— Ты не мой сын.
Вы не поверите, но тишина стала ещё острее!
Я фыркнула:
— Неужели? Кто же я?
— Самозванец, — тявкнул Ванхи. И глумливо хихикнул. Мда, у меня в услужении он вёл себя приличнее. — Вернее, самозванка!
Я тоже заставила себя рассмеяться, хоть мне и было совсем не весело.
— Неужели? Матушка, вам бы лекаря. Вы не в себе.
Королева снова изящно махнула рукой и выпрямилась.
— Это мы обсудим позже.
Странно, что мы это вообще обсуждаем, думала я. Королеве полагалось снова запереть меня в какой-нибудь темнице, а ключ выбросить. Но, видимо, у королевы был другой план. А может, захотелось представления? Дурной пример заразителен, да, папа-император? Как вам там, кстати, на том свете? Не проснулись в теле женщины? Нет? Зря, такая движуха сразу начинается! Лютый экшен.
Тем временем стражник пнул Алима, вынуждая подняться — за что сразу поплатился. Ханыч змеёй извернулся, а невежливый гвардеец повалился ему под ноги. Завязалась потасовка — Алим умудрялся бороться даже связанный. Я смотрела и завидовала.
Потом их разняли, Алима всё-таки подняли — на нём повисли аж четыре гвардейца, и только так ханыч оставался относительно неподвижен. Молчал он, полагаю, из-за кляпа. Ну конечно, зачем заложнику говорить?
Странно, что кляпом не заткнули рот мне.
Королева смотрела на нас с высоты трона — великолепная, хоть и… кукольная. Она даже императорскую корону нацепила. То есть, тот головной убор с висюльками. Не уверена, что это законно… И что императором может быть женщина. Наверное, поэтому королеве и хотелось публично меня разоблачить. Потому и кляпа нет, представление должно быть полным.
Когда она заговорила, мне хотелось аплодировать: умеют же некоторые, будучи внешне такими милыми и маленькими существами, казаться такими грозными и страшными.
Она обвинила Алима последовательно в разбое, грабеже, а также любезно сообщила, что его маленькая армия (она так и сказала: «Маленькая») разбита у границы. Позже я узнала, что королева "чисто случайно" отправила туда того самого генерала, который занял столицу во время переворота. Да, того, который меня обманул.
Наверняка по той же чистейшей случайности этот генерал погиб в бою.
Алим слушал всё это равнодушно до зевоты. Ну грабил. Ну убивал. И что?
После длинного и цветистого перечня его достижений королева перешла, наконец, к главному. Итак, Великому хану всё известно. И этот самый хан хочет сына назад. Очень хочет. Драчливого мальчишку, как изволил вставить Ванхи (совсем распустился, королеву перебивает!), ждёт виселица — в назидание. Ну ещё бы! По его вине столько погибло. Что ещё могло ждать непутёвого сына?
Так что готовьтесь, принц, к возвращению домой, постановила королева. Вот прямо сегодня безотлагательно и поедете. Привезёте наши условия мирного договора. Посмотрим, насколько Великий хан сговорчив. Если да, то быть может, мы вам яд с собой дадим. Лёгкий, легче удавки. Вы же сделаете нужные выводы, принц?
Алим на это только хмыкнул. Собственная судьба его как будто не волновала.
На этом первый акт марлезонского балета закончился.
Все повернулись ко мне.
— Мой сын мёртв, — с прискорбием сообщила королева в гробовой тишине.
Я закатила глаза.
— Да? Покажите тело!
Меня снова ударили — на этот раз чудом не сломали нос.
Впрочем, если они ожидали, что теперь я заткнусь, то сильно просчитались. В этом мире меня били и посильнее.
— Но я хочу посмотреть на своё тело! — возмутилась я. — Когда ещё такое увидишь!
Алим, я слышала, снова усмехнулся, а вот новые министры и генералы сидели сплошь с каменными лицами. Понимаю: сейчас улыбнёшься, а тебя потом в кипящем масле сварят. Мало ли. Придворная жизнь — весёлая.
— О, и ты его увидишь, самозванка, — пропела королева, улыбаясь так сладко, что у меня сердце упало.
У неё точно есть план. Она что-то замыслила и это что-то меня убьёт.
Я сжала кулаки, готовясь воспользоваться подарком кирина.
Поймала взгляд Ли.
И против воли опустила руки.
Нет. Не могу. Нет. Не так. Он умрёт, но не так!
Тем временем шестеро евнухов внесли зеркало. То самое, которое император принёс в темницу, когда разоблачил меня.
Я осела на пол, мечтая, чтобы всё это оказалось понарошку, неправдой, игрой.
Вы же помните, что здесь делают с самозванцами? Даже если я смогу потом вырваться из этого зала и даже из Запретного города, мне некуда будет пойти. А сказочка о чокнутом принце, который на самом деле оказался девушкой, наверняка отправится в народ. Я всё ещё буду принцем, и меня поймают. Править не дадут, но расправятся с особой жестокостью.
И это обязательно произойдёт, когда полсотни самых могущественных людей в империи увидят в отражении вместо принца незнакомую девицу. Они решат, что я демон. И…
Короче, перспективы так себе.
Королева тем временем торжественно напомнила, что её муж был мягко говоря не в себе — и слава богу, что помер. Так вот, однажды ему в голову что-то ударило, и он убил собственного сына. А чтобы скрыть своё преступление, он призвал духа, ёкай (я мысленно застонала) — и посадил его в тело принца. Сейчас, в этом зеркале все увидят, кто на самом деле принц Рьюичи.
Способа сбежать не было. Больше того: примени я магию кирина сейчас, это будет равносильно тому, что через пару мгновений и так все увидят. Только с парой десятков лишних трупов.
Впрочем, я серьёзно обдумывала и эту возможность — но слишком долго (Ли!): моё время подошло к концу. Зеркало установили так, чтобы всем было видно, меня подняли и подтащили к нему.
Я стиснула зубы и подняла голову: встречать судьбу так уж с музыкой. Что я ещё могу? Хоть посмотрю на настоящую себя напоследок.
Я так и сделала, но вот в чём штука…
Зеркало показало не меня — а принца. Избитого, связанного принца с дикой усмешкой на окровавленных губах.
Это было обычное, не магическое зеркало.
Тишина снова сделалась невероятно острой.
Все молчали. Советники и генералы осторожно смотрели на королеву, а та отнюдь не сразу поняла, в чём дело.
— Так я могу своё тело увидеть? — громко повторила я. — Потому что эта штука показывает меня в неподобающем виде. Немедленно унесите её!
Слуги нерешительно уставились на королеву. А та вскочила с трона и в лучших традициях драмы закричала:
— Кто посмел?! — И тут же, зашипела: — Ванхи!
— А это тануки! — перебила я. — Все знают? Ах, моя матушка снюхалась с ёкаями, головой тронулась, а теперь и на мой трон уселась. Ай-ай-ай!
— Убейте её! — завопила королева. И сама выхватила у ближайшего стражника меч. — Убейте её! Сейчас же!
Я смотрела, как она бежит ко мне и понимала, что из-за Ли я ничего не буду делать. Только сидеть и ждать.
Королева настигла меня и замахнулась.
А потом повалилась навзничь со стрелой в горле.
Двери в зал распахнулись, и в них, как волны во время прилива, хлынула стража. В считанные мгновения зал аудиенций из золотого превратился в алый и вместо вполне уместной здесь тишины наполнился звуками борьбы, хрипами и криками.
Оружия у министров не было. Как иначе — вооружёнными при императоре могут быть только его гвардейцы. Именно они сейчас убивали, а я сидела и смотрела. Что ещё я могла сделать?
Помню, Алим стоял на коленях рядом и тоже смотрел. Равнодушно.
Ещё помню кровь на зеркале, пока его не разбили. Много крови — и крик молодого министра в лохмотьях синего шёлка, который упал на осколки. Кровь из его пробитого горла хлестала, как из незакрытого крана.
С меня сняли верёвки, и голос Ли сказал на ухо:
— Госпожа, прошу, идёмте.
Он сначала мягко подтолкнул меня к трону, за которым оказалась потайная дверца, теперь распахнутая. Потом я споткнулась о чей-то труп, и меня стошнило. Всё это время Ли и ещё кто-то из гвардейцев стояли вокруг, закрывая меня.
В ушах не переставая звенел крик. Мне казалось, я схожу с ума.
Наконец Ли поднял меня — аккуратно, как девушку. И понёс в тот потайной ход.
Я тогда ещё не понимала, что происходит, но была так шокирована, что ничего не спрашивала да и ничего не делала. Реки крови всё ещё выбивают меня из колеи.
Ли принёс меня в покои императора — я узнала их, потому что именно сюда «папа» частенько звал меня на ужин. Золотые шахматы на роскошном столике чёрного дерева по-прежнему стояли у ширмы с летящими по алому шёлку драконами.
Драконы…
Я поймала обеспокоенный взгляд Ли — сердце скакнуло к горлу и испуганно задрожало. Господи, драконы!..
— Господин! — выдохнул Ли, когда я забилась в его руках не в силах вдохнуть.
Стражники и евнухи метались по спальне, как вспугнутые мотыльки, а я дугой выгибалась на роскошной императорской кровати, пытаясь сказать Ли про драконов. Из онемевшего рта не раздавалось ни звука.
Ли рванул на мне кожаную куртку, шнурок с хрустальным флаконом вдруг оказался прямо перед моими глазами. Ли не видел его, Ли ничего не знал.
Он не предал меня, он не предал, не предал, господи, что я теперь буду делать, что мне делать?!
И когда грудь сдавило так, словно на неё уже положили могильный камень, Ли толкнул мне в рот чашу с чем-то горько-мятным. Я глотнула, чуть не захлебнулась — и боль мгновенно отпустила.
— Всё хорошо, — шептал мне на ухо Ли. — Всё хорошо.
Нет. Не хорошо. И уже никогда не будет.
В лекарстве оказалось снотворное — я проспала всю ночь и половину следующего дня.
А когда проснулась, во дворце царила страшная суматоха. Метались слуги, куда-то бежали стражники… Понимаете, они же здесь в присутствии императора вздохнуть боятся, сидят строго по линеечке и ходят по двору арестантскими группами не ускоряя шаг. А тут…
Я, всё ещё в одежде кочевников, кое-как по стене доплелась до зала аудиенций, где обнаружился Ли, наёмники в чёрном — на коленях там, где я привыкла видеть министров. И шаман Угэдэй в кандалах.
Алим тоже здесь был. И тоже в кандалах.