Люция рывком поднялась на ноги и в два шага оказалась рядом, что-то ласково зашептала коню на ухо и, придерживая за шею, отвела к поилке.
— Замолчи! — рявкнула, вернувшись, грубо схватила за запястье и выволокла из-под навеса Еву. — Тихо! — зашипела, силой зажимая той рот рукой. — Не ной, кому сказала!
Ева виновато мычала ей в ладонь и послушно вытирала слезы, градом катящиеся по лицу. Всхлипнула, громко шмыгнула носом и пальцами отняла руку гарпии.
— Умница. Ноги в руки, и за мной, — скомандовала фурия и, не дожидаясь ответа, быстро пошла в лес.
Ева поплелась следом, икая при каждом вздохе. Ее всю трясло о страха, ноги странно чавкали, а руки казались слишком скользкими, но она боялась даже думать об этом.
— Собирай шалаш, я пошла на охоту, — Люция усадила провидицу под дерево. — Я вернусь сюда же. Поняла?
— А но-нодью т-ты с-сделаешь, м-м? — заикаясь, промямлила Ева и посильнее закуталась в платье.
— Сделаю, когда вернусь, — кивнула Люция и, сняв со спины поклажу, стянула куртку и кинула под ноги Еве. — Грейся.
Паучиха вцепилась в кожанку и накрылась ею, вжавшись в комок. Хотела было поблагодарить, но Люция уже шагала по лесу в одной рубашке и на ходу заряжала арбалет.
Рыжее пламя дохнуло в лицо, опалив брови и виски. Тяжелое дерево, разгорающееся все сильнее, давило на спину, грозясь сломать. Люция тяжело выдохнула и загребая руками горячую землю, попыталась выбраться. Оттолкнулась ногами, вспахав тлеющий мох, насилу сдвинула ствол сосны на бедра. Поднялась на руках и, рыча от обиды и злости, забила крыльями. Запах паленной плоти забивался в нос и пробуждал животные инстинкты, будил страх смерти.
— Чтоб тебя! Чтоб тебя! — закричала Люция, руками вытаскивая придавленные ноги.
Пламя лизало кожу, рвало рукава и так и норовило хлестануть по лицу. Мешало дышать, палило перья, обжигало ноги сквозь штаны.
Люцифера взревела раненым зверем и, упершись руками в дерево, сдвинула его. Отскочила, неуклюже размахивая крыльями, оттолкнулась, силясь вырваться из капкана пламени, но тут же рухнула на землю. Свирепо глянула за спину — левое крыло было сломано и вывернуто, с таким не то что летать, даже идти будет тяжко.
Но оставался Лион. Последний из отряда. И Люция была бы рада свернуться в комок под деревом и сдохнуть, но обещание, данное ястребу, било по вискам.
Гарпия отмахнулась от пламени, сложила сломанное крыло руками и плотно подвязала. Благо, плечо слушалось хоть как-то.
Мотнула головой, отряхнулась от ссыпавшихся огненных искр, и огляделась. С неба она видела ястреба, когда облетала пожарище, и если верить ориентирам — горам, виднеющимся вдали, и кошачьему храму, отсвечивающим лиловым в ночи, то до Лиона было рукой подать. И Люцифера ломанулась вперед, на горы.
Горящие ветки хлестали по лицу и рукам, на ладонях покраснели ожоги, надулись пузыри, но Люция неслась, не думая об этом. Перепрыгивала через рухнувшие деревья, сбивала пламя с крыльев и волос.
Кружилась голова, звенело в ушах, путались ноги, горело все тело.
Люция вывалилась на поляну и, пропахав лбом сухой мох, резко поднялась. Ноги тряслись. Крыло высвободилось из перевязи и повисло. Гарпия засмеялась, вытерла со щек и лба копоть. Животный ужас наполнял все ее естество, пожирал самые отдаленные кусочки души, поглощал разум. А она хохотала, дрожа всем телом от изнеможения. И даже была чуточку рада, потому что до Лиона оставались считанные метры. Ястреб лежал на груди, распластавшись по земле. Одно его крыло было придавлено тяжелой многовековой сосной. Он силился сдвинуть ее, но дерево лишь покачивалось, упершись в другие стволы, и все сильнее давило на сломанное крыло.
— Лион! — окликнула его Люцифера и, сбивая ноги, бросилась на помощь.
Но ястреб огрызнулся, отмахнулся здоровым крылом.
— Мы как договаривались?! Сперва солдаты, потом я! — кричал он, еще сильнее раскачивая упрямую сосну. Едва не взвыл от боли, но сдержался и уткнулся лбом в землю.
— Я уже всех доставила в госпиталь Алисе. Только ты остался, — Люция наотмашь ударила по крылу ястреба и, больно наступив на то ногой, бросилась к дереву. — Я подниму, а ты крыло тяни на себя. Давай!
— Что?! Поднимешь? Да ты совсем…
Договорить он не успел, Люция присела у дерева и, поддев пальцами, подняла ствол сосны. Приподнялась, одним махом опустив тот на грудь, и встала. Лион только и успел двумя руками сгрести крыло, как сосна упала на то же место, а сама Люция рухнула на колени.
— Люцифера?!
Она обернулась на его голос, но дерево над ней затрещало, и сосновая лапа, объятая огнем, рухнула сверху.
Люция рывком поднялась, отмахнулась от веток, ударила по крылу, сбивая пламя. Но оно лизало перья, стегало по рукам и дышало в лицо, не давая вздохнуть. Гарпия закричала, споткнулась, и рухнула на крыло. Но то отчего-то встретило ее не мягкой периной, а жесткой землей. Люция дернула головой, подогнула ноги и замерла.
Все тело горело, крылья пожирало пламя, и запах сожженной плоти бил в нос. Чугунная голова все так же гудела, пересохшую носоглотку все так же тянуло.
Вот только единственным источником огня была нодья. А крыльев за спиной не оказалось. Как и ожогов.
Сердце колотилось, как бешеное, Люция дышала, судорожно хватая ртом воздух, и пыталась прийти в себя. Сон, это был всего лишь сон. Воспоминание из прошлого. Такое яркое, выжигающее изнутри. Люция облизнула сухим языком губы и, все еще дрожа от ужаса, села. Стиснула зубы, чувствуя, как они стучат. Это давно прошло, всего лишь сон. Слава богу, Ева рядом, благодаря ей она стала просыпаться в кошмарах.
Интересно, снится ли Лиону то же самое? Помнит ли он? Хочет ли он помнить?
Когда жар отпустил, а сердце перестало рваться из груди, Люция стала различать звуки и запахи вокруг. Глаза открывать было страшно. Один только вид горящей нодьи был способен всколыхнуть воспоминания вновь.
Кто-то тихо-тихо плакал и шмыгал носом. Пахло паленой плотью и чем-то незнакомым.
— Ева? Опять ноешь? — прохрипела Люция и потянулась за бурдюком с водой — смочить горло.
— Прости меня, прости меня! Прости, — промямлила провидица и заплакала еще горше. — Я не специально! Я не хотела! — всхлипнула и утерла слезы. — Прости меня! Только не бросай меня! Пожалуйста, не бросай меня! Не оставляй меня одну! Пожалуйста!
— Да что у тебя стряслось?! — непонимающе спросила Люция, вытирая губы и закрывая бурдюк. — Ну?
— Я без тебя не смогу! Не бросай меня, пожалуйста! Я не хотела! Я не нарочно! Я больше так не бу-у-ду-у! — выла Ева, закрыв голову руками. Как будто ожидала удара.
Люция встрепенулась и села поближе.
— Да прекрати ты! По-человечески мне объясни, что натворила?! — рыкнула она, поднимая лицо девочки за волосы. — И прекрати мямлить, я ни черта не понимаю!
Ева тяжело всхлипнула и разревелась еще сильнее. Люция схватила ее за руку, и тут же отбросила.
— Это что такое?!
Руки паучихи были мерзкими на ощупь. Черные прожилки сосудов ветвились под мраморно-белой кожей и пульсировали так, что даже невооруженным глазом было видно.
— Они же черные были, разве нет? — прошептала Люция, вытирая влажную ладонь о рубашку.
— Я полиня-яла-а, — взвыла Ева и, подняла подол. Ноги были такими же.
Гарпию передернуло, но она, фыркнув, протянула руку и потрогала лодыжку паучихи.
— Забавно, — только и нашлась, с любопытством разглядывая девочку, как диковинную зверюшку. На руках и ногах кожа была совсем не похожа на саму себя — скорее белое мясо в прожилках сосудов. Упругое, гладкое, но мясо, плоть. — Полиняла, в смысле, кожу сняла?
— Да-а, — паучиха всхлипнула и пихнула под нос гарпии панцирь с руки.
— На латные перчатки похожи, — фыркнула Люция, повертев в руках шкуру. Черный локоть раскрошился, но предплечье и ладонь были целыми. Гарпия с любопытством согнула и разогнула пальцы на панцирной перчатке, осмотрела суставы, будто шарнирные. И даже постучала шкурой по земле, та отозвалась глухим стуком. — Прочная. Невесомая. И пальцы легко двигаются. Шикарно, я о такой всю жизнь мечтала, а то о деревья и чужие лица вечно костяшки сбивала, приходилось мазать, бинтовать, осторожничать…
— Прости меня, прости, — шептала Ева, сжавшись в комок и натянув куртку на голову, будто защищаясь.
— Ноги что, в таком же панцире были?
Ева кивнула.
— Забавная ты зверушка. Но это все ерунда. Ты ведь ревешь не потому, что шкура слезла, верно? — Люцифера изогнула бровь, и Ева попятилась, снова задрожав всем телом. — Выходит, есть что-то, из-за чего ты решила, что я должна тебя здесь бросить. Ну?! — отчеканила она каждое слово, и паучиха разревелась снова.
— Я ходить не смогу, пока ноги не высохнут. Прости меня! Прости!
— В смысле, не сможешь ходить? Совсем?
Паучиха снова кивнула и вжала голову в плечи. Люция глубоко вздохнула, собираясь с мыслями.
— Сколько это займет?
— Пять дней, — промямлила Ева и закусила губу.
— У меня нет столько времени, — Люция пожала плечами и встала. Ева с ужасом проводила ее взглядом.
Гарпия похлопала по карманам штанов, нащупала пузырек с Конфитеором и стиснула его в руке. Перекинула арбалет через плечо, закрепила колчан и, не проронив ни слова, направилась через лес к полям.
— Сто-о-ой! — завопила Ева, вскакивая следом. — Не оставляй меня! Пожалуйста! — бросилась следом, но ноги ее не удержали, и она рухнула в траву. — Пожалуйста! Не бросай меня! Я все-все для тебя сделаю! — плакала она. — Не оставляй меня!
Но Люция уже скрылась за деревьями, и не было слышно даже ее шагов. Лишь треск пламени, шорох осыпающейся листвы и тихое уханье над головой.
— Я не смогу без тебя. Не бросай меня. Не оставляй меня. Пожалуйста! Умоляю…
Лион остановился у своего кабинета и глубоко вздохнул. Бело-бурые крылья гарпии висели на двери и так знакомо пахли Люциферой. Мастера успели доделать заказ в такой короткий срок — стоит написать благодарность.