Леопард, попавший в такой район, где отсутствует его естественная пища, находит эти трупы и очень скоро привыкает к вкусу человеческого мяса. Когда эпидемия снижается и восстанавливаются нормальные условия жизни, он встречается с новым положением — пища, к которой всегда был легкий доступ, исчезла, и тогда он начинает убивать людей. Во время эпидемии, которая разразилась в 1918 году и стоила Индии свыше миллиона жизней, гарвальцы очень сильно пострадали. И вот, когда эпидемия пошла на убыль, на сцене появился Рудрапраягский людоед.
Первый человек, чью смерть приписывают этому леопарду, погиб 9 июня 1918 года в деревне Баинджи, а последнее убийство произошло в деревне Бхаинсваре 14 апреля 1926 года. Между этими двумя датами количество убитых людей, по официальному отчету, равняется ста двадцати пяти.
Я не знаю, насколько эта цифра — сто двадцать пять — соответствует данным, которые приходили от служивших в то время в Гарвале правительственных чиновников и резидентов, но мне хорошо известно, что она неправильна, так как несколько убийств, происшедших во время моего пребывания в этих местах, не попали в донесения.
Приняв на веру сведения о меньшем количестве убийств, за которые ответственен людоед, я этим самым преуменьшил бы все то, что претерпел народ Гарвала в течение долгих восьми лет. Равным образом я не желаю в какой-либо мере умалить репутацию животного, которого гарвальцы считали самым знаменитым леопардом-людоедом всех времен.
Какое бы ни было количество его человеческих жертв, жители Гарвала могли поспорить, что этот людоед был животным, о котором в печати появлялось сведений больше, чем о другом когда-нибудь жившем леопарде. Насколько мне известно, о нем упоминали в прессе Соединенного Королевства, Америки, Канады, Южной Африки, Кении, Малайи, Гонконга, Австралии, Новой Зеландии и в большинстве ежедневных и еженедельных изданий Индии.
Вдобавок к этой газетной известности («паблисити») россказни о людоеде разносились во все части Индии шестьюдесятью тысячами паломников, ежегодно посещающих святыни Кедарнатха и Бадринатха.
Процедура отчетности, установленная правительством во всех случаях смерти человека, приписанных людоеду, заключалась в том, что родственники или друзья покойного немедленно после обнаружения происшествия подавали донесение деревенскому патвари.[5] Получив это сообщение, патвари отправлялся на место, и если тело жертвы не было найдено до его прихода, он организовывал поисковую группу и с ее помощью пытался найти труп. Если труп обнаруживали до прихода патвари или же его находила поисковая группа, патвари производил дознание на месте. Когда он убеждался в том, что убийство совершено леопардом, а не человеком, родственникам покойного давалось разрешение забрать останки для кремации или погребения в зависимости от кастовой принадлежности и религии жертвы. Происшествие должным образом регистрировалось в журнале, в графе активности людоеда в данном районе, и целый доклад о случившемся представлялся на рассмотрение комиссара — административного главы области, который в свою очередь вел официальный список, где указывал имена всех пострадавших. Однако если тело или часть его не были найдены, что и случалось порой, так как людоед имел досадное обыкновение утаскивать своих жертв на большое расстояние, то ввиду необходимости дальнейшего расследования решение по делу откладывалось и убийство официально не приписывалось людоеду. Опять-таки, если жертва была только покалечена и человек умер от ран, людоед, нанесший эти повреждения, не рассматривался как виновник смерти.
Несмотря на полезную систему добросовестной регистрации убийств, совершенных людоедами, вполне возможно, что одно из этих животных ответственно за большее число человеческих смертей, чем в конечном счете официально регистрируется, особенно в тех случаях, когда оно живет в течение многих лет.
УЖАС
Слово «ужас» обычно и повсюду употребляется в связи с ежедневными и тривиальными обстоятельствами. Поэтому оно вряд ли способно передать свой подлинный смысл. Вот почему мне бы хотелось дать вам кое-какое представление о том, что такое ужас, настоящий ужас для пятидесяти тысяч жителей, населявших Гарвал на площади в пятьсот квадратных миль, где действовал людоед, и для шестидесяти тысяч паломников, ежегодно проходивших по этой территории с 1918 по 1926 год включительно. Я хочу привести несколько отдельных случаев, показывающих, какие были основания у жителей и паломников ощущать этот ужас, почему они постоянно находились в страхе…
Никакой набат не оказывал такого категорического действия, как сигнал тревоги, подаваемый при появлении леопарда-людоеда из Рудрапраяга.
На этой территории жизнь текла обычным образом, пока светило солнце. Мужчины отправлялись на большие расстояния по своим делам, на базары или в другие деревни навещать родственников и друзей; женщины ходили к горам срезать тростник и дерн для сушки и покрытия крыш или для корма скоту; дети шли в школу или в джунгли пасти коз и собирать сухие ветки. Летом паломники в одиночку или большими партиями с трудом тащились по дороге.
Но как только солнце приближалось к горизонту на западе и тени начинали удлиняться, поведение всех людей, находившихся в это время в ближайших окрестностях, претерпевало резкую и заметную перемену: мужчины, которые прогуливались по базарам или гостили в соседних деревнях, торопились по домам; женщины, тащившие тяжелые вязанки тростника и дерна, спотыкались, спеша спуститься с крутых горных склонов; детей, замешкавшихся по пути из школы домой или опоздавших пригнать стада коз и овец, а также тех, кого посылали принести вязанку сухих веток, сзывали обеспокоенные матери. Усталым паломникам местные жители напоминали о необходимости торопиться в убежища.
Когда наступала ночь, зловещая тишина нависала во всем районе — нигде ни звука, ни шороха, ни движения.
Все местное население хоронилось за крепко закрытыми дверями и во многих случаях обеспечивало дополнительную безопасность, пристраивая вторые двери. Те из паломников, кому не повезло и кто не смог найти приют внутри домов, устраивались на ночлег как можно ближе друг к другу в убежищах для паломников. И все люди — были ли они внутри домов или в убежищах — безмолвствовали, боясь привлечь внимание ужасного людоеда.
Вот что означал «ужас» для гарвальцев и паломников в течение долгих восьми лет.
Сейчас я вам приведу несколько примеров, чтобы показать, какие были для этого основания.
Мальчик, сирота четырнадцати лет, был нанят пасти стадо в сорок коз. Он принадлежал к угнетенной касте «неприкасаемых».[6] Каждый вечер, когда мальчик возвращался с работы, ему давали поесть и потом запирали в небольшом хлеве вместе с козами. Это помещение было на первом этаже двухэтажного строения и как раз под комнатой, которую занимал его хозяин, владелец коз. Мальчик отгородил задний левый угол хлева, чтобы не дать козам залезть на него, пока он спит.
Помещение не имело окон, дверь была только одна. Когда мальчик и козы благополучно загонялись внутрь, хозяин закрывал дверь и пропускал засов с небольшой цепью, укрепленной над дверью, в скобу, приделанную к перемычке двери. Затем, чтобы болт крепче держался, в эту скобу всовывался деревянный клин, а мальчик со своей стороны для большей безопасности приваливал к двери камень. В ту ночь, когда сирота отправился к своим праотцам, дверь, как утверждал его хозяин, была закрыта и укреплена обычным способом, и у меня нет оснований сомневаться в правдивости его рассказа. Это подтверждается и тем, что на двери виднеется много глубоких следов от когтей. Вполне возможно, что, пытаясь открыть дверь, леопард когтями рвал доски и сместил деревянный клин, удерживавший засов на месте, после чего он легко отодвинул камень в сторону и проник в комнату.
Сорок коз, стиснутых в маленьком помещении, один угол которого был отгорожен, не могли дать пришельцу возможности свободно передвигаться, и остается только догадываться — пробрался ли леопард к месту, где спал мальчик, по спинам коз или же прополз под их брюхами, так как все козы должны были вскочить и стоять на ногах.
Мальчик, вероятно, спал, несмотря на весь шум, поднятый леопардом, пытавшимся проникнуть в помещение. Козы не помешали людоеду войти в комнату, и мальчику, защищенному от леопарда лишь тонкими планками, не к кому было взывать о помощи.
Когда он был убит в своем отгороженном углу, а козы выскочили наружу, леопард протащил мальчика через опустевшее помещение и дальше вниз через поля, идущие террасами, в глубокое, усыпанное валунами ущелье. Именно здесь спустя несколько часов после восхода солнца хозяин нашел то, что леопард оставил от его слуги.
Как бы это ни казалось невероятным, но из сорока коз ни одна не получила больше, чем простые царапины.
Сосед зашел к другу, чтобы вместе всласть покурить. Комната имела форму латинской буквы «L»; сидя на полу спиной к стене, оба соседа курили, и единственная дверь комнаты им не была видна — она была притворена, но не заперта, так как до этой ночи убийств людей в этой деревне не происходило.
В комнате было темно, и когда ее хозяин передавал кальян[7] своему приятелю, оттуда выпали на пол горящий уголек и табак.
Сказав, что следует быть поосторожнее, иначе можно поджечь одеяло, на котором приятели сидели, хозяин наклонился, чтобы собрать тлеющую золу, и в это время в поле его зрения попала дверь. Она была раскрыта, молодая луна готовилась зайти, и силуэтом на ее фоне вырисовывался леопард, тащивший через дверь тело его друга.
Через несколько дней, рассказывая мне об этом инциденте, оставшийся в живых человек сказал: «Это правда, саиб, когда я говорю, что ровным счетом ничего не слышал, хотя бы вздох или какой-либо другой звук от моего друга, сидевшего рядом на расстоянии только протянутой руки; я ничего не слышал ни тогда, когда его убивал леопард, ни тогда, когда понес. Ничего нельзя было сделать для него, и поэтому, подождав, пока леопард немного отошел, я подполз к двери, быстро закрыл ее и запер».