Он меня тоже.
Я не стала желать ему хорошего дня, когда уходила.
Впрочем, чем-то вроде “до свидания” мы всё же обменялись.
— Как вы выжили у Синих Плащей, принц? — спросил напоследок глава, попыхивая наркотиком.
Я обернулась, закрываясь рукавом.
— Кицунэ сожгли их.
— Кицунэ?
— Да, — я показала два растопыренных пальца и приложила их к голове на манер рогов, — такие, с ушками.
Сузаку промолчал.
Во дворец мы вернулись поздно: логово Возрождённых находилось, похоже, у чёрта на куличках, потому что везли нас долго. Или специально кружили, словно не доверяли повязкам на глаза. Конечно, гости Сузаку не должны знать, как попасть к нему снова. Не комильфо, как говорится.
Вдобавок, я попросила высадить нас где-то у Лунной рощи, у нежити. Никто не удивился.
Хотя Ванхи пытался уточнить, какого чёрта принца туда понесло… Намёками, как он умеет, осторожно: “Господин, вы же помните, что здесь опасно?”
А во дворце как будто спокойно, как у Христа за пазухой!
Наёмники последовали за нами. Эти хотя бы не осуждали, в отличие от Ванхи. Евнух же просто лучился сомнением: “Мой хозяин снова спятил и шатается по лесу с умным видом. Что делать?”
Наёмникам я была рада, потому что с ними мы всё уладили куда быстрее. А именно: развесили с десяток объявлений. “Разыскивается нежить, смелая и отчаянная, для работы. Оплата по договорённости. Обращаться в дом Снежных Лилий, спросить принца”. Дом Снежных Лилий был борделем, и его хозяйка (внезапно!) оказалась моей хорошей знакомой. То есть, знакомой принца. Она звала его ласково: “Ичи-кун”, что по-нашему будет “Иченка”, и наливала ему много, очень много сладкого вина. От неё нас и забрали люди Сузаку для встречи, которую я ещё вчера попросила организовать Ванхи. Вы видите, чем всё кончилось, надеюсь, с нежитью пройдёт лучше.
— Господин, — опешил Ванхи, впервые прочитав текст объявления ещё во дворце. — Вы хотите нанять… нежить? Ё… Ё… Ёкаев?
Ё-моё, ага!
— Именно. И чтобы побезобразнее, пострашнее. У вас же такие есть.
— Г-г-господин… Это же нежить!
— Вот именно.
К чести наёмников, они нисколько не удивились ни тексту, ни роще, ни принцу с молотком.
Хорошо быть принцем с репутацией идиота. Чудить можно сколько хочешь!
В общем, с возвращением мы припозднились. Зря: меня, оказывается, ждали.
Нет, не подарок матушки или отца. И даже не мальчик для удовольствий.
Нет — девушка.
Роскошно одетая девица сидела в моей спальне на моей кровати и ела хурму. Целиком. То есть глотала её целиком. Хурма тут крупная, и у этого Голиафа в женском обличье она помещалась в рот вся. Оцените размеры девушки.
Я замерла в дверях, не зная, звать стражу (всё-таки Голиаф!) или Ванхи (всё-таки девушка).
В этот момент двери за моей спиной с тихим стуком задвинулись (я вздрогнула), а девушка отвлеклась от хурмы. Её лицо тут же засветилось от радости.
— Ваше высочество! Позвольте засвидетельствовать…
Тут она впервые посмотрела на меня и выдохнула:
— Ого!
“Ого!” — подумала я, разглядывая её. В девице был центнер, не меньше. А то и два. Ещё она была маленькая, раза в два ниже принца и… Думаю, вы уже представили этакий арбузик на ножках? Правильно представили, одежды на ней тоже были зелёные с чёрным, модное в этом месяце сочетание, какая-то там цветущая ива… Чудовищно они девушке не шли!
И этот арбузик был мне искренне рад.
— Ваше высочество… Вы восхитительны!
— Спасибо, — пробормотала я, думая, что если это убийца, то какой-то странный. Хотя… Мы точно в разных весовых категориях, и в маленькой комнате у неё преимущество. — А вы?..
Она опомнилась и расплылась в улыбке (как будто арбузик лопнул):
— Микки-химэ, господин. Ах, ваше высочество!.. — Тут она стыдливо потупилась.
А я определилась с выбором.
— Ванхи!!!
Он вышел из-за ширмы и вместе с ним выступил ещё один незнакомый мне евнух.
Я подобралась.
— Ва-а-аше высо-о-очество, — протянули евнухи.
Арбузик умилённо меня созерцала, а её руки словно сами по себе забрасывали в рот хурму. Блюдо стремительно пустело, и я поймала себя на мысли, что боюсь, за что она примется потом.
— Что здесь происходит?
— Его сиятельство, господин канцлер, нижайше просит вас познакомиться с его дочерью, госпожой Микки, ваше высочество, — ответил евнух, очевидно, той самой госпожи.
Всё встало на свои места. Канцлер не оставил мечты стать императорским тестем и решил пропихнуть мне свою дочурку, так сказать, по блату. Но… чёрт, на что он рассчитывал с такой толстушкой?
— Его сиятельство передал вам письмо, ваше высочество, — словно в ответ на мои мысли добавил евнух.
Я взяла письмо, сломала печать, развернула свиток…
И поняла, на что рассчитывал канцлер.
Он отлично понял, куда ветер дует и предложил своему арбузику солидное приданное. А именно — союз. Он обещал мне немаленькую армию, а также помощь в убеждении наместников.
Достаточно, чтобы хотя бы познакомиться с его дочерью.
— А так можно было? — с сомнением спросила я, откладывая письмо. В принципе, поддержки канцлера и наёмников мне хватило бы. Едва хватило, но всё-таки. — Разве жених может видеть невесту до свадьбы?
Евнухи наперебой принялись уверять меня, что да. «А уж если ночь с ней проведёт!» — проронил Ванхи.
Тут до меня дошло. Принцу же память отшибло, он мог и забыть такие тонкости… Сейчас я мило побеседую с госпожой Миккой, а евнухи в это время оставят нас одних. Наутро же канцлер заявит, что его дочь провела ночь с принцем, нас женят — и вуаля! Никто и разбираться не станет, девственница она или нет. Здесь — не разбираются.
— Микки, лапонька, — пропела я, подстраиваясь под тон девушки. — Ты голодна, моя прелесть?
— Немножко, — выдохнула она и ещё сильнее покраснела.
— Ванхи! Зови слуг, пусть устраивают нам пир. Всех слуг зови!
Микки обрадовалась, а вот её евнух чуть дар речи не потерял.
— Н-но, г-господин… Его Сиятельство сказал… наедине… чтобы поближе… познакомиться…
Размечтался его сиятельство.
— Молчать! Мы с госпожой желаем пировать. Ванхи, где слуги?
Одна я с арбузиком этой ночью не останусь, думала я, следя за тем, как нам накрывали стол. Точнее, два стола — побольше (для Микки) и поменьше (для меня). Этакий романтичный ужин при свечах, где столы ломились от блюд.
Арбузику еды хватило где-то на полчаса. Вдобавок я её ещё и напоила, совершенно зря, как оказалось: пьяная, она вела себя прямо как я. То есть буянила. Манеры у неё пропали начисто, ела она как не в себя, а я думала, что было бы, жени меня канцлер на ней. Как в камеди-шоу: толстая и тонкий. Чёрт, это даже смешно.
Закончив с едой, госпожа Микки принялась доказывать, что она станет прекрасной женой. Например, она мне спела. Кто-то из евнухов ей аккомпанировал, а эта пампушечка вопила так, что я чуть не оглохла. Я вообще не в восторге от местной музыки, да и от голосов тоже, но арбузик доказала, что бывает хуже, куда как хуже. По её уху медведь топтался долго и с наслаждением.
Больше того: после очередной чаши вина (пила его Микки теперь сама, я больше не наливала), арбузик попросила спеть меня. С превеликим трудом я отказалась, сославшись на усталость.
И тут, как говорится, когда я думала, что мы достигли дна, снизу постучали. Арбузик перешла на поэзию. Она выдала нечто короткое, про плачущий цветок — очень надрывное. И выжидательно уставилась на меня, явно желая получить стих в ответ.
Я не выдержала и приложилась к чаше с вином.
— Господин? — всхлипнула арбузик. — Вам не понравилось? Я не так искусна в стихосложении, как вы…
Я?!
Сделав заметку на будущее, я совершенно не в рифму начала сыпать комплиментами. Микки принимала их как должное. Зато снова потом принялась петь…
Выпроводить её удалось далеко за полночь — арбузика ждал паланкин и очень рослые и крепкие носильщики. Мне всё равно было их жаль…
Я проводила госпожу до крыльца, передала короткое письмо канцлеру: спасибо, честь оказанная мне велика, боюсь не оправдать надежд и так далее, и так далее. По сути, одна вода. Его Сиятельство и так расстроится, когда узнает, что его дочурка ещё невинна даже в глазах окружающих.
Вот повезёт кому-то!
— Ваше высочество, — напомнил Ванхи, — проводить вас в гарем?
— Зачем?.. Ах да. Конечно.
В гареме нас тоже ждали.
Всё та же песня: огромная пустая комната, низкая кровать размером с футбольное поле, и десять голых наложников на ней. Все безумно похожи на Ли, я даже подумала было, что у меня поехала крыша.
— Господин, я вас оставлю? — поинтересовался Ванхи. — Или… прикажете остаться?
Я давно дала себе слово ничему не удивляться, хотя… Десять?
— Останься.
Ванхи угодливо улыбнулся и принялся неторопливо раздеваться. Похоже, решил стать одиннадцатым.
Я как могла невозмутимо уселась на край кровати, знаком остановила самых ретивых “мальчиков” и поинтересовалась:
— Зачем их так много?
Ванхи замер, а наложники уставились на меня с хорошо отрепетированным видом побитых собачек.
— Господин желает, чтобы мы ушли?
Я потянулась к ароматным палочкам у кровати: как раз десять набралось. Сломала одну и зажала в руке.
— Господин желает, чтобы вы тянули жребий.
Они, конечно, повиновались.
— Ты остаёшься, — сказала я вытянувшему сломанную палочку. — Остальные — кыш отсюда. Ну!
Исчезли они и правда быстро, словно по волшебству. Одинокий наложник — ну очень похожий на Ли — остался на кровати и смотрелся на ней так трогательно и беззащитно, что я аж залюбовалась. Мелькнула мысль отыграться на нём за Ли. А почему не… Чёрт, даже вспоминать это неприятно.
— Мне тоже уйти? — подал голос Ванхи. — Господин?
“А с тобой я потом разберусь, сводник”, - подумала я, а вслух сказала:
— Оставайся. — И повернулась к наложнику. — Как тебя зовут?
— Акио, господин, — улыбнулся он.