«…эти до недавнего времени кадровые сотрудники НТР, за рубежом, в Центре и в ведомствах прикрытия при работе с территории Союза привносили дух оптимизма и глубокую уверенность в правоту дела чекистов-разведчиков в глазах слушателей».
Ветеран, разведчик-ученый Леонид Квасников при встречах с молодыми кадрами вместе со своими единомышленниками внушал весьма значимую мысль: разведка — это одна из лучших профессий, где личность каждого может реализовывать свои способности в интересах Отечества.
К началу 80-х годов на факультете НТР сложился коллектив энтузиастов-единомышленников из «гвардии Квасникова» во главе с разведчиками-атомщиками Яцковым и Барковским. Как шутили, с долей правды, на традиционном факультетском чаепитии: сотрудники факультета имели общий коллективный стаж службы в НТР более чем в 300 лет, из которых значительная доля приходится на работу в «кузнице кадров».
ЯЦКОВ Анатолий Антонович (1913–1993). Родом из Одесской губернии. Окончил московский полиграфический институт (1937). Во внешней разведке с 1939 года, в США (1941–1946): работал по линии НТР, в том числе активно по атомной проблематике; во Франции (1946–1949). Длительное время — в ГДР на направлении НТР. Руководящий сотрудник НТР в Центре (1963–1968). Начальник факультета НТР в Краснознаменном институте КГБ (1969–1985). Награжден четырьмя орденами, почетный сотрудник госбезопасности. Герой России в 1996 году (посмертно).
А особенности в подготовке? Это не только занятия в аудиториях, классах и городе, но и обширные средства наглядности. Ведь слушатели имели в основном техническую подготовку — инженерную, для которых чертеж, схема, таблица, график, плакат — родная стихия. И еще — системный подход, столь свойственный инженерному делу и в исканиях ученых.
Но сегодня приведенная выше цитата «генерала» от разведки и госбезопасности звучит как реквием былому могуществу НТР. Ведь факультет, это специфическое «детище» будущих Героев России, выдержав проверку временем на эффективность подготовки кадров для НТР и других подразделений КГБ, был ликвидирован после событий августа 1991 года. И случилось это под нажимом своих и «либералов из-за бугра» на радость тем, кто грезит не одно столетие о полной ликвидации российской государственности путем ее дезорганизации и превращения в сырьевой придаток «сильных мира сего» на Западе.
Вот почему незадолго до своей кончины главный «гвардеец Квасникова» Владимир Барковский не раз возвращался, без сомнения, к трагическому факту в истории с НТР. Как он говорил, «позорной для государства расправы с научно-технической разведкой». Ветеран говорил, что «теперь едва ли найдется сила, которая вытащит страну из „ямы отставания“ в науке и технике. Такого, как это было с успехом в атомной проблематике и кибернетике, уже не будет…»Говорил это ветеран с глубокой горечью. Следуя заветам Леонида Квасникова, историограф Владимир Барковский пророчески призывал тех, кто в Институте входил в ветеранскую когорту «гвардейцев Квасникова»: «…в общении с ветераном молодой разведчик впитывает в себя подвижническое начало на труднейшем поприще среди профессий, именуемом разведывательной работой. Профессии, где порой и один в поле воин!»
К сожалению, как это случается в вузах, этот уникальный факультет не станет памятником лучшим «гвардейцам идеолога и стратега НТР». Его уничтожили те, кто в смутное время грязного потока вседозволенности не смог подняться до высот государственного уровня в вопросе судьбоносной полезности научно-технической разведки для нужд экономической и оборонной мощи Отечества.
Случилось невероятное — в начале 90-х годов руководство Института преступило грань здравомыслия, совершив три действия: во-первых, ликвидировали факультет НТР с двадцатипятилетним опытом подготовки кадров; во-вторых, разогнали уникальные кадры еще «квасниковской закалки»; в-третьих, уничтожили специальные учебные пособия (29 видов) по специфике подготовки кадров НТР. Причем, как это ни парадоксально, не оставив даже ни одного экземпляра в секретном архиве… И произошло это «варварство» на пороге нового столетия в самом, казалось бы, передовом и столь нужном государству ведомстве — Краснознаменном институте, ставшим в одночасье
Академией, но потерявшей в своем титуле орден Красного знамени и имя Ю.В. Андропова.
Хочется повториться: факультет НТР, как важная часть подготовки кадров разведки значительной группой «гвардейцев», двадцать пять лет готовил, духовно обогащал и благословлял на ратный труд «бойцов невидимого фронта». И делали они это из лично выстраданной ими государственной позиции, а она гласит: «разведка НТР встроена в систему госбезопасности нашего Отечества — экономическую и оборонную».
Не один год Леонид Романович опирался в своей работе в штаб-квартире НТР на двух своих заместителей — ярких личностей, профессионалов с творческой жилкой и весьма значительным оперативным и организационным опытом. Это были глубоко уважаемые в среде коллег Валентин Васильевич Рябов и Владимир Борисович Барковский. Оба прошли серьезную школу работы за рубежом и оба стояли у истоков послевоенного расширения усилий НТР во главе со своим старшим коллегой-провидцем Леонидом Квасниковым в борьбе с запретными санкциями Запада на достижения в науке и технике.
Слово о выдающихся «гвардейцах»
Нельзя не упомянуть еще об одном уникальном явлении в «ученой биографии» Барковского. Речь идет об особом научном труде Владимира Борисовича — это вопрос значения «человеческого фактора» в профессиональной деятельности разведки и разведчиков.
В девяностых годах Владимир Барковский, кандидат наук, почетный профессор Академии внешней разведки и Герой России, закончил любопытнейшее исследование по… этике разведывательной деятельности. Недоумевали, что это — обзор или монография, трактат или эссе?! Одно несомненно: этот труд стал «лебединой песней» ветерана, ибо он вторгался, казалось бы, в область ранее никем не затрагиваемую, как ученый, конечно.
С высоты своего жизненного опыта — гражданина, офицера и профессионала, приближаясь к своему девяностолетию, Владимир Борисович имел моральное право высказаться по этому «щепетильному» вопросу. Ибо сама суть разведки, как считается или как видится в глазах «толпы», аморальна, а значит, якобы несовместима с общепринятыми этическими нормами?
Но и собственные дела разведчика Барковского, и его коллег во главе с идеологом НТР Квасниковым, и личное профессиональное отношение с иностранцами-«помощниками» говорят об обратном (ниже будут приведены высказывания «сознательного интеллектуала», длительное время сотрудничавшего с советской разведкой). Почему — Барковский? Ну кому, как не ему, высказаться по этому вопросу, с его-то опытом — и жизненным и оперативным…
Он имел право высказаться. Это право он приобрел за десятилетия совместной работы в коллективах на двух континентах, в штаб-квартире разведки, а главное, его учителями и коллегами были «гвардейцы Квасникова». Не могла научно-техническая разведка достичь таких высот в своей эффективности, если бы «триада человеческого фактора» не была принята во внимание. А это — система отношений в коллективе разведчиков (1), с их источниками информации (2) и, конечно, с собственным внутренним сознанием (3). Итак, «коллектив» — «источники» — «сознание».
(Прим. авт. Вот как трактует понятие «этика» Словарь русского языка АН СССР, 1984 год: «Норма поведения, мораль человека какого-нибудь класса, общественной или профессиональной группы».)
Это право Барковский «подсмотрел» в своих коллективах «ликуя и скорбя»! Три атомных разведчика — Леонид Квасников, Анатолий Антонович Яцков и Владимир Барковский — неоднократно оказывались свидетелями несправедливостей в отношении их талантливых коллег. «Система» десятилетиями не прощала грехи, будь они настоящими либо мнимыми, не утруждая себя памятью о былых заслугах.
После войны оказался отстранен от дел разведки Павел Михайлович Фитин, возглавлявший разведку с довоенного времени и всю войну, без пенсии. В 1953 году уволен заместитель начальника разведки Гайк Овакимян и начальник отделения НТР Семен Семенов. Причина? Речь, вернее всего, шла о «пятом пункте» анкеты, национальности. И еще по всем этическим нормам оказался сознательно «забытым» ценнейший источник информации в «атомных делах» — Клаус Фукс.
Справка. Драматически сложилась судьба «Твена» — подполковника Семена Марковича Семенова. После США (имел орден) он был послан в Париж, где не сработался с резидентом. Во Франции он получил еще один орден, но, как вспоминали, был донос одного сотрудника торгпредства («чистого», но бдительного) о якобы «неположенных разговорах» и поведении Семенова. Пасквиль попал на благодатную почву: шел 1952 год с его «делом врачей». И это — штрих в вопросе об этике…
Почему такое внимание автора к этим двум личностям — разведчику Семенову и носителю информации Фуксу? Они по своему местоположению в системе НТР уникальны и ценны своим участием во взломе «стены секретности» в американском атомном проекте «Манхэттен», а значит, по участию в появлении не только атомной бомбы, но и эпохи атома в целом. Естественно, встает вопрос о причастности этих двух талантливых личностей к «гвардии Квасникова». А к ним правомерно причислять всех, кто «зримо или незримо» работал «на поле НТР» в рядах близкого окружения идеолога НТР или в резидентурах, в штаб-квартире разведки либо в числе ценных носителей информации… Но и Семенов, и Фукс были лично известны Квасникову!
(Был еще, как ни странно, и личный интерес автора к его будущему коллеге по разведке — Семену Марковичу Семенову. В шестнадцать лет, в 1950 году, автор был прикован к больничной койке тяжелым недугом — туберкулезом тазобедренного сустава. Готовилась операция, после которой — очень серьезная хромота и инвалидность. Сто двадцать уколов пенициллина спасли ногу и подарили автору интереснейшую жизнь в сорте и аэрокл