— Прошу, — распахнула двери и пропустила кошку вперед.
Следом за Химари в темноту нырнул тигр. Люция забрала арбалет и зашла последней. С силой захлопнула тяжелую дверь и привалилась к ней плечом. И только тогда, переведя дух, поняла, что в арсенале больше нет освещения.
— Темень какая! Химари, вы где? — Люция беспомощно пыталась найти в полнейшей тьме силуэт кошки.
— Что, совсем ничего не видишь? — донеслось издалека. — Тогда стой там, я найду свои вещи и вернусь.
Что-то упало с каменных полок и покатилось, звеня. Кошка зашипела и пошла дальше. Люция усмехнулась и, сев у двери, стала перебирать стрелы. Восемнадцать потратила по дороге в кошкину темницу, четыре — в гроте у клетки Химари, еще восемь — по дороге сюда. Пересчитав стрелы трижды, она так и не смогла понять, сколько их на самом деле, и бросила это дело. В голове разрастался туман, Люция машинально схватилась за запястье, прощупывая грубое клеймо. На месте, все по-настоящему, всерьез. А значит, и обуревавшие чувства тоже — свои собственные, не навязанные наркотиком и кошмарами. Внутри саднило. От несправедливости? Отчаяния? Обиды? Она не знала. Солгала кошке, пытаясь обмануть себя же. Было так пакостно оттого, что пришлось убить пару десятков крылатых. Тех, кого всегда считала своими, уж какими бы плохими они ни были. И одновременно с этим Люция отдавала себе отчет в том, что могла бы спокойно убить еще сотню родных птичек. Она скучала по ним, разумом понимала, что должна мучиться совестью, но так долго была совсем одна, что потеряла связь с крылатыми, перестала ощущать себя одной из них. И, стоило признать, ее устраивало это одиночество.
Возможно, что-то похожее испытывала Ева — ведь ни слова не проронила ни о Меруре, ни о таких же пауках. Как будто и не было никого, кто мог быть близок провидице.
Стоило Люции вспомнить о маленькой Еве, как легкие словно перехватило стальными тисками. Она рухнула на колени, арбалет полетел по каменному коридору, стрелы рассыпались. Люция хрипела, упершись лбом в горячие ладони. И виделся ей не арсенал в толще горы, а лес, объятый пламенем и дрожащий от переполнявших его криков. А она стояла на четвереньках в кольце огня и отчаянно пыталась укрыться сломанными крыльями. И не было сил кричать. Переполняло отчаяние и дикий страх смерти.
— Что с тобой?
Словно шепот из-под земли. Но никого рядом не было. Гарпия расцарапала запястье в кровь, но клейма тоже не было. Иллюзия, но совершенно настоящая — сыпались почерневшие листья, сворачивалась и искрилась трава. Легкие наполнялись раскаленным дымом.
— Люция?
Вокруг — лишь трескучее пламя. Непослушные крылья, снедаемые огнем, дым и отвратительный запах паленой плоти. Она помнила, как и двадцать лет назад, чувствовала — там, за стеной огня — Лион. Со сломанными ногами и перебитым крылом. Там, за лесом — Алиса. Мечется перепуганной ящерицей меж палаток, сама обрабатывает ожоги и осматривает травмы. И ждет, ждет ее, по привычке поглядывая на небо.
Вот только у Люции не было глубоко внутри чувства, что она справится. Выживет. Донесет Лиона врачам. О нет, нет, ее удел — просто свернуться в дрожащий комок под лапой сосны, глубоко вздохнуть этот мерзкий запах плавящейся смолы, и навсегда исчезнуть, рассыпаться пеплом.
#14. Драгоценная обуза
Вращаясь, небосвод запутал мне пути,
И тело мне назло клянется не дойти.
Кто знает: воспарить смогу, лишь испарившись?
Кто скажет, как еще свободу обрести?
Люцифера все еще тонула в огне, отчаяние накатывала все с большей силой. И когда она готова была сдаться, что-то холодное мазнуло по лбу и вискам. Что-то жгучее обдало щеку. Кошачьи глаза вдруг вспыхнули лиловыми кристаллами перед самым лицом.
Пожар исчез, Люция стояла на четвереньках на холодном каменном полу. А щеку жгло от пощечины. Гарпия подняла глаза, но вокруг был лишь непроглядный мрак.
— Тебе плохо, — это был не вопрос. — Ты арбалет уронила и стрелы. Я все собрала, — голос тот же, из пожара. Химарин.
И Люция почувствовала, как кошка подняла ее руку, повесила на нее ремешок колчана и всучила арбалет.
— Вставай, нам нужно уходить, иначе мы не сможем выбраться отсюда, — хрупкая маленькая кошка ловко подняла Люцию за локоть. Бескрылая с трудом устояла на ногах, ей все казалось, что сломанные обуглившиеся крылья тянут спину. Химари прищурилась, заглянув Люции в глаза, и фыркнула. — Я поведу.
Кошка приоткрыла дверь и выглянула. Пряднула львиными ушами, вслушиваясь в шорохи горы, и удовлетворенно потянула гарпию за собой.
— Пусто. Пошли.
Люция послушно двинулась следом. Впереди были слышны шаги, и Химари вынула несколько черных игл из наручей и вложила меж пальцев. Бескрылая перевела дух, можно было временно положиться на кошку. Лишь бы только никому не вздумалось проверить коридоры — трупы было негде прятать, побег и даже путь вскроется мгновенно.
Химари махнула рукой и вынырнула в коридор. В полумраке от кристальных ламп она отчего-то показалась Люции другим человеком. Будто тощая пленница осталась в арсенале, а вышла убийца. Пропитавшаяся кровью рубаха исчезла, сменившись на молочно-белое кимоно с серыми от грязи рукавами и серыми отпечатками на коленях. Стальной нагрудник, туго затянутый на тощих ребрах, немного болтыхался. Наручи обхватывали запястье вплотную, нелепые щитки на кошачьи лапы едва показывались из-под наряда. Узкий меч в черных ножках был подвязан к поясу. Еще были иглы, появлявшиеся из ниоткуда — кошка просто проводила рукой по складкам кимоно и распределяла те меж пальцев.
Люция заметила, что так же, как и она, Химари разглядывала ее.
— Что?
— Ты больна, — прошептала кошка, отворачиваясь, и медленно побрела по коридорам, вслушиваясь в незнакомые шорохи.
— Пройдет, — пробурчала бескрылая, волоча ноги следом. Она могла бы встрепенуться и снова воевать, бежать по коридорам, искать выход. Но стоило ей поднять глаза, как она видела Химари в сером кимоно и броне поверх него. Воспоминания обволакивали разум — в прошлый раз Люцифера вела кошку на цепи. Точно так же шла по пятам, но подталкивала острым клинком в спину и смотрела с нескрываемым торжеством и гордостью. Сейчас это казалось нелепой детской глупостью. Все так изменилось, и теперь Люция не понимала, что чувствует к Химари. С одной стороны, кошка была единственной соперницей, которую гарпия уважала. Хотелось доверять ей, как обычно — без притворства, без обмана, ведь Химари не бросила ее одной сражаться с хранителями, привела в чувство в арсенале и даже не оставила в темноте. Но с другой, любая кошка была способна на предательство. Они сперва ласковы, добры, покорны, а потом вдруг что-то происходит в их ушастых головах, и они готовы убить, в клочья порвать. Стоило быть настороже и радоваться каждый раз, когда Химари не использовала слабости Люции в свою пользу. Но союзникам стоит доверять, иначе какой это союз. От сердца отлегло, притворство для гарпии было невыносимым. Теперь она не видела причин изображать из себя сильную — Химари не бросила в момент слабости, значит, не предаст. В ближайшее время. Пока они не выберутся.
— Ты сбежала из госпиталя, потому что тебе стало хуже? — не оборачиваясь, тихо спросила Химари.
— Откуда вы знаете, что я там была?
Почти одиннадцать лет. Люция не стала договаривать.
— Знаю, — кивнула кошка. — За что они тебя так? Зачем? Ты ведь выиграла войну.
Люция пожала плечами. Так хотелось огрызнуться, упрекнуть кошку в любопытстве. Но не было сил.
— Они кололи под лопатки — как в детстве, — Люция поджала губы. — А если я пыталась сбежать, травили ядами и наркотиками, ведь больше меня ничего не берет, — она сглотнула, вспоминая бесконечные кошмары и иллюзии. Одиннадцать лет! А казалось, что все сто. Кошка молчала, только белые уши были обращены назад, к Люции. — Хотели, чтобы у меня выросли вторые крылья.
— Это абсурд. Ты бы стала соперницей Изабель. Разве нет? Только четырехкрылые достойны императорского трона — таков закон. Я не права? — кошка обернулась и глянула на спутницу.
— Я не знаю, — Люция замотала головой. — Я ничего не знаю.
Но она прекрасно знала.
Кошка насупилась.
— В войну на тебе ставили опыты, хотели понять причину твоей анальгезии. Мы все хотели перестать чувствовать боль. Провалилось с треском, — она усмехнулась бесцветными губами. — И даже пытались вернуть тебе ощущение боли, чтобы сравнять наши возможности. Но твои благодарные ангелы? Зачем им это было нужно?
— Оставьте меня в покое! — Люция тряхнула головой и отвернулась.
Кошка не стала настаивать, потрепала тигра по холке и ускорила шаг.
Химари приложила пальцы к вене на шее ангела. Он лежал у ее ног, пораженный иглами в шейные позвонки. Бездыханный. Уже четвертый.
— Идем, — она вынула из складок кимоно еще три иглы и вложила их в ладонь.
— Куда именно? — Люция смотрела поверх кошки. И та повернулась в сторону ее взгляда.
Перед ними была развилка. Правый туннель уходил наверх — через старый полигон и столовую. Левый туннель вел сквозь многочисленные ходы наружу — в Ариный лес.
— Мы пойдем налево. Там живут кумо, но это не так страшно, — Химари хлопнула по бедру, подзывая тигра.
— Я пришла с полигона.
— Там нас легко найдут — слишком уж просматриваемая площадь, — кошка мотнула головой. И Люция пошла за ней в левый коридор.
Пыльные пурпурные фонари разом вспыхнули, и у нее закружилась голова. Хуже того, она вдруг снова почувствовала ледяной жар в груди. Ева, нужна была Ева. Провидица обнимет за шею, растянет паутину вокруг головы, и иллюзии снова осыплются, растают. Но ведь Химари уже вывела из кошмара. Да! Верно! Химари поможет. И Люция посмотрела на кошку, крадущуюся меж камней. А поможет ли? Станет ли нянчиться? Ведь это — кошка, эгоистичное и ловкое создание. Выберется из горы и исчезнет, оставив Люцию выживать в собственном аду.