— Может, и стоило, — кот равнодушно пожал плечами. — Она дразнила меня, испытывала терпение и всячески нервировала. И до брака, и после, для нее словно не было его. Так, кольцо и клятва, которые ничего не значат, — он скривил губы в усмешке. — А потом она привела к нам в дом волчат, Шизуку и Сейрен. Я был в ярости, все кошки были, ведь это просто немыслимо — забирать в дом детей врагов. Но я стерпел, а она сдалась со временем, — он придержал тяжелую ветку ели, чтобы Люция легко прошла под ней.
— И тогда вы стали жить душа в душу, — закончила за кота бескрылая, слащаво протянув слова, с издевкой.
Хайме в ответ разразился смехом.
— Я стал дразнить ее, подшучивать, подтрунивать. Потому что влюбляться начала она. Забавно было заставлять ее, взрослую кошку, дочку погибшего императора, прыгать вокруг меня за несчастным яблоком. Она и на дерево лезла, плюнув на дорогие ткани и наряды. В озеро прыгала, забыв про макияж и прическу, — кот прыснул смехом, вспоминая недовольное лицо Химари в потеках туши и разводах помады. Довольно прищурился, предаваясь воспоминаниям. — Я наслаждался!
— Садист, — пробурчала Люция, пригнувшись под очередной еловой лапой.
— Я любил ее.
— Эй! О чем вы говорите? — звонкий голос Евы вырвал их обоих из томительных размышлений. — Я место нашла. Там речка, — весело затараторила она, крепко стиснув бок рукой, но желудок предательски запел.
— Я подготовлю все для обеда, — отозвалась Люция, ускорив шаг.
У самой реки была бурая плешь вымерзшей травы, самое то для привала. Течение реки настолько бурным, что вода не замерзала даже у берега, но совсем недалеко заводь лишь немного колыхалась, собираясь у камней осколками льда. Люция ушла за дровами, а кот, подхватив Химари, вместе Евой направился купать кошку.
Пока кот возился, обустраивая подобие ванны, чтобы кошкино тело не унесло течением, Ева торопливо снимала паутину. Раны стали заживать, большая часть напоминала о себе только розовыми рубцами. Вот только в себя кошка никак не приходила.
— Это кома? — тихо спросила Ева, обращаясь к коту. — Химари говорила, что у кошек переход между жизнью и смертью тяжелый, — тут же попыталась она оправдаться.
— Нет, это десятая жизнь Химари, — кот раздевался, ничуть не смущаясь взгляда Евиных глаз.
— Десятая? — Ева непонимающе глянула на него, и тут же дергано отвернулась.
— Да, — кот бросил под камень доспехи и кимоно, оставшись в тонких холщовых штанах.
— У кошек же девять жизней всего, — вмешалась Люция. Она стояла под сенью еловых лап, придерживая охапку узловатых веток.
— Девять, да, — Хайме кивнул. — Но это долгая история, — размяв плечи до хруста, он направился к Еве и кошке.
— А нам предстоит долгий путь, — отозвалась Люция, недвусмысленно намекая, что хочет услышать больше конкретики.
— Кстати, куда мы идем? — ловко вынув кошкино тело из вороха тканей, кот понес ее к воде. Ева увязалась следом и, пытаясь что-то сказать, неловко бормотала под нос.
— В Ангельский град, за императрицей, — Люция склонила голову, наблюдая за ними со спины.
— Ева, что ты там бормочешь? — шикнул кот, заходя по пояс в воду.
— Но она же женщина, я помою, — стушевалась паучиха, вжав голову в плечи.
— Не понял.
— Она женщина, а вы, — запнулась и стала нервно теребить край куртки, — нет.
— Я ее муж, этого достаточно, — он непонимающе уставился на девочку, прижав кошку к себе, держать ее на таком холоде долго было нельзя.
— Ева! — окликнула паучонка Люция. — Иди сюда, поможешь мне, — рыкнула и недовольно поджала губы.
— Но он же, — Ева совсем смутилась и не могла решить, куда ей идти нужнее.
— Он же сказал тебе, что он ее муж. Оставь их наедине, — фыркнула фурия, склонив голову на бок.
— Ладно, — Ева глянула на кота зверенышем и, отряхнув сапожки, побежала обратно к Люции.
Паучонок молчала, недовольно и смущенно зыркая на фигуру кота, стоящего к ней спиной. Он все еще купал кошку, потом там же, на берегу, сушил и растирал, не давая замерзнуть. А Ева сидела у слабого огня и утрамбовывала подстилку из еловых иголок и одеял, добытых котом. Люция возилась с едой — снова мясо, немного овощей из мешков Хайме. Он даже сладости принес, и Ева едва не пустила слюнки, но такую роскошь фурия оставила на следующий день.
— Ты не ответил, — усмехнулась Люция, обращаясь к коту.
Ева обернулась, Хайме стоял за ее спиной, держа на руках сверток с кошкой.
— Тебе оно действительно надо? — пробурчал кот, укладывая Химари рядом с Люцией. Бескрылая тут же подтянула ее еще ближе, уложив головой на колено.
— Я почти ничего не знаю о ней, — пожала плечами и подала коту пузырек с ярко-оранжевой жидкостью. — Облепиха, раны хорошо заживляет, пользуйся, — махнула рукой, возвращаясь к своему занятию по жарке овощей.
— Ценная вещь, спасибо, — усмехнулся он, раскупоривая пузырек и рукой подзывая Еву.
Она насупилась было, но покорно подошла.
Хайме тяжело вздохнул, задумавшись, пока Ева раскутывала кошку и готовила паутину. Воспоминания о прошлом кот мнил позором всей жизни. Это была даже хуже, чем осознание собственной вины в смерти Сейрен, такой милой сердцу Химари.
— Та самая война, после которой ты стала маршалом, началась из-за меня, — прошептал он, закусив губу. — Мы жили в Инузоку, в кошачьем квартале. Химари тогда ушла по заданию, и в тот вечер на нас напали, — под взглядом черных требовательных глаз паучонка он принялся бережно обрабатывать кошкины раны облепихой. — Это был личный отряд императора ангелов. Он прознал, что последняя кошачья принцесса жива. И не просто жива, перенеся утрату, но еще и счастлива, замужем, с детьми, — грустно усмехнулся кот. — Я домой возвращался с лакомствами для Торы, а на пороге застал Тайгона, защищающего сестру. Он отбивался копьем, а Райга стрелами гонял по небу ангела.
— Они убили всех крылатых? — тихонько прошептала Ева, растягивая паутину на ранах кошки.
Хайме удивленно глянул на нее сверху вниз.
— Нет, это не так-то просто. Мы отбились от первого отряда ангелов. Одного Тора прибила мечом к земле, другого Райга застрелил, третьего я убил. Еще четверых мы в лесу догнали и расправились. Остальные улетели, — кот пожал плечами. — Мы за это время успели сбежать, побросав все. Ушли через обрыв в лес, там в горы, к храмам.
— Вы оставили Химари? — Люция скривила губы и покачала головой.
— Она должна была еще день провести на задании, мы не ждали ее. Я и вернулся на следующий день, но было уже поздно, — кот с сожалением повел плечом, отворачиваясь. — Инузоку был практически сожжен дотла, а посреди пепелища лежала Химари без сознания. Все боялись к ней подходить, — Хайме внимательно осматривал кошкино тело, выискивая ссадины и царапины, нуждающиеся в лечении. — Я думал, на нее ангелы напали, когда мы сбежали. А потом до меня дошло. Как и дошло то, что я ее теряю. Что, не сбеги я, трусливо поджав хвост, она бы не решила, что убили всю ее семью. Она бы не уничтожила половину города, пожертвовав за это своей жизнью, — он тяжело вздохнул, поежившись от холода, мокрые штаны чавкали. — Я схватил ее и побежал к храмам. Мать всю жизнь вдалбливала мне в голову кучу всего про источники, ритуалы, всемогущего Самсавеила.
— Ты вылечил ее там? — Ева аккуратно подвинула его руку с талии кошки и принялась латать длинную рану, уже затягивающуюся благодаря паутине. — Тогда мы можем вылечить ее там же! — она даже засияла, встрепенувшись.
— Не можем — нет больше шисаи, кроме меня и Химари. А кошки, что выжили, не знают наших ритуалов, — хмыкнул кот, не смотря на паучонка. — Я не донес ее тогда. Она на моих руках умерла, — Хайме торопливо подтянул на кошке штаны, сползавшие с тощих бедер. — В девятый раз умерла, даже не придя в себя. Все, что я мог — донести ее до храма, чтобы дети могли попрощаться.
— Я все понимаю, но твоя мертвая кошка потом еще войну прошла, двадцать лет просидела в тюрьме и со мной сбежала, — Люция недоверчиво хмыкнула, принявшись снимать нанизанные овощи с ободранных веток.
— Райга вызвался отдать свои жизни в обмен на одну для нее. Есть у кошек такой ритуал, три дня неустанных молитв трех шисаи. Всего-то нужно две ванны в толще кристаллов, вода из райского сада, жертвы и тот, кто готов эти жертвы принять, — кот задумался, пытаясь вспомнить, было ли что-то еще. — Вроде все. Только вместо Райги умирал я, сравняв наш с кошкой счет жизней.
Ева заглянула коту в глаза, пытаясь прочесть, не врет ли он. Но Хайме не врал.
— Это, наверное, очень тяжело, — замялась Люция, опустив глаза. Все кошачьи ритуалы были связаны с кристаллами и райским садом. И все они работали, если даже мертвую кошку можно было воскресить. Значит, Хоорс был прав, и у них действительно есть шанс что-то изменить в империи.
— Я почти год провел без движения, но в сознании. Дети заботились обо мне вместе с шисаи и конэко. Райга отнес тело матери в Инузоку и положил там же, где я ее нашел. Она должна была решить, что не умирала.
— Неужели она купилась? — усмехнулась Люция, подоткнув вместо своей ноги сверток одеял кошке под голову.
— Да. И пока я восстанавливался, она воевала. Детям я запретил рассказывать ей обо всем, особенно о том, что мы живы, — горько усмехнулся он, помогая Люции встать.
— Зачем было от нее скрывать? Она же из-за вас воевала, — Люция поморщилась, разминая затекшие ноги.
— Ты имеешь в виду, почему мне было выгодно скрывать правду о том, что я ее предал? — фыркнул кот, укрывая спящую Химари.
— Это не предательство, — бросила Люция и снова поджала губы.
— Еще какое. Восстановившись, я хотел найти ее, все объяснить, остановить. Но она сама нашла меня, захватывая храмы. Застала в облике тигра, а дети сбежали к морю. Слава Самсавеилу, шисаи не выдали нас, — кот тяжело вздохнул.
— Она знала тебя пару столетий и вдруг не признала в звере? — Люция принялась вытаскивать из мешка мясо, перебирая его и лучше смешивая с солью.