Пока гибкий юноша, похожий на Ли, не встал перед столом на колени и, отведя взгляд, принялся подливать в мою чашу вино (жёлтое и дико сладкое).
Ничего особенного в наложнике не было: так же красив, как остальные, так же провокационно одет (а точнее, раздет), так же предупредителен и подчиняется гаремным порядкам. Не уверена, что в местной иерархии он занимал высокое место, или уже постарался бы со мной заговорить, а Ванхи бы его представил.
Но на его руках я заметила мозоли. Нужно быть очень внимательной, чтобы их увидеть, согласна, и хоть мозоли не считались здесь нечистыми, у наложника их быть не должно.
Я поймала его руку, и вино полилось мимо чаши.
Смолкла флейта, а за ней и цитра.
Замерли танцовщики.
Ванхи склонился передо мной рядом с коленопреклонённым юношей, которого я всё держала за руку, а он по-прежнему на меня не смотрел.
— Господин? — угодливо улыбаясь, произнёс Ванхи.
— Пусть все уйдут, — тихо приказала я.
И как по волшебству через мгновение мы остались одни.
Я отпустила наложника и, не сводя с него глаз (он вполне мог выхватить сейчас кинжал и броситься на меня) протянула ему чашу с вином.
— Выпей.
Он покорился — значит, отравленным вино не было…
В самом деле, удивитесь вы — подозревать человека, только потому, что его руки мозолисты? Ну разве не глупость?
В этом мире — необходимая предосторожность. Мозоли были от меча, уверена. Передо мной сидел человек, много тренировавшийся с оружием, и мне было очень интересно, что он забыл в гареме наследника.
Так что ходить вокруг да около я не стала. Подождала, пока всё выпьет, потянулась за яблоком (руки занять — кстати, яблоки здесь деликатес, можете себе представить?). И прямо спросила:
— Ты здесь, чтобы убить меня?
Мне удалось его удивить: он уставился на меня так, словно я по-русски заговорила. Повисла тишина, напряжённая и долгая.
Я подняла брови, дескать, ну? Я жду.
Он открыл рот, что-то прохрипел — и повалился навзничь, тихо так, словно в обмороке.
Мы с Ванхи с любопытством наблюдали.
Наложник не двигался, вроде как умер. Опоссум, блин.
В комнате было тихо, так, что слышалось, как за бамбуковыми шторами поёт соловей. Сладко поёт, романтично…
Я потянулась за вином, которое этот припадочный не долил. Подала кувшин Ванхи.
— Полей его, пусть очнётся.
Ванхи с сожалением посмотрел на кувшин.
— Притворяется, господин. А вино хорошее, жалко…
Наложник очнулся сам, без вина, наверное, понял, что изображать беспамятство бесполезно.
— Ну так что, убивать меня будешь? — повторила я, дождавшись, пока он устроится передо мной ниц. Хорошая поза, руки на виду…
— Господин, что?.. Как?.. — залепетал он.
— Пропустим это. Ванхи, ради всего святого, убери стол, меня тошнит от одного его вида.
Евнух проворно всё устроил. Лучше не стало: по-прежнему было душно, наложник лежал ниц, а снаружи заливисто пел соловей. Я страшно ему завидовала. Хотелось в сад, на свежий воздух, подальше от всего этого.
— Кто он? — кивнула я на юношу, поймав взгляд Ванхи.
— Юн, господин. Вы сами его выбрали… седьмого дня прошлой луны. С южных провинций, всю жизнь в рабстве, родители продали, кормить нечем было. Вы были с ним всего один раз и не остались довольны, потому он прислуживает другим… Господин?
Я подошла к наложнику, снова взяла его за руку. Кажется, он был левшой — на ней мозолей было больше.
— Подготовить его? — угодливо поинтересовался Ванхи.
Я отмахнулась.
— И чем же занимался Юн, пока не попал ко мне?
— Служил виночерпием в доме наместника Саки, господин. А до этого…
— Это ты о кувшины так руки натёр? — перебила я.
Ванхи умолк, наложник отвечать не собирался. Снова повисла тишина.
— Ну?
Наложник ещё помолчал, потом вытолкнул из себя:
— Да. Господин.
Ну-ну.
— Сядь на колени. Так, чтобы я видел твои руки.
Прямому приказу не повиноваться раб не мог. Юн сел, я смотрела на него и думала, что заменой Ли он не станет, но… Ванхи говорил, что верность не покупается, однако, с чего-то же надо начинать.
— Твои мозоли от меча. Ты хорошо владеешь оружием?
Руки Юн держал на виду, но глаза прятал. И всем видом говорил: «Ну что вы ко мне пристали?»
Однако принц может приставать почти ко всем, к кому пожелает, и ничего ему за это не будет. Юн это знал, потому ответил:
— Если господин так считает, ничтожный раб не смеет спорить.
Мда, даже Ли был честнее…
— А ты поспорь, — выдохнула я. Голова раскалывалась безумно. — Расскажешь мне, откуда ты, прямо сейчас — я не поверю. Так что поспорь, поспорь.
— Господин? Раб не понимает…
Я встретилась взглядом с Ванхи. Тот задумчиво нахмурился, потом подошёл к юноше и рванул на нём жилет. Поднял руку — Юн задохнулся не то от неожиданности, не от гнева.
Под мышкой у него оказалось маленькое, не больше родинки клеймо — летящая птица.
— Феникс, господин. Он из Возрождённых, — пояснил Ванхи.
— Кого?
— Наёмник, господин. Возрождённые — крупнейший и самый влиятельный клан наёмных убийц империи.
Я вспомнила мальчишку, чуть не подброшенного мне канцлером и то, как спровадил его император. Наёмник, значит…
Ванхи смотрел на меня.
— На дыбу его, господин?
Я наклонилась к Юну.
— Хочешь на дыбу?
Он устало посмотрел на меня, уже не играя.
— А у меня есть выбор?
Хорошая мысль…
— Есть. Сколько ты стоишь?
— Господин? — в унисон удивился Юн с Ванхи.
Я отмахнулась от Ванхи и уточнила:
— Когда тебя наняли шпионить или убить меня, сколько тебе заплатили?
Юн удивлённо молчал, а Ванхи пояснил:
— Платят главе клана, Неуловимому, ваше высочество. Не рабам же.
Ну да.
— И что, много платят?
— Зависит от заказа, господин, и от качества исполнения. Но услуги Возрождённых самые дорогие в столице.
Император. Точно, кто же ещё? Канцлер своего кукушонка попытался подкинуть, но не успел, потому что император уже подкинул своего. Хо-хо!
— И что же делать бедному принцу, если он желает подкинуть себе кукушонка сам?
— Господин?
Я вздохнула.
— Хочу встретиться с главой этого прекрасного клана и купить его услуги. Как это можно устроить?
— Господин, это может быть опасно…
— Тут всё опасно, — вздохнула я. — Эй, Кукушонок! Или как там тебя… Юн. Приведёшь меня к своему господину? Как покупателя. Я заплачу за тебя и за десяток таких же, как ты. Будете верно меня защищать?
Юн моргнул и наклонил голову.
— Да, господин. Если таков будет приказ. И пока контракт в силе.
Честно. Что там говорил Ванхи про неподкупную верность?
— А если я предложу тебе свободу прямо сейчас? — попробовала зайти с другого конца я. — Деньги, титул — а ты будешь меня защищать. Каково?
Юн улыбнулся.
— Я очень быстро умру свободным, господин. Мой повелитель убивает за нарушение контракта, всегда.
— Но вас можно перекупить?
— Да, господин. Тогда предыдущему покупателю пришлют сообщение о смене хозяина.
Значит, император будет в курсе.
— То есть, если ты и твои друзья получат заказ меня убить, вы сначала мне об этом сообщите?
— Да, за день, господин.
— Чтобы сбежать успел, — хмыкнула я. — Идёт. Где найти твоего повелителя?
Юн и Ванхи снова спросили в унисон:
— Сейчас?
— А чего тянуть? Пошли.
Идти далеко не пришлось, только ждать. Мы отпустили телохранителей и устроились с Ванхи на травке в дальнем и запущенном саду где-то на границе первого дворцового круга, где я могла передвигаться без слуг и никто бы меня не остановил. Выбраться за ворота вряд ли бы получилось так же легко, но я ещё не пыталась.
Глава наёмников пришёл ко мне сам — какой сервис! И говорил с ним Ванхи, потому что принцу как-то несолидно. Я слушала, как они торгуются — смешно, точно бабки на базаре. И смотрела.
Один раз мне почудился в темноте взгляд Ли. Я знаю, я бы узнала его из тысячи.
— Господин? — всполошился Ванхи, когда я поднялась.
Но нет, показалась.
Когда с ценой определились — Ванхи был уверен, что я смогу её заплатить, значит, наверное, смогу. Нужно обязательно обсудить с ним денежный вопрос, срочно…
— Покажите контракт, — приказала я, глядя на главу наёмников.
Неуловимый был немолод, грузен и выглядел заправским пьяницей. Несло от него соответственно. И серебром он блестел в лунной ночи, как красавица перед ухажёром. Сорока. Или нет, барсук-тануки. Здесь он такой.
Контракт он протянул с таким видом, словно интересовался: «А зачем он вам, вы же читать не умеете».
Я развернула свиток и встала так, чтобы в ярком лунном свете всё видеть. Формулировки были знакомыми — если честно, так любимые Ли танки читать сложнее, там иероглифов больше. А тут всё знакомо.
Начался второй этап торгов, повергший в шок абсолютно всех, особенного Неуловимого. Принц забыл всю свою солидность и стал придираться к словам.
— Господин, не утруждайтесь, мы всё обсудим с вашим старшим евнухом, — попытался вернуться в прежнее русло глава наёмников, угодливо мне улыбаясь.
Ванхи я, конечно, верила, но не настолько.
— А плачу вам я. Поэтому объяснять вот это вот, — я ткнула пальцем в контракт, — вы будете мне. Что значит, «грозит опасность»?
Глава наёмников обалдел, но ещё пытался держать лицо.
— Это значит, что вы в опасности, господин. Когда вам плохо.
Очаровательно!
— То есть если я объемся сладкой хурмой на завтрак, и мне станет плохо, ваши парни мне помогут? Вряд ли. Что вы так на меня смотрите? Я могу до смерти отравиться хурмой, если съем слишком много. А я съем, потому что люблю хурму. Вы не знали, как вреден сахар?
Через десять минут таких рассуждений Неуловимый, судя по виду, мечтал оказаться где угодно, только не здесь. Кого-то из наёмников отправили за письменными принадлежностями, и я яростно вцепилась в контракт. Может, в прошлой жизни я и не была юристом, но знала опасность мелкого шрифта и неустойки. Её мы обговорили первой и путём некоторых манипуляций в случае моей смерти от хурмы и не только Неуловимый со своим кланом оказывался так много должен короне, что этой самой смерти он наверняка попытается избежать всеми способами.