таких оценок было множество!
В годы войны активизация НТР в Лондоне стала подвигом разведчика-атомщика Владимира Барковского, единомышленника Леонида Квасникова (в Лондоне работа велась по всему «набору» разведзаданий НТР), как и в Америке, но уже под непосредственным руководством самого Леонида Квасникова с позиции Центра (1948–1950, 1956–1963).
Кроме плодотворной работы в этих двух резидентурах, в годы войны развернулась работа на всех направлениях НТР в Швеции и Канаде, в Италии (1943), Франции (1944), Австрии (после войны).
Но даже в годы войны техническая информация военно-практического значения поступала из самой Германии от агентурной группы «Красная капелла». От нее уже в декабре 1941 года пришли сведения с характеристиками нового истребителя «Мессершмитт», об авиаснаряде, который самостоятельно выискивал цель; о новых авиационных приборах и двигателях, работающих на перекиси водорода; о немецких фаустпатронах и других новинках вооружения германской армии.
Справка. В канун войны из Лондона в Москву ушла информация о размагничивании кораблей и обнаружении морских мин замедленного действия. В 1941–1942 годах в Центр поступили первые образцы радиолокационной техники, сведения о цветных металлах и сплавах, в частности для авиации; о магнитной защите судов от мин, о радиосвязи и приводных радиомаяках-указателях для бомбометания…
Леонид Квасников руководил работой резидентур за океаном, а его единомышленники в Москве курировали работу НТР в Швеции и Канаде, а затем — в Италии и Франции. Так из стокгольмской резидентуры была получена информация о планах Гитлера по подготовке к химической войне против СССР и Англии; данные по пушечному вооружению германского штурмовика «Хейнкель-109», о ходе разработки нового истребителя «Ме-109», а также — о строительстве нового завода в Германии для производства новинки — истребителя «Фокке-Вульф-190»…
По оценке Наркомата авиапрома (1944) в отношении только 125 отчетов по НИР, ценность и актуальность полученных из Англии и США материалов по реактивной технике и аэродинамике высотных и скоростных полетов содействовала ускорению решения задач с созданием отечественной авиационной техники (операция «Воздух»).
Располагая мощной базой по созданию и производству, а также опытом применения радиолокаторов, Запад не стремился помочь России в налаживании производства этой важнейшей для фронта техники. В этом вопросе НТР сказала свое слово: выдающимся достижением стала разведывательная информация, раскрывающая проблему РЛС, что помогло промышленности создавать отечественные системы, а значит расширять боевые возможности всем родам войск (операция «Радуга»).
О значении добытых сведений в результате работы по этой операции силами НТР свидетельствует отзыв председателя Совета по радиолокации академика Акселя Берга на информацию разведки (1200 листов текста, 5000 фотографий, 165 чертежей, 78 образцов): «…вполне соответствует переданному Вам заданию…, получение от Вас этих сведений имеет большое государственное значение. Работу Первого Управления НКГБ за истекший год следует признать выполненной блестяще» (1944).
А ведь еще была результативная работа НТР по операциям «Энормоз» (атом), «Зелье» (ВВ), «Парфюмерия» (ХБО)…
Против атомного шантажа США и Англии (1945). Прошли годы, прежде чем мысли первого послевоенного президента Америки Гарри Трумэна стали наполняться конкретным содержанием — готовилось ядерное нападение на своего бывшего союзника по антигитлеровской коалиции:
«Соединенные Штаты должны говорить языком силы… США должны быть готовы вести атомную и бактериологическую войну… Война против СССР будет „тотальной“ и куда в более страшном смысле, чем любая прошедшая война».
Фактически сразу после окончания мировой войны власть в Штатах стала «корректировать» свои намерения против России. В документах тех лет назывался год, месяц и даже день — 1 января 1950 года. Но… наступил 1949 год — Советы взорвали собственную атомную бомбу!
Академик А. Иоффе отмечал, что полученные разведданные «на много месяцев сократили объем и облегчили выбор направлений, освобождали от длительных поисков». Леонида Квасникова и его «гвардейцы», занятые «атомными делами», не ведая в полном объеме о проекте «Уран», только много десятилетий позднее узнали, кто помогал им заложить основу появления отечественной атомной бомбы и атомной отрасли Союза.
Американцам скрыть работу над «манхэттенским проектом» от советской разведки не удалось. Четверка «атомных разведчиков» — Леонид Квасников, Анатолий Яцков, Александр Феклисов (в США) и Владимир Барковский (в Англии) проникли за «стену секретности», и широкий поток информации пересек и Ламанш и Атлантику, чтобы оказаться в руках советских ученых и специалистов. Правда, в среде разведчиков-атомщиков есть одно «но»: несправедливо забытый «разведчик от Бога» — Семен Маркович Семенов, известный в кругу коллег как «Великолепный Твен». Именно он, один из первых, вместе с Гайком Овакимяном, мостил дорогу к секретам атомной бомбы в Америке.
СЕМЕНОВ Семен Маркович (1911–1986). Сотрудник внешней разведки госбезопасности с 1934 года. Работал в США по линии НТР (1934–1944) и во Франции (1946–1949). Среди его связей были ценные источники информации — ученые и специалисты в области химии, медицины, электроники, авиации, атомной энергетики. Разведчик-агентурист.
Только из Англии по заданию Леонида Квасникова было получено до момента взрыва первой отечественной атомной бомбы более 10 000 листов теоретического и прикладного характера.
На атомном направлении в Штатах активно работала агентурная группа «Кинга», которая имела источники информации по атомному оружию и производству необходимых материалов (60 000 листов). Группа сотрудничала с советской разведкой вплоть до 1952 года.
Прозорливость Леонида Квасникова сказалась в работе по операции «Энормоз» прежде всего в том, что удалось перестроить усилия «легальных» и нелегальных резидентур в Англии, США, Канаде, а затем — в Италии, Франции и Австрии. К работе замечательной «атомной четверки» в конце 40-х годов присоединился нелегал Рудольф Абель и супруги-разведчики-интернационалисты Морис и Леонтина Коэн, а готовил их для передачи на связь Абелю разведчик Юрий Сергеевич Соколов.
Атомное оружие в послевоенный период позволило советскому государству противостоять США в их стремлении к мировому господству с использованием «атомного шантажа».
Вот что имел в виду один из руководителей и ветеран разведки госбезопасности Вадим Алексеевич Кирпиченко:
«Во время войны мы получили такую информацию научно-технического и военно-технического характера по каналам разведки из США, Англии и внимательно следили за развитием немецкой техники. Сплавы для танковой брони, авиации, артиллерии и боеприпасы к ним, самолетостроение, радиолокация — все это нас интересовало. И вклад нашего научно-технического отдела и соответствующих подразделений военной разведки, конечно же, огромен».
В воспоминаниях начальника разведки госбезопасности Павла Михайловича Фитина (1939–1946), написанных к 50-летию внешней разведки, дается оценка эффективности ее научно-технического направления в годы войны: «Большой заслугой внешней разведки в этот период, особенно резидентур Первого управления в США, Англии и Канады, явилось получение научно-технической информации в области атомной энергии, которая в значительной мере помогла ускорить решение вопроса по созданию атомной бомбы в Советском Союзе.
Мне часто приходилось встречаться с Игорем Васильевичем Курчатовым, который выражал большую признательность за получаемые от нашей разведки материалы по вопросам атомной энергетики. В послевоенные годы мне на протяжении почти пяти лет пришлось заниматься вопросами, связанными со специальным производством и пуском урановых заводов, и в этой связи вновь неоднократно встречаться с Игорем Васильевичем, талантливым ученым и замечательным человеком. В беседах он вновь подчеркивал, какую неоценимую услугу в решении атомной проблемы в СССР сыграли материалы, добытые советской разведкой.
Большое количество материалов добывалось также по вопросам самолетостроения, танкостроения, приборостроения и по другим вопросам науки и техники…»
Глава 2Война в условиях мира
«…война в условиях мира — таково истинное определение роли разведывательной службы… Ей нельзя нанести удар разоружением».
«Мои предшественники по линии НТР проделали огромную работу и создали такую базу и такую кадровую основу, которые позволили нам решать задачи удивительного свойства…»
На заре появления Страны Советов остро стоял вопрос о ее защите силами зарождающейся Красной Армии (1918) и сопротивлении враждебному окружению и внутренней контрреволюции органов госбезопасности, созданных в тот же год.
Уже в годы Гражданской войны первые руководители страны прозорливо думали о путях выживания Красной России в ее новом, социалистическом качестве. И увязывали промышленную мощь страны с ее обороноспособностью.
В.И. Ленин обращал внимание на тот неоспоримый факт, что «…нужно взять всю культуру, которую капитализм оставил нам, и из нее построить социализм. Нужно взять всю науку, технику, все знания…».И.В. Сталин постарался воплотить это указание в жизнь, выдвинув спасительный для страны лозунг (а значит, как оказалось, для тысячелетней российской государственности) — «Догнать и перегнать передовую технику капиталистических стран!». И тогда в Советскую Россию стали импортировать целые заводы и создавать целые отрасли промышленности — страна должна была стать способной к обороне.