– Бельман слушает.
– Это Юхан Крон. Мы с вами однажды уже встречались.
– День добрый, Крон. – Голос был официальным, но нельзя сказать, чтобы неприветливым.
– Правда добрый? И каково это – чувствовать, что тебя обошли прямо на финишной прямой?
Короткая пауза.
– Что вам нужно, Крон?
Собранность. Бешенство.
И Юхан Крон понял, что все получится.
Харри и Сестрёныш молча сидели у постели отца в Государственной больнице. На тумбочке и на двух столиках в палате стояли вазы с цветами, которые вдруг стали появляться в последние дни. Харри подошел поближе и посмотрел на карточки. На одной из них было написано: «Мой дорогой, дорогой Улав», а подпись была: «Твоя Лиса». Харри никогда не слышал ни о какой Лисе, он и не думал, что в жизни отца могли быть какие-то другие женщины, кроме матери. Другие карточки были от коллег и соседей. Наверное, проведали, что дело идет к концу. И ведь знают, что уже не увидятся, а все равно шлют эти приторно пахнущие цветы, словно заглаживают вину, что так и не нашли времени его навестить. Харри смотрел на цветы, которые окружили кровать, как грифы умирающего. Тяжело опущенные головы на тонких шеях стеблей. Красные и желтые клювы.
– Харри, здесь нельзя пользоваться мобильными телефонами! – строго прошептала Сестрёныш.
Харри выудил телефон и взглянул на дисплей.
– Прости, Сестрёныш. Но это важно.
Катрина Братт сразу же перешла к делу:
– Лейке, вне всякого сомнения, бывал в Устаусете и окрестностях, – сказала она. – В последние годы он несколько раз покупал билеты на поезд по Интернету, оплачивал бензин кредитной карточкой на бензозаправке в Йейлу. И продукты покупал в основном в Устаусете. Что особенно примечательно – это счет-фактура на стройматериалы, тоже в Йейлу.
– Стройматериалы?
– Ага. Я заглянула в опись. Доски, гвозди, инструменты, стальная проволока, пеноблоки, цемент. Больше чем на тридцать тысяч крон. Только этому счету уже четыре года.
– Ты думаешь о том же, что и я?
– Что он построил себе там, в горах, небольшую пристройку или что-то в этом роде?
– На его имя не зарегистрировано ни одного домика, к которому можно сделать пристройку, мы это проверили. Но ты же не станешь покупать продукты, если останавливаешься в гостинице или хижине для туристов. Думаю, Тони незаконно построил себе дачку в районе национального парка, о которой он, по его словам, мечтал. Разумеется, хорошо вписанную в местность, – чужим не найти. Место, где бы ему никто не докучал. Но где именно? – Харри вдруг понял, что он встал и ходит взад-вперед по больничной палате.
– Н-да, это вопрос, – согласилась Катрина Братт.
– Погоди! В какое время года он все это покупал?
– Сейчас… В счете стоит – шестого июля.
– Если хочешь спрятать домик, он должен стоять в стороне от проезжих дорог. В укромном месте. Ты говоришь, стальная проволока?
– Да. И догадываюсь почему. Когда бергенцы в шестидесятых годах строили домики на самых продуваемых ветрами склонах Устаусета, они часто использовали стальную проволоку, чтобы закрепить строения.
– Значит, дача Лейке должна находиться в продуваемом ветрами пустынном месте, и именно туда ему надо было привезти стройматериалы на тридцать тысяч крон. Но как это сделать, если на дворе лето, нет снега и, значит, снегоход использовать нельзя?
– Лошадь? Джип?
– Через реки, болота, наверх в горы? Думай дальше!
– Понятия не имею.
– А я имею. Видел на фотографии. Созвонимся.
– Погоди.
– Что?
– Ты просил меня проверить, чем занимался Утму в последние дни своей жизни. В виртуальном мире он наследил не так много, это точно, но, во всяком случае, он несколько раз звонил по телефону. И одним из последних был звонок Аслаку Кронгли. Похоже, ему ответил автоответчик. А самый последний звонок с его телефона был сделан в SAS. Я проверила потом в их платежных системах. Он заказал билет на самолет до Копенгагена.
– Ммм… На человека, который любит путешествовать, он не похож.
– Это точно. Паспорт, правда, имел, но он не значится ни в одной системе продажи билетов за последние двадцать пять лет.
– То есть человек практически никуда не отходил от своего дома. И вдруг ему понадобилось в Копенгаген. Кстати, когда он должен был лететь?
– Вчера.
– О’кей. Спасибо.
Харри положил трубку, схватил пальто и направился к двери. И оглянулся – на роскошную даму, которая была его сестрой. Надо бы спросить, как она там справляется одна, без него. Но он успел одуматься и не задал этот идиотский вопрос. Когда это она без него не справлялась?
– Пока, – сказал он.
Йенс Рат стоял на ресепшене делового центра. Спина под пиджаком и рубашкой взмокла от пота. Поскольку ему в офис только что позвонили и сказали: к нему пришли из полиции. Несколько лет тому назад у него были проблемы с отделом по расследованию экономических преступлений, но то дело уже закрыто. Тем не менее при одном только виде полицейской машины Йенса Рата бросало в пот. А уж сейчас потовые железы работали вовсю. Невысокий Рат смотрел на полицейского, который поднимался ему навстречу по лестнице. Все поднимался и поднимался. Пока не стал на четверть метра выше Йенса и не обменялся с ним твердым, коротким рукопожатием.
– Харри Холе, убойный… Крипос. Я по поводу Тони Лейке.
– Есть новости?
– Может быть, присядем, Рат?
Они уселись на стулья в стиле Корбюзье, и Рат незаметно сделал знак Венке за стойкой: кофе подавать не надо, потому что кофе подают, когда приходят инвесторы.
– Я хочу, чтобы вы поехали с нами и показали, где его дача, – сказал полицейский.
– Дача?
– Я вижу, вы отменили кофепитие, Рат, это ничего, потому что у меня так же мало времени, как и у вас. Я знаю, что ваше дело в отделе по расследованию экономических преступлений закрыто, но мне достаточно одного звонка, чтобы его возобновили. Не уверен, что они и на этот раз что-нибудь найдут, но обещаю, что от вас потребуют представить документацию…
Рат закрыл глаза.
– О господи…
– …которая отнимет у вас куда больше времени, чем понадобилось для того, чтобы построить дачу вашему коллеге, товарищу и другу по жизни Тони Лейке. Что скажете?
Единственный талант Йенса Рата состоял в умении быстрее и точнее других просчитать, что наиболее для него выгодно. И поэтому ему понадобилось не более секунды, чтобы решить поставленную задачу.
– Ладно.
– Мы отправимся туда завтра в девять утра.
– Как…
– Так же, как вы завозили туда материалы. На вертолете. – Полицейский встал.
– Только один вопрос. Тони всегда тщательно следил за тем, чтобы ни одна живая душа не узнала про эту дачу, думаю, что даже Лене, с которой он помолвлен, про нее не знала. Так как же вы?..
– Счет-фактура на стройматериалы в Йейлу плюс фотография, на которой вы трое сидите в рабочей одежде на штабеле досок перед вертолетом.
Йенс Рат коротко кивнул:
– Ясно. Та фотка, значит.
– Кстати, кто фотографировал?
– Пилот. Перед вылетом из Йейлу. И это была идея Андерса – разослать ее вместе с сообщением для прессы, что мы открываем деловой центр. Он считал, так гораздо круче, если мы в рабочей одежде, а не в костюмах и при галстуках. И Тони согласился, потому что все выглядело так, будто бы вертолет – наш. Во всяком случае, финансовая пресса то и дело использует эту фотографию.
– Почему вы с Андерсом ничего не сказали про дачу, когда Тони объявили пропавшим без вести?
Йенс Рат пожал плечами:
– Не поймите меня неправильно, мы так же, как и вы, очень хотим, чтобы Тони поскорее нашелся. У нас проект в Конго, который накроется медным тазом, если он вскоре не объявится с десятью свеженькими миллионами. Обычно Тони исчезает, только когда сам этого хочет. Он не пропадет, помните, он же служил наемником. Даю голову на отсечение, что в этот самый момент Тони где-нибудь сидит, выпивает, обнимает какую-нибудь экзотическую хищную красотку и ухмыляется, потому что уже нашел решение наших проблем.
– Ммм… – усмехнулся Харри. – Не эта ли экзотическая хищница откусила ему средний палец? Завтра в девять в Форнебю.
Йенс Рат стоял и смотрел вслед полицейскому, истекая по́том, – еще чуть-чуть, и весь вытечет на пол.
Когда Харри вернулся в Государственную больницу, Сестрёныш все еще сидела там, читала журнал и ела яблоко. Он бросил взгляд на стаю грифов. Цветов стало еще больше.
– У тебя усталый вид, Харри, – сказала она. – Тебе бы надо домой.
Харри хмыкнул:
– Да это тебе пора идти. Ты и так здесь долго одна просидела.
– Я была не одна, – хитро улыбнулась она в ответ. – Угадай, кто приходил?
Харри вздохнул:
– Прости, Сестрёныш, на сегодня с меня хватит догадок.
– Эйстейн!
– Эйстейн Эйкеланн?
– Да! Он принес молочный шоколад. Не папе, а мне. Извини, но ничего не осталось.
Она так смеялась, что глаза просто исчезли в складках щек.
Когда она встала и пошла пройтись, Харри посмотрел на телефон. Два непринятых звонка от Кайи. Он придвинул стул к стене и прислонился к ней головой.
Глава 77Отпечатки
В десять минут одиннадцатого вертолет приземлился на гребне горы к западу от хребта Халлингскарвет. В одиннадцать часов хижина была обнаружена.
Она так хорошо была спрятана на местности, что, даже примерно зная, где она находится, они ее едва ли нашли бы, не будь с ними Йенса Рата. Каменный дом стоял почти на самом верху горы, с ее восточной, подветренной стороны. Он находился на такой высоте, что его вполне могла снести лавина. Туда принесли камни из окрестных мест, с помощью раствора прикрепили их к двум огромным валунам, которые образовывали боковую и заднюю стену. Прямых углов в этой хижине практически не было. Окна напоминали бойницы и сидели в каменных стенах так глубоко, что в них не отражалось солнце.
– Вот это я называю настоящей хижиной, – сказал Бьёрн Хольм, снял лыжи и немедленно провалился по колено в снег.