогнать рабочие организации. По призыву Совета рабочие начали делать на заводах пики, ножи, кастеты, собирать средства на покупку огнестрельного оружия. На 2 ноября революционеры наметили в столице всеобщую забастовку, но, несмотря на пропагандистскую кампанию и запугивание несогласных, большинство предприятий продолжило работу. Ленин прибыл в город с фальшивым паспортом 29 ноября и уже на следующий день приступил к редактированию газеты, но было поздно — революция шла на спад, и власти быстро это почувствовали.
Второго декабря 1905 года в «Новой жизни» был напечатан написанный Парвусом «Финансовый манифест», призывавший читателей забирать деньги из банков и сберегательных касс, чтобы подорвать финансовую систему империи. Это вроде бы безобидное по тогдашним меркам воззвание привело на следующий день не только к закрытию газеты, но и к аресту большинства членов Совета на очередном заседании. Избежавший ареста Парвус попытался создать новый, подпольный Совет, но 2 января тоже был арестован. В типографии «Новой жизни» тут же стал печататься еженедельник «Молодая Россия», в первом номере которого была опубликована статья Ленина «Рабочая партия и ее задачи» — фактический призыв к вооруженному восстанию. Неудивительно, что первый номер газеты стал и последним, а весь ее тираж вместе с печатной машиной был конфискован полицией.
Ленин и Красин 3 декабря участвовали в заседании ЦК и Петербургского комитета партии на квартире друга Горького, писателя Скитальца (С. Петрова). На выходе они обнаружили, что за квартирой следят, но Красин, как обычно, виртуозно ушел от «хвоста». После этого Ленина плотно опекали члены Боевой группы: до 10 декабря он жил у одного из боевиков
И. Павлова, а в этот день отправился к Красину на Фонтанку, где состоялось совещание членов ЦК и Боевой группы для обсуждения поддержки начавшегося накануне восстания в Москве. Многие бывшие товарищи Красина вступили в рабочие дружины, завязавшие неравный бой с полицией и войсками. Надежды Ленина и Красина на всеобщую поддержку восставших не оправдались; очень скоро очаги их сопротивления были окружены силами правительства, а после ввода в город Семеновского полка 15 декабря из них осталась одна Пресня. Три дня спустя войска заняли последний оплот боевиков — пепелище, бывшее прежде фабрикой Шмита. Восстание, унесшее жизни почти тысячи человек и оставившее в руинах целые кварталы, закончилось поражением.
В те же дни в финском Таммерфорсе (ныне Тампере) состоялась первая конференция РСДРП, на которой Красин прочитал открывающий доклад — о деятельности ЦК. Ленин говорил о текущем моменте и аграрном вопросе, но главное внимание уделил будущим выборам в Государственную думу, убеждая делегатов одобрить их бойкот. Ему удалось навязать конференции это решение ценой отказа от членства в новом ЦК: после декларации об объединении обеих партийных фракций в него были избраны по пять большевиков и меньшевиков, включая Красина. Вернувшись в столицу, Ленин вместе с Крупской поселился в найденной для них Красиным квартире на Надеждинской улице; в конце декабря они приняли участие в совещании с Горьким, который предложил печатать партийную литературу в возглавляемом им издательстве «Знание».
Фотография Камо (С. Тер-Петросяна) в деле охранного отделения
В январе Ленин тайно отправился в Москву, чтобы изучить обстановку в городе после разгрома восстания; был ли там и Красин, осталось неизвестным, но в январе они снова встретились на конспиративном совещании в Петербурге у супругов-большевиков Книповичей. Тогда же на вечере в финском театре в Гельсингфорсе Мария Андреева прочитала со сцены революционное воззвание, после чего (странно, что не раньше) оказалась под следствием. Ее обвинили и в руководстве газетой «Новая жизнь», «каковая служила… местом конспиративных свиданий активных работников С. — Петербургской социал-демократической организации». Спасаясь от ареста, Андреева, а с ней и Горький спешно уехали за границу. В феврале Ленин и Красин участвовали в Петербургской конференции РСДРП в Народном доме графини Паниной, где обсуждалось предложение меньшевиков об участии в думских выборах. Ильич метал громы и молнии в адрес соглашателей и только потом признал, что неучастие было ошибкой — в результате фракция социал-демократов в Думе оказалась самой малочисленной. Пока шли выборы, Ленин был вынужден уехать в Финляндию из-за усиливающейся полицейской слежки за всеми подозрительными.
Красина беспокоило не только явное отступление революции, но и то, что доходы партии существенно снизились: наследство Шмита еще не было получено, а большинство прежних дарителей прекратили выплаты, боясь как правительственных репрессий, так и революционного хаоса. Еще в 1905 году большевистское руководство, уповая на поддержку русской революции за границей, начало искать спонсоров там. Первые попытки успеха не принесли: благоразумные европейские социалисты на словах выражали всяческое сочувствие, но денег не давали. Тогда родилась идея отправить в Америку, «страну миллионеров», за деньгами М. Горького — он не только считался своим в большевистской среде, но и был известен на Западе.
Писателя и сопровождавшую его Андрееву снабдили письмами к руководству Американской социалистической партии от ЦК РСДРП и лично от Ленина, который и здесь отстаивал особую роль большевиков. Организаторами поездки были Красин и его ближайший помощник по Боевой группе Николай Буренин, причем последнему дали указание сопровождать Горького в качестве представителя БЦ. В апреле 1906 года Горький и Андреева отправились из Парижа, где жили в то время, в порт Шербур вместе с Бурениным. На вокзале их провожали Красин и другой член Боевой группы Максим Литвинов (Папаша); последний на другой день отбыл в Болгарию, откуда скоро должен был отправиться корабль с оружием для русских революционеров. На борту немецкого лайнера «Кайзер Вильгельм» Горький донимал Буренина вопросами о подпольной работе — это было нужно для начатого им тогда романа «Мать».
В Нью-Йорке Горького встретили с энтузиазмом, но вскоре все пошло наперекосяк. Газетам, сделавшим из визита русского писателя-диссидента очередную сенсацию, кто-то (возможно, агенты охранки) сообщил, что Андреева, которую Горький всем представлял как свою жену, на самом деле является его любовницей. После этого пуританская Америка в буквальном смысле закрыла перед гостем двери: его отказались принимать все гостиницы Манхэттена, его не захотели видеть официальные лица и даже обнимавший его накануне Марк Твен. Буренин возмушался: «Газеты были полны всякими нелепыми сообщениями, касавшимися личной жизни Горького, а на Марию Федоровну выливались ушаты грязи». Помочь писателю предложили проживавшие в Америке эсеры, но с условием поделиться с ними собранными деньгами, от чего он с негодованием отказался. Наконец трех россиян приютили супруги-социалисты Мартины — сперва на своей загородной вилле, потом в лесном поместье Саммербрук у канадской границы.
Пробыв за океаном почти полгода, Горький неустанно разъезжал по городам и весям, агитируя американцев помогать русской революции. Его поддерживали американские социалисты и члены местной группы содействия РСДРП, куда входили в основном меньшевики. Однако писатель даже не подумал разделить с ними собранные 50 тысяч долларов — вся сумма была выдана на руки Буренину, который тут же перевел ее доверенному лицу в Берлин. Это спровоцировало новый скандал, вопрос был поставлен перед Пятом съездом в Лондоне, но к тому времени позиции большевиков в партии укрепились, и они смогли «похоронить» конфликт, оставив деньги в недрах БЦ. Горький с Андреевой к тому времени уехали на Капри, где довольно скоро появился и Красин — к тому времени тоже эмигрант.
Глава 4. Во главе Боевой группы
Для добывания денег большевики (как и другие революционные партии) активно использовали экспроприации, или, попросту говоря, грабежи государственных и частных средств. Важность этого промысла подчеркивалась тем, что главный финансист партии Красин являлся также руководителем Боевой технической группы, которая как раз и занималась обеспечением «эксов» оружием и людьми. Первоначально, правда, группа создавалась совсем для другого, о чем говорилось в решениях Третьего съезда: «Принять самые энергичные меры к вооружению пролетариата, а также к выработке плана вооруженного восстания и непосредственного руководства таковым, создавая для этого, по мере надобности, особые группы из партийных работников».