Стихи к песням для фильма писали несколько авторов. Но Утесову они не понравились. Так, «Марш веселых ребят» сначала имел такой текст:
«Ах, горы, горы, высокие горы,
Вчера туман был и в сердце тоска,
Сегодня снежные ваши узоры
Опять горят и видны издалека».
В конце припева Утесов должен был петь, обращаясь к стаду:
«А ну, давай, поднимай выше ноги,
А ну, давай, не задерживай, бугай».
Леонид Осипович просто не мог этого петь, он тайно от всех встретился с Василием Ивановичем Лебедевым-Кумачом и попросил его написать стихи, которые соответствовали бы характеру Кости Потехина. И особенно просил его позаботиться о рефрене – чтобы никаких бугаев!
Так появились знаменитые слова «Марша веселых ребят»:
«Нам песня строить и жить помогает,
Она, как друг, и зовет, и ведет.
И тот, кто с песней по жизни шагает,
Тот никогда и нигде не пропадет!»
Кроме того, Лебедев-Кумач написал лирическую песню Кости Потехина «Сердце, тебе не хочется покоя» – настоящий шедевр.
Утесов был рад успеху этих песен, но еще больше он радовался тому, что с них началась творческая дружба художников, которые прежде не знали о существовании друг дру га, – Дунаевского и Лебедева-Кумача. Их песни завоевали огромную популярность, стали символом того времени. Известно, что на совещании передовых производственников в Кремле после партийного гимна все стихийно, не сговариваясь, запели «Легко на сердце», а в 1937 году Конгресс мира и дружбы с СССР в Лондоне закрылся под «Марш веселых ребят».
Съемки кинофильма проходили в кинопавильоне Москвы, а часть так называемых натурных съемок – в Гаграх. Когда монтаж кинокартины был завершен, то по заведенным в то время правилам нужно было получить разрешение для выпуска его на публику, на широкий экран. Такое разрешение давали чиновники, ведающие культурой, иногда члены правительства, а порой решение принимал сам Сталин.
Поначалу «Веселых ребят» посмотрел Горький. Фильм ему понравился. «Талантливая, очень талантливая картина, – говорил он. – Сделана смело, смотрится весело и с величайшим интересом. До чего талантливы люди! До чего хорошо играет эта девушка».
Особой похвалы Горького удостоились насыщенные эксцентрикой эпизоды со стадом Кости, сцена своеобразной репетиции – потасовки, в которой музыканты, не переставая ни на минуту играть, вели «сечу при коммунальной квартире», ухитряясь при этом использовать контрабас в качестве лука, флейту – вместо стрелы, а медные тарелки – вместо боксерских перчаток.
«А какая драка! – говорил Горький, – это вам не «американский бокс»… Сцену драки считаю самой сильной и самой интересной… Это первая экспериментальная комедия. Она удалась, и нужно, чтобы советский кинематограф ставил веселые вещи. А то ведь скука, нудьга. Очень желательно иметь… бодрые, веселые, занимательные фильмы. И в этом отношении советский кинематограф еще очень мало сделал и должен очень много сделать».
Именно Максим Горький порекомендовал Сталину посмотреть «Веселых ребят», и тот, вдоволь насмеявшись, кинокартину похвалил. Так, в ноябре 1934 года состоялась премьера первой отечественной музыкальной комедии и началось триумфальное шествие Кости Потехина – Леонида Утесова – по киноэкранам мира.
Благодаря фильму приобрели всемирную славу и Любовь Орлова, и Леонид Утесов, и его джаз.
Композитор Анатолий Лепин вспоминал: «Выход этого фильма был поистине как взрыв, как фейерверк – такого у нас еще не было. Безудержная фантазия, выдумка, искрометное веселье и, конечно же, каскад песен – все это обрушилось на зрителя, как водопад, ураган. И надо сказать, некоторые захлебнулись и возмутились – как, у нас такое, зачем это нам? Как у всякого нового жанра в искусстве, у «Веселых ребят» нашлись тогда противники, потому что это было действительно рождение нового жанра в советском кино – жанра музыкальной комедии.
Если правда, что кинематограф – искусство коллективное, то нет, пожалуй, примера более показательного, чем «Веселые ребята». Блистательное содружество режиссера Григория Александрова, композитора Исаака Дунаевского, поэта Василия Лебедева-Кумача, актеров Леонида Утесова и Любови Орловой родило этот фильм. И все они участвовали здесь в равной мере, в то же время сливаясь в удивительном ансамбле».
Чарли Чаплин, мастер комедии, написал, что «до «Веселых ребят» американцы знали Россию Достоевского. Теперь они увидели большие перемены в психологии людей. Люди бодро и весело смеются. Это – большая победа. Это агитирует больше, чем доказательство стрельбой и речами».
Фильм «Веселые ребята» стал классикой советской комедии. Картина имела большой успех за рубежом, где она демонстрировалась под названием «Москва смеется». На II Международном кинофестивале в Венеции в 1934 году фильм получил премию за режиссуру и музыку и был включен в шестерку лучших в мире лент.
Леонид Осипович радовался успеху картины, но как-то незаметно эта работа стала доставлять артисту неприятности. Утесов писал: «Когда в Москве состоялась премьера фильма, я был в Ленинграде. Получив «Правду» и «Известия», я с интересом стал читать большие статьи, посвященные «Веселым ребятам», и не мог не удивиться. В обеих статьях были указаны фамилии режиссера, сценаристов, поэта, композитора, и не было только одной фамилии – моей. Будь это в одной газете, я бы счел это опечаткой, недосмотром редактора, но в двух, и центральных, – это не могло быть случайностью.
Естественно, я взволновался, но вскоре все стало проясняться, ибо до меня начали доходить слухи, что обо мне распускаются всякие небылицы. Темперамент воображения сплетников разыгрался до того, что они даже «убежали» меня за границу».
Это действительно не было случайностью. Вскоре на праздновании пятнадцатилетия советского кино наряду с другими были отмечены и заслуги создателей первой отечественной музыкальной комедии «Веселые ребята». Награды распределились следующим образом: Григорий Александров получил орден Красной Звезды, его жена Любовь Орлова – звание заслуженной артистки республики, а исполнитель главной роли Леонид Утесов и его джаз (тоже герой кинокартины) были… награждены фотоаппаратом «ФЭД». Дело в том, что материалы к награждению подавал Александров, а он недолюбливал Утесова. Утесов отвечал ему тем же. Он написал на Александрова острую эпиграмму: «Подобный тип вам может лишь присниться. Предатель, лгун, почти Азеф уже. Как в нем одном могли соединиться Мюнхгаузен, Растиньяк, Жозеф Фуше?!»
Прошли годы, и «Веселые ребята» стали для Утесова источником новых негативных переживаний. Дело в том, что в середине пятидесятых годов Александров решил «освежить» фильм и переозвучить его. Но как переозвучить – записать вместо утесовской фонограмму с другим артистом. Выбор пал на очень популярного в то время Владимира Трошина. Все началось с обмана.
Как вспоминает сам Владимир Константинович Трошин, к нему лично с этой необычной просьбой обратился Александров. Трошин выразил недоумение, напомнив режиссеру, что Утесов жив, здоров и находится в прекрасной певческой форме. Так почему бы ему самому не переозвучить самого же себя? На что Григорий Васильевич сказал, что будто бы Утесов отказался от этого и сам предложил кандидатуру «Володи Трошина». После некоторых раздумий Владимир Константинович на эту работу согласился.
О том, что происходило с «Веселыми ребятами», практически никто не знал, потому что Александров делал все в обстановке полной секретности. Но когда переозвученный фильм вышел на экраны, по стране прокатилась волна негодования. В одной из центральных газет появилась статья под названием «Бестактность», которую подписали Сергей Образцов, Ираклий Андроников и многие другие деятели культуры. Никита Богословский писал, что в результате переозвучивания фильм потерял очень большую долю тепла и обаяния. Знаменитый эстрадный пародист Юрий Филимонов пел с эстрады куплеты на мелодии утесовских песен из фильма с новыми словами: «Я «Мосфильму» хочу заявить: „Сердца в том варианте не хватает, большого сердца, что всех умело так любить!”»
Под давлением зрителей и общественности, резко выступивших против такой переделки «Веселых ребят», Министерство культуры СССР приняло в 1966 году специальное распоряжение о восстановлении фильма в первозданном виде.
Алексей Симонов писал: «Как этому человеку удалось сохраниться? Как его до сих пор не разоблачили, не скинули с пьедестала, не возвели на пьедестал и не надели тернового венца? Чудо да и только. А ведь он спел столько песен, что их хватило бы целому народу для памяти о целой эпохе. Наверное, дело в том, что он никогда не был непререкаемо монументален. Наоборот, он был прекрасно несовершенен, превосходно, победительно несовершенен и потому не был обоготворен и остался безнаказанным. Звали его Леонид Осипович Утесов».
Да, Утесов всегда оставался Утесовым, какие бы времена ему ни доставались, он всегда был верен самому себе.
Так было и 22 июня 1941 года, когда на сцену театра «Эрмитаж», где велись репетиции, влетел администратор и сообщил страшную весть – началась война. Утесову сразу стало ясно, что теперь надо петь совсем другие песни. Он знал, что вечерний концерт в «Эрмитаже» отменить нельзя. Но что же должны петь в этот вечер артисты веселого эстрадного театра? Музыкантов выручили известные всем песни гражданской войны. Зал вдохновенно подпевал оркестру песню «Прощание»: «Уходили, расставались, покидая тихий край. Ты мне что-нибудь, родная, на прощанье пожелай»…
На следующий день после концерта все утесовцы подали коллективное заявление о желании вступить добровольцами в ряды Красной армии. Письмо послали в политуправление РККА, и вскоре оттуда пришел ответ за подписью Ворошилова. Он сообщал об отказе в просьбе, так как коллектив оркестра будет мобилизован для обслуживания воинских частей на фронте. Надо было срочно готовить новые программы. Но показать полностью эти программы зрителю было невозможно, потому что почти каждый вечер концерт если и начинался, то прерывался сигналом воздушной тревоги. Артисты покидали сцену и поднимались на крышу гасить «зажигалки». Иногда в дневное время, когда налетов не было, удавалось выступать без помех. Концерты давали на призывных пунктах, в военкоматах, в разных местах, откуда очередная воинская часть отправлялась на фронт.