ефтяной иглы».
Результаты деиндустриализации предвещают катастрофу, а в стране не находится бюджетных средств на восстановление и развитие экономики. 95 процентов крупной собственности зарегистрировано в офшорных юрисдикциях, а подавляющее большинство сделок осуществляется за пределами России. Вполне уместно говорить о потере управляемости российской экономики на системном уровне — финансовые рычаги контроля над ней находятся вовне.
Вместе с тем вопреки объективным потребностям России и общемировым тенденциям государство упорно отказывается усилить свою регулирующую роль в экономике и осуществляет новые планы распродажи остатков госсобственности.
Несмотря на то, что, по конституции, Россия является социальным государством, правительство продолжает урезать социальные гарантии населения. В рейтингах ООН страна скатилась на 53-е место по уровню образования и на 120-е — по доступности медицины. По продолжительности жизни Россия занимает лишь 97-е место в мире.
Позиция правительства привела к подрыву обороноспособности страны. На протяжении шести лет группировка Сердюкова безжалостно кромсала структуру и кадровый состав вооружённых сил, закрывала уникальные военные учебные заведения. Для народа сердюковщина стала символом распада и растления властной элиты, символом гибельных для страны процессов, уничтожающих веру людей в своё государство.
Правительство продемонстрировало свою полную неспособность справиться и с другими угрозами для национальной безопасности, прежде всего — с коррупцией. При этом Россия до сих пор так и не подписала (а судя по всему, и не собирается подписывать) 20-ю статью Конвенции ООН по борьбе с коррупцией, предусматривающую уголовное наказание государственных служащих за незаконное обогащение.
На этом фоне уже не удивляют масштабы чудовищного социального расслоения в стране. Официально признаётся шестнадцатикратный разрыв в доходах между 10 процентами самых богатых и 10 процентами самых бедных граждан. Но независимые исследователи утверждают, что реальный разрыв — вдвое больше. Положение миллионов семей осложняется ростом тарифов на услуги ЖКХ, цен на продовольствие, лекарства и медицинское обслуживание, горючее.
Социальное неравенство и коррупция у нас фактически узаконены. В том числе и заявлениями первых лиц государства, что у нас никогда не будет такой «уравниловки», какая была в Советском Союзе. Действительно, сейчас уравниловки нет. Вот только между кем? Так, зарплата учителя или врача в регионах, как известно, редко превышает 15 тысяч рублей. А вот, по сведениям журнала «Forbes», доходы ведущих менеджеров госкорпораций колеблются от нескольких миллионов до 50 миллионов долларов в год, что составляет в месяц десятки миллионов рублей. Если это нельзя назвать коррупцией, то на узаконенный отъём народных (бюджетных) средств очень похоже.
Интересно, что многомиллионные доходы наших олигархов и чиновников суммируются с доходами других слоёв населения при исчислении так называемой «средней заработной платы» в стране. Если же их вычесть, то от мифа о росте благосостояния народа в последние годы ничего не останется.
Чтобы правильно лечить болезнь, важно поставить верный диагноз. Появились наконец основания говорить о том, что в мышлении многих влиятельных экономистов, властных структур наметился определённый перелом. Так, Центр развития Высшей школы экономики отмечает, что «в стране радикально изменилась оценка экспертами вероятности экономического кризиса, связанного не с динамикой цен на нефть (она остаётся по-прежнему высокой. — А. Ж.), а исключительно с внутренними факторами». А ведь ранее, объясняя резкое ухудшение дел в отечественной экономике, было принято ссылаться исключительно на мировой кризис или, на худой конец, на нефтяную экспансию ближневосточных стран. Определённые надежды вселяет и заявление Владимира Путина, что замедление темпов роста экономики России носит не внешний, а внутренний характер.
Наконец-то мы начали понимать, что в крахе отечественной экономики виноваты мы сами. Что её нынешнее плачевное состояние — результат системных проблем России, следствие той модели, которую мы создали своими руками, которую заботливо выпестовали доморощенные либералы в 1990-е и 2000-е годы. А как и при чьей помощи лелеяли эту модель, Шебаршин хорошо знал.
В Московском интеллектуально-деловом клубе, созданном крупным политическим деятелем, бывшим председателем Совета министров СССР Н. И. Рыжковым, Леонид Владимирович близко сошёлся с В. П. Полевановым — оба были активными членами клуба.
Владимир Павлович — человек в нашей стране известный. Будучи губернатором Амурской области, он проявил себя как жёсткий и последовательный борец с коррупцией. В ноябре 1994 года он назначается на должность заместителя председателя Правительства Российской Федерации — председателя Госкомимущества, где его предшественником был А. Чубайс. «Главным штабом приватизации» управляли, как выяснилось, 35 американских советников, среди которых был Джонатан Хэй — кадровый разведчик ЦРУ. Естественно, им было наплевать на интересы России — у них были свои, отнюдь не бескорыстные цели.
В первый же день своего появления в Госкомимуществе Полеванов столкнулся с мощным и наглым противодействием. Сотрудники из окружения Чубайса под предводительством пресс-секретаря Госкомимущества Аркадия Евстафьева и Джонатана Хэя забаррикадировали вход в компьютерный зал и выставили охрану, преградив доступ новому министру и вице-премьеру. Пришлось вызывать на помощь милицию. Однако Евстафьев и Хэй со своими подручными успели уничтожить всю базу данных.
Позднее Полеванов вспоминал: «Подняв документы, я с ужасом обнаружил, что целый ряд крупнейших предприятий ВПК был скуплен иностранцами за бесценок. То есть заводы и КБ, выпускавшие совсекретную продукцию, вышли из-под нашего контроля. Тот же Джонатан Хэй с помощью Чубайса купил 30 процентов акций Московского электронного завода и действовавшего с ним в кооперации НИИ „Графит“ — единственного в стране разработчика графитового покрытия для самолётов-невидимок типа „Стелс“. После чего Хэй заблокировал заказ военно-космических сил на производство высоких технологий».
За всё в жизни надо платить, а за горячую поддержку Запада — тем более. Половина нашего имущества, как считают независимые эксперты, в 1990-е годы попала в руки иностранных граждан, прежде всего американцев — в основном через советников типа Джонатана Хэя. Другую половину прибрали российские олигархи, поделив с иностранцами львиную долю государственных активов на залоговых аукционах 1995 года. Естественно, подавляющее большинство сделок носило фиктивный, мошеннический характер, продажа активов осуществлялась по заниженным ценам.
В конце концов Полеванову пришлось покинуть Госкомимущество: на Ельцина оказали сильное давление не только чубайсовская группа «реформаторов», но и их покровители в США. При этом вопрос стоял так: или Полеванов в Госкомимуществе, или шесть миллиардов очередного транша МВФ. Как нетрудно догадаться, Ельцин выбрал второе.
Владимир Павлович, часто обсуждавший с Леонидом Владимировичем многие вопросы политической жизни «новой» России, имел возможность наблюдать, как болезненно реагировал тот на утрату страной экономической самостоятельности, явную деградацию духовной жизни общества. Он всё пропускал через себя и страдал от того, что ни на что не может реально влиять, помешать скатыванию страны в пропасть. В политической системе буржуазного государства таким людям места не находилось.
Гнетуще действовали на Леонида Владимировича газеты, журналы и телевидение. Он считал, что СМИ не выполняют своего главного предназначения — служить интересам народа, не дают объективной информации о положении дел в стране, а занимаются прямой дезинформацией общества. Создавалось впечатление, что постоянное живое общение с людьми образованными и информированными заменяло ему ту информацию, вернее — информационный суррогат, которую поставляли СМИ, приправляя текущие новости, сообщения и комментарии изрядной дозой лжи и грязи. Его оценка современных средств массовой информации, возможно, и резала слух эстетов с утончённым восприятием, но тем не менее он повторял её не раз: «СМИ — это вонючая портянка власти». Большинство его друзей разделяли такую точку зрения. Ведь их, как и Шебаршина, возмущало, что средства массовой информации грубо искажают исторический процесс, охаивают прошлое нашего государства и народа, проповедуют культ наживы и насилия.
Шебаршин, как мы знаем, всегда был склонен к бескомпромиссным, даже жёстким оценкам изъянов и недостатков советского строя и не питал особого пиетета к КПСС. Тем не менее его возмущала та развязная антисоветская и антикоммунистическая пропаганда, которая безудержно, мутным потоком низвергалась на головы людей с газетных страниц и экранов телевизоров. Хорошо известно, что до сих пор почти в любой передаче или статье услужливые авторы, режиссёры и редакторы находят повод, чтобы «лягнуть» Советский Союз и сделать это как можно подлее и больнее. На телевидении это вообще стало своеобразной «этической» нормой, правилом, модой.
Увы, подобная редакционная политика СМИ активно поддерживается во властных структурах. Думается, нынешняя патриотическая риторика власти обречена на полный провал, если и впредь будет игнорироваться, представляться в ложном свете реальная история советского периода, будут предаваться забвению годы борьбы и выдающихся побед советского народа в социалистическом строительстве. Недопустимо искажать характер великих свершений, животворящими истоками которых стали преданность подавляющего числа людей социалистической Родине, их верность социалистическим идеалам.
Пока же все разговоры последних лет о необходимости выработки взвешенной исторической концепции обернулись новыми выкрутасами так называемых «историков» (читай: профессиональных фальсификаторов истории) — иначе и не назовёшь их очередные «теоретические находки». Грубым невежеством отдаёт, например, включение в Февральскую буржуазно-демократическую революцию в России 1917 года периода победоносного шествия и триумфального исхода Великой Октябрьской социалистической революции — выдающейся победы трудящихся России.