Бескрылая торопливо похлопала ладонями по ногам и рукам, особое внимание уделив порезам и ссадинам, вытерла кулаком кровоточащий висок и поднялась. Проверила арбалет и, закинув его на плечо, подошла к пленнице. Химари терпеливо ждала, прислонившись щекой к холодным прутьям решетки. Люция обошла ряды каменных колонн и осторожно присела на вырубленную в скале скамью напротив кошки, положила арбалет на колени, внимательно осмотрелась еще раз и глубоко вздохнула.
Кошка недоверчиво сощурилась и принюхалась. Странно. Перед ней была совсем не та самовлюбленная ангелица, опьяненная победой. Люция выглядела постаревшей, крылья исчезли, и волосы стали рыжими. Она пахла Конфитеором, ядами и пауком. Еще от нее мерзко несло болотами и немытым телом. Даже волосы слипались. Кошка сморщила маленький носик. Но сомнений не было, это определенно была та самая гарпия, уж глаза все так же сверкали колючими изумрудами.
Люция молчала, и Химари равнодушно разглядывала ее, гадая, за чем та пожаловала. Уж явно не для беседы по душам, глупая ангелица вряд ли даже помнила старый уговор. Скорее уж ей что-то было нужно, страшно необходимо, до безысходности, до отчаяния. А раз так, то взамен можно было потребовать все, что угодно. И не выполнить ни одного из обещаний! Свобода ценнее обязательств. Вот только придумать бы, на что ее потратить — бесполезную свободу. Но пока что Люция не торопилась просить и предлагать взамен, зато мешок с надорванным ремешком на ее плече пах кониной.
— У тебя мясо в сумке, — Химари наклонила голову, стараясь заглянуть Люции в глаза.
— Да, конечно, — спохватилась бескрылая, развязала мешок и вытащила небольшую вареную колбасу в синюге. Голодной кошке этого было достаточно, и Люция передала мясо через прутья клетки.
Химари подхватила колбасу ногтями и, по-кошачьи подбросив ее перед собой, впилась зубами посередине. Помогая себе пальцами, разорвала пополам и кинула часть тигру. Он проглотил ее, даже не жуя. Кошка села, свесив лапы за решетку, развернула синюгу и принялась жадно уплетать солоноватое мясо, урча от удовольствия.
— Ну и зачем ты пришла? — спросила кошка, отгрызая острыми зубами шкурку оболочки. Люция вернулась на место и взяла арбалет.
— Я хочу убить Инпу.
— Ну и убей, — пожала плечами заключенная. Мясо быстро кончилось, и теперь она тщательно вылизывала шершавым языком пальцы.
— Я не справлюсь, — Люция сглотнула и прошептала совсем тихо, — без вас.
Кошка остановилась, спрятала розовый язычок за острыми зубами.
— Ты предлагаешь мне убить волка взамен на еду? — подняла тонкую бровь, презрительно фыркнула. — Правильно понимаю, тебе в голову пришла идея, что надо бы отомстить всем врагам? Вот только они не по зубам оказались дикой гарпии. Забавно, эти птички тут куковали, что ты непобедима, а оно вон как оказывается.
— Я уже убила Мерура и Мерт, — Люция оперлась о сталагнат и отвернулась, настороженно вслушиваясь в звуки за дверью.
— Неплохо. Скажи, каково это, убивать тех, кто повелся на твои речи и обещания мира? — нарочно спросила кошка, щурясь.
— Никак, — усмехнулась Люция, прекрасно помня их разговор. — Я не хоронила детей, в отличие от вас, но все равно — никак. Не знаю, почему. Пару лет назад грезила, что запытаю их до смерти, а на деле и не сама убила, а так, — бескрылая отмахнулась. — Сюда пробиралась, даже руки не дрожали. Вроде свои они, родные, некоторых сама учила несколько лет, в лицо знаю, по именам, по кличкам. А не жалко, щемит что-то только, мол, зазря они умирают, и все.
Кошка понимающе кивнула. Обреченность и усталость были ей знакомы. С этим чувством ей пришлось жить очень и очень долго — оно проходит. Равнодушие превращается в чувство вины, потом в обиду, ненависть, а затем исчезает.
— Но я хочу довести свою месть до конца, — Люция подняла на Химари глаза. — И мне нужна ваша помощь.
Химари усмехнулась и обвила белым с кисточкой хвостом ногу. Знала, просить у Люции можно что угодно — достанет и выполнит, а обещания можно потом нарушить, велика беда.
— И что же ты можешь мне предложить? М? — кошка пряднула ушами и прищурилась. — Мне не нужны богатства — я жила и в бедности, и в роскоши, удивить сложно. Свобода мне тоже не шибко нужна сама по себе — что с ней делать? Дети и муж мертвы, близкие и подавно. Народу своему я без надобности — сама видишь, никто и не пытался меня вызволить. Здесь я доживаю свою последнюю жизнь. Я засыпаю в этом мире. И, как все старики, мечтаю о покое, но ты его у меня хочешь отнять. М?
Люция насупилась и поджала губы, размышляя над словами. А кошка нетерпеливо ерзала, гадая, сможет ли гарпия выкрутиться. Соглашаться на условия сразу не собиралась, раздумывая, что будет интереснее — выторговать наиболее щедрое предложение или повышать ставки до тех пор, пока свора крылатых не вернется. И тогда! Ух, тогда она и впрямь повеселится, такой театр не каждый год увидишь!
— Я нашла ответ на тот вопрос, что вы задали на кошачьем кладбище. Про мир, окружающий меня.
— Это уже интересно, — Химари мурлыкнула под нос, предвкушая один из тех ответов, что слышала сотни раз. Но вдруг… вдруг эта самовлюбленная бестия сможет удивить еще раз?! — Я пойду с тобой, если ты расскажешь.
Гарпия подняла на кошку хищный взгляд и косо ухмыльнулась.
— Меняю мой ответ на голову Инпу.
Химари дернула белым кошачьим носом, коротко рыкнув. До чего наглая птица. Но цена волчьей жизни ее вполне устраивала, нужно было лишь добавить самую малость.
— Еще я хочу мечи из храма Самсавеила, того самого, с кладбищем. И вещи из арсенала, желательно — мои.
— Арсенал рядом, на моей памяти его не разбирали. За мечами пойду, куда скажете, — Люция покорно кивнула.
— По рукам. Будет тебе голова Инпу. Но если ответ меня не удовлетворит, твою жизнь я заберу в качестве компенсации, — Химари подобрала лапы и привстала, услышав стихающие крики императрицы. Крылатые стражи возвращались.
Люция вскочила и спряталась за сталагнатом, молча кивнула кошке.
Ангелы отворили парадную дверь и вернулись на свои посты, не заметив непрошеную гостью. Люцифера вжалась в каменную стену и затихла.
— Эй, там! — Химари встала на цыпочки и схватилась за решетку. Качнула ее. — Я пить хочу!
Ангел, стоявший возле клетки, поморщился. Ему уже влетело за халатность. Приказ остался тот же — пить не давать.
Львица рыкнула.
— Я буду орать! И вы все пожалеете, что не дали бедной женщине глотка простой воды!
— Кричи, сколько хочешь, — ангел усмехнулся и закатил глаза.
И Химари закричала. Ее пронзительный вопль разбивался об ушные перепонки, нарастал и ввинчивался в черепушки. А орала она в полную силу, зажмурившись, оголив львиные клыки.
— Заткнись! — ангел силился ее перекричать, но это было невозможно. И тогда он подошел к клетке, поднял с уступа камешки и замахнулся.
Львица бросила косой взгляд на Люцию. Та кивнула и тут же выстрелила ему в шею. Подбежала, пригнувшись, и подхватила за крыло, не давая упасть в пропасть. Химари по-прежнему визжала, спрятавшись за тигра, ангелы зажимали уши руками и закрывались крыльями.
Гарпия зажала арбалет коленями и торопливо проверила пульс жертвы — мертв. Прохлопала по карманам, выискивая ключи — они же как-то заводили огромных диких кошек в клетку. Ключ нашелся не сразу, рука затекла держать ангела навытяжку.
— Держи, — и Люция передала связку ключей пленнице. Кошка удовлетворенно мурлыкнула.
Пока бескрылая, улучив момент, возилась с ножнами ангела, другие стражи соображали и боязливо высовывали чугунные головы из крыльев. Наконец, Люция вынула меч. Дверь за ее спиной щелкнула, высвобождая узников. Тигр приземлился рядом, едва не спихнув в бездну. Химари ловко перепрыгнула и оказалась у плеча.
— Это мне? — деловито отобрала меч и осмотрела. — Мило.
Люция отпустила бесчувственное тело крылатого в бездну. Торопливо оглянулась, считая стражу и на ходу заряжая арбалет. Первых трех, заметивших побег, застрелила. В то время как тигр, молниеносно и хищно, сохотился еще на двоих. Последнего, вовремя сообразившего и кинувшегося к выходу, Химари настигла, когда он взялся за ручку двери. Ангельский клинок вошел меж его крыльев.
Химари поморщилась — меч был слишком тяжел, под две руки, да и явно не удовлетворял ее чувство прекрасного — грубая работа.
— Арсенал там, — Люция, избегая тигра, скользнула меж сталагнатов к тому же ходу, через который пришла.
Кошка кивнула и пошла следом.
Химари терпеливо ждала, пока Люцифера заворачивала ангела в крылья и укладывала на полу.
— Ты убила уже восьмую птичку, спасая меня, неужели совесть не кусается?
Люция отряхнула руки, торопливо защелкнула болт в арбалет и взвела.
— Не кусается. Меня пытали почти всю мою жизнь, то одни, то другие. Меня предавали. Меня не жалели — и я не стану.
— Но ведь это не они лично пытали тебя и предавали, — заметила кошка, перешагивая через бледную руку крылатого.
Люция вздохнула, ориентируясь на перекрестке ходов.
— Так-то оно так, и эти мальчишки и девчонки не пришли сюда, чтобы убить меня — они просто выполняли приказ, а я просто оказалась у них на пути. Вот только никто из моих солдат не заступился за меня тогда, никто не навестил, никто даже не попытался меня спасти. Меня постигла та же участь что и вас. Я подарила своему народу свободу, мир и даже подобие равенства и порядка. Вы подарили своему народу отчуждение, волчье рабство и всеобщее презрение. И вот что забавно — мы обе никому не нужны. Вы ведь все прекрасно понимаете, а задаете такие вопросы.
Химари горько усмехнулась:
— Да, меня спасать пришла одна ты. Мой враг. Забавно.
Люция не видела в этом ничего забавного, выглянула из-за угла, прищурилась, пытаясь различить в слабом лиловом свете тени — пусто. Махнула рукой, подзывая кошку, и двинулась в сторону арсенала — высокие деревянные двери была заперты лишь на засов. Люцифера приставила арбалет к стене, еще раз огляделась, поджала губы, разглядывая пленницу. Гарпия прекрасно помнила, что даже безоружная Химари чрезвычайно опасна, но решила рискнуть. Повернулась спиной, подняла балку с пазов и опустила рядом, под ноги.