– Тони, ясное дело. Хутор отца его матери – в Рюстаде, на восточном берегу Люсерена.
– То есть вы хорошо его помните?
– Ну… Интересный тип. Тони многим нравился. Особенно женщинам. Красивый как девчонка, немного похож на Элвиса. И весь такой из себя загадочный. Он это умел. Ходили слухи, что он рос один у своей несчастной матери-алкоголички, пока в один прекрасный день она не выставила его из дома, потому что ее тогдашний мужик его невзлюбил. Но женщинам, которые за ним увивались, он очень даже нравился. А они ему. И иногда из-за этого у него случались неприятности.
– Например, когда он приударил за вашей дочкой?
Скай вздрогнул, как будто у него клюнуло.
– Я знаю от вашей жены, – сказал Харри. – Спросил у нее про Тони, и она рассказала, что однажды Тони и один парень из местных подрались из-за вашей дочери.
Ленсман покачал головой:
– Они не дрались. Это была настоящая бойня. Бедный Уле вообразил, что они с Мией влюбленные, только потому, что он в нее втюрился и ему позволили подвезти ее с подружками на танцы. Он был не драчун, Уле, скорее ботаник. Но он взял и кинулся на Тони. А тот быстро повалил его на землю, выхватил нож… просто ужас, мы к такому не привыкли.
– Что он сделал?
– Он ему половину языка отхватил. Сунул в карман и ушел. Через полчаса мы арестовали Тони в доме его деда, сказали, что язык нужен в операционной. А Тони сказал, что выкинул его воронам.
– Я хочу спросить: подозревали ли Тони в изнасиловании? В тот раз или когда-нибудь еще.
Скай потянул леску.
– Я скажу так, Холе. Миа навсегда утратила свой веселый, жизнерадостный нрав. Она по-прежнему жить не могла без этого психа, что поделаешь, таковы уж девчонки в ее возрасте. А Уле уехал. Каждый раз, стоило бедняге открыть рот, это было напоминанием о чудовищном унижении. Он сам это помнил, да и все остальные. Так что я могу сказать, что Тони Лейке – насильник. Но не думаю, что он кого-то изнасиловал в сексуальном смысле. Тогда бы он сделал это с Мией, так скажем.
– Она?..
– Как-то раз они пошли в лес за клубом. Она ему не дала. И он не спорил.
– Вы в этом уверены? Извините, что задаю такие вопросы, но…
Леска с крючком показалась над водой. Крючок блестел в первых лучах утреннего солнца.
– Все в порядке, Холе. Я же полицейский, знаю, над чем вы работаете. Миа – девушка порядочная, я не вру. Я такое и под присягой бы сказал. Можете получить рапорт, если нужны детали. Мне бы только не хотелось, чтобы Мие снова пришлось говорить об этом.
– В этом нет нужды, – сказал Харри. – Спасибо.
Харри информировал собравшихся в зале заседаний «Один», что у человека под снегоходом, которого, несмотря на все усилия, до сих пор не нашли, пальцы были скрючены ревматоидным артритом, как у Тони Лейке. А потом изложил свою теорию. Откинулся на спинку кресла и стал ждать реакции.
Пеликанша поверх очков взглянула на Харри, хотя казалось, что она обращается ко всем участникам утреннего собрания:
– Как это Аделе не сопротивлялась, она же звала на помощь, черт побери!
– Элиасу Скугу это пришло в голову только потом, – сказал Харри. – Сначала-то он решил, что парочка занимается сексом по обоюдному согласию.
– Но женщина, придя в туристическую хижину с мужчиной, не станет заниматься сексом с тем, кто случайно там заночевал! Для того чтобы это понять, надо быть женщиной! – Она фыркнула, и Харри невольно подумал, что со своими вызывающими, только что из парикмахерской, дредами, которые к тому же ей совсем не идут, она здорово смахивает на разъяренную горгону Медузу.
Ответил ей сосед Харри:
– Ты и правда считаешь, что если ты женщина, то тебе все известно о сексуальных предпочтениях половины населения Земли? – Эрдал замолчал и принялся изучать только что вычищенный ноготь на мизинце. – Разве мы не выяснили, что Аделе Ветлесен меняла партнеров как перчатки? Что она согласилась заняться сексом с едва знакомым мужчиной на заброшенной фабрике?
Эрдал опустил руку и принялся за ноготь на безымянном пальце, пробормотав так тихо, что услышал его только Харри:
– К тому же я перетрахал больше баб, чем ты, чертова болотная птица!
– Дамы легко уступали Тони, да и он им, – сказал Харри. – Тони пришел в хижину поздно, кавалер Аделе был не в настроении и уже лег спать. Они с Аделе могли флиртовать друг с другом без помех. У него дома не все ладилось, а ее, вероятно, уже не возбуждал мужчина, с которым она переспала. Их с Тони потянуло друг к другу, но в хижине полно народу. И вот ночью они выскальзывают за дверь и встречаются у сортира. Целуются, ласкают друг друга, он встает сзади, спускает штаны и так возбуждается, что «преэякулярная семенная жидкость», как ее называют в отделе нравов, попадает на ее лыжные штаны прежде, чем ему удалось их с нее стянуть и приступить к делу. Она от возбуждения вскрикивает, именно это и будит Элиаса Скуга, который видит их в окно. Полагаю, они разбудили и ее кавалера, и он тоже видел их из своей комнаты. Но ей, думаю, было плевать. В отличие от Тони, который попытался заглушить ее крики.
– Ей, значит, было наплевать, а ему нет? – вырвалось у Пеликанши. – Вечно женщин обвиняют в распущенности, а мужики корчат из себя героев. Перед другими мужчинами, ясное дело.
– У Тони Лейке было не меньше двух веских причин заглушать ее крики, – сказал Харри. – Во-первых, не хотелось, чтобы все знали, как он кого-то трахает на вольном выпасе, когда желтая пресса трубит о его помолвке, тем более что денежки будущего тестя должны спасти его инвестиции в Конго. Во-вторых, Тони Лейке достаточно опытен, знает те места и помнит, как вести себя в горах.
– А горы-то тут при чем, черт побери?
Послышался приглушенный хохоток, и все повернулись к Микаэлю Бельману, который сидел во главе стола и трясся от смеха.
– Да из-за лавины, – выговорил он. – Тони Лейке боялся, что вопли Аделе Ветлесен вызовут сход лавины.
– Тони знал, что более чем три четверти всех лавин, в которых погибают люди, ими же самими и вызваны, – пояснил Харри.
За столом раздались недоверчивые смешки, даже Пеликанша улыбнулась.
– Но с чего ты взял, что кавалер Аделе их видел? – спросила она. – И что ей было плевать? А может, она так увлеклась, что просто забылась?
– Да с того, – сказал Харри и откинулся на спинку кресла, – что Аделе уже поступала так раньше. Она отправляла своему парню на сотовый видео, на котором трахалась с другим. Грубое, но вполне исчерпывающее сообщение. И по словам ее друзей, после той поездки в Ховассхютту она больше не встречалась со своим кавалером.
– Интересно, – сказал Бельман. – И каков же вывод?
– Мотив, – откликнулся Харри. – Впервые в этом деле у нас появляется возможное «почему».
– То есть версию безумного серийного убийцы мы отбрасываем? – спросил Эрдал.
– У Снеговика тоже был мотив, – сказала Беата Лённ, которая только что вошла и села в самом конце стола. – Замороченный, но все-таки мотив.
– Тут все проще, – сказал Харри. – Старая добрая ревность. Из-за нее совершаются две трети убийств в этой стране. Да и в большинстве других. В этом отношении мы, люди, довольно предсказуемы.
– Возможно, это объясняет убийство Аделе Ветлесен и Тони Лейке, – сказала Пеликанша. – Ну а всех остальных?
– Их надо было убрать, – объяснил Харри. – Все они могли быть свидетелями произошедшего в Ховассхютте, а значит, могли рассказать об этом полиции, дать нам мотив, которого у нас не было. А главное, они стали свидетелями его чудовищного унижения, ведь его предали публично. Для человека с нестабильной психикой этого уже достаточно.
Бельман хлопнул в ладоши:
– Надеюсь, скоро мы получим ответы хотя бы на часть вопросов. Я говорил по телефону с Кронгли, он сообщил, что погода в районе поисков улучшилась и скоро они смогут направить туда собак и организовать поиски с вертолета. А почему раньше, Харри, ты молчал о своих подозрениях, что мертвец может оказаться Тони Лейке?
Харри пожал плечами:
– Я полагал, что труп удастся найти гораздо быстрее, поэтому не считал нужным делиться своими предположениями. В конце концов, ревматоидный артрит – достаточно распространенная болезнь.
Бельман на секунду задержал взгляд на Харри, прежде чем обратиться к остальным:
– Ну, друзья, у нас есть подозреваемый. Кто-нибудь хочет дать ему имя?
– Седьмой, – предложил Эрдал.
– Кавалер, – решительно заявила Пеликанша.
На несколько секунд воцарилось молчание, словно им нужно было переварить информацию, прежде чем двигаться дальше.
– Сейчас я непосредственно не участвую в расследовании, – начала Беата Лённ, сознавая, что всем присутствующим известно: она никогда ни о чем не высказывается, если не изучила этого досконально. – Но разве вас ничего не удивляет? У Лейке есть алиби на момент двух убийств, но как быть со всеми уликами, которые свидетельствуют против него? С телефонным звонком Элиасу Скугу из дома Лейке? Или с орудием убийства, добытым в Конго? Более того, из района, где у Лейке имеются экономические интересы. Неужели все это простые совпадения?
– Нет, – ответил Харри. – Кавалер с первого же дня подводил нас к мысли, что убийца – Тони Лейке. Именно Кавалер заплатил Юлиане Верни, чтобы она полетела в Конго: он знал, что любой след, ведущий в Конго, бросит подозрение на Тони Лейке. Что касается телефонного звонка Элиасу Скугу, то сегодня я проверил то, что следовало бы проверить давным-давно, но мы, как всегда, об этом не подумали, ведь нам казалось, мы уже у цели. Мы стараемся избегать всего, что может хоть как-то ослабить нашу доказательную базу. Примерно в то же время, когда из дома Лейке звонили Скугу, было сделано три звонка по внутреннему телефону Лейке в офисном здании на Акер-Брюгге. Лейке не мог находиться одновременно в двух местах. Ставлю двести крон, что он был на Акер-Брюгге. Кто-нибудь хочет поспорить?
Молчание в ответ и широко распахнутые глаза.
– Думаешь, Кавалер звонил Элиасу Скугу из дома Лейке? – спросила Пеликанша. – А как…