Люция закашлялась, согнувшись пополам, и Ева отпрянула, не успев замкнуть паутину на груди фурии. Полчаса ползания вокруг насмарку.
— Прости, — тихо отозвалась Люция, сглатывая кровь. Ева кивнула и начала заново, подождав, пока бескрылая поднимет руки.
Как ни старалась Ева вылечить ее, но Люция прекрасно понимала, что это бесполезно. Ее время пришло, а сопротивляться было совершенно бессмысленно. Ей казалось, что это пресловутая лепра добралась до внутренностей, а Конфитеор вылечил лишь нарывы на коже. Старые раны горели, швы ползли, а суставы слушались через раз. Все тело было до предела напряжено, сердце захлебывалось, в голове — вечный туман.
Ева перехватила паутиной ребра фурии, попросив глубоко вдохнуть. Может быть, ритуалы кошек могли бы вернуть фурии загубленное здоровье, но та запретила рассказывать Хайме и Химари о своем состоянии, боясь, что они не дадут воплотить ее цель в реальность. Все перевязки были тайными. Хотя иногда они вели себя так, будто знали о состоянии бескрылой гарпии, но ничего не предлагали. Может, и помочь на самом деле не могли.
Сперва Ева пыталась спрогнозировать, сколько осталось жить Люции, но состояние ее ухудшалось неравномерно. Паучонок терзалась сомнениями и желанием все рассказать Химари, но Люция была слишком убедительна в своей ярости, и готова заплатить жизнью за цель. Уж лучше так, чем заставлять ее мучиться чувством невыполненного долга.
Следом за грудной клеткой пошли все суставы, и Ева торопливо затягивала их в паутину, дожидалась, пока она полностью сольется с плотью фурии, и продолжала. Очередная повязка плотно легла по правому плечу.
— Можно с тобой поговорить? — осторожно начала Ева, вплетая паутину в кожу и мышцы.
— Да, — Люция только скосила на нее глаза, не опуская руку.
— Я не могу забыть наш прошлый разговор, — паучонок старалась не смотреть ни на что, кроме своей работы, — мы точно можем продолжить?
— Да.
Ева сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, пытаясь набраться смелости. Она должна понять фурию, обязана понять. И какой бы ни была правда, она готова ее принять.
— Ты ведь ненавидишь этот мир, — выпалила она и закусила губу.
— Почему? — перебила ее Люция, заглядывая в глаза. Но та опешила и стала подбирать слова, бормоча под нос. Металась глазами, раздумывая над ответом.
— Он столько страданий тебе причинил, — неловко пробормотала она, убирая руки. Фурия послушно подставила локоть для перевязки.
— Ну и что? — пожала Люция плечами. — Я люблю этот мир. Очень люблю. Он чертовски прекрасен и изумителен.
— Но ведь, — Ева поджала губы и заставила себя замолчать. Понять, просто понять, а не спорить. Хотелось напомнить Люции и мучения до получения крыльев, и тяжелые тренировки, и войну, и пытки. Но Ева вспомнила горящие глаза молодой фурии и то, с каким остервенением и уверенностью она твердила, что она и есть — совершенство. Она кричала миру, что сам Бог позавидует ей. Разве мог он позавидовать ее судьбе? Или потому и мог, что она видела его же мир совсем иначе?
— Что «ведь»? — грустно усмехнулась Люция, искоса наблюдая за Евой. — Разве у меня есть другой мир? Мне не с чем сравнить, а значит, этот — самый ужасный из всех, самый прекрасный из всех, — она впервые улыбнулась так тепло и умиротворенно. — И моя жизнь самая чудовищная на свете. Самая удивительная на свете. Потому что другой у меня нет.
— Даже без крыльев? — прошептала Ева, поднимая глаза к синему-синему небу.
— Даже без крыльев.
— Даже если больно и горько? — нахмурившись, спросила она.
— Даже если больно, горько, обидно и невыносимо, — Люция кивнула и усмехнулась краешком губ. — Каким бы чудовищным местом ни был этот мир, он привел меня сюда. В это место, в это время, к этим людям, к этим событиям. И, знаешь что? — она нарочно повернула Еву к себе за подбородок.
— Что? — пробормотала она, пытаясь осмыслить ее слова.
— Все было не зря. Я всю жизнь делала то, что считала правильным. Я, может, и умираю, но понимаю, что и это тоже правильно, — хмыкнула она.
— И тебе совсем не жалко? — Ева сглотнула подступивший к горлу комок слез. — Тебе совсем не страшно умирать?
— Я больше не нужна этому миру, — равнодушно пожала плечами Люцифера. Ева дернула носом, всхлипнув, подбородок задрожал. — Ну-ну, не плачь, таракань. Мы все умрем, когда перестанем быть нужными для остальных.
И Ева хотела закричать, что фурия нужна ей, всем нужна, но у нее получилось только горько-горько разрыдаться.
Кошки вдвоем отлично справлялись с охотой и готовкой. И вечно болтали, нервируя Люциферу. Химари изо дня в день рассказывала коту о войне, о ее встрече с Люцией и Евой, о мести, о гейзере Ши. А кот покорно слушал, хоть и без нее прекрасно все видел собственными глазами. Они собирались уйти на другой конец империи, к морским храмам, к детям — и были поглощены воспоминаниями о них.
— Я извиняюсь, но у нас еще есть дела для этой империи! — недовольно фыркнула Люция, прерывая очередную беседу о прошлом.
Химари подняла на нее испытующий взгляд.
— К чему этот тон? Как видишь, мы все еще с тобой. Видимо, чтобы помочь твоей империи, — саркастично прошипела она, щурясь. — Может, поведаешь нам, куда и зачем мы идем?
— Я…
— Нет-нет, позволь напомнить. Я была обязана избавить империю от Инпу, таков был наш с тобой договор. И больше ничего, — Химари отложила содранную заячью шкуру на бревно и, вытерев руки о тряпку, вопрошающе глянула на Люцию. — Нет, я не отказываюсь помогать тебе и дальше. Но ты вот-вот умрешь, если не сойдешь с ума раньше. А Еву куда, позволь спросить?
— Вы хотите забрать таракань себе? — нарочито спокойно уточнила гарпия, но на кошку даже не посмотрела.
— Не «хочу», а «заберу». Но сперва я помогу тебе. Ради Евы, по рукам? — кошка поднялась и, подойдя ближе, уставилась на Люцию снизу вверх. Хотя той показалось, что все было совсем наоборот, и сразу вспомнилось, с какой гордостью и внутренним превосходством смотрела на нее поверженная кошачья принцесса на кладбище кошек. Да ни черта она не изменилась, все такая же заносчивая и равнодушная.
— Да, конечно. Это облегчит мою задачу, — Люция неловко пожала кошке руку.
Хайме обтер нож о тряпку и встал тоже.
— Тонкости ваши как-нибудь без меня обсудите. Я согласен на Еву, во всем остальном последую за Химари. Если решу, что вся эта дурацкая затея угрожает ее жизни — заберу ее, и дело с концом, — деловито прошептал он, поравнявшись с Люцией. — И так как без Евы моя жена не уйдет, а Ева привязалась к тебе, то я сперва убью тебя, что облегчит задачу уже мне.
Люция кивнула, принимая условия.
— Я не особо планирую выжить, так что соглашусь с любыми вашими требованиями. Но и у меня будут свои, — бескрылая глубоко вздохнула и, собравшись с мыслями, начала. — Нужно лишить Изабель трона. Даже возможности хоть когда-нибудь его занять.
— Как ты себе это представляешь? — усмехнулся кот, переводя взгляд на ангельский замок наверху горы.
— Хоорс поможет. От меня требуется паутина, которую я взяла у Евы, и лиловые кристаллы, как в храме, — отозвалась гарпия и провернула шнурок на руке.
Кошки переглянулись. Люция сделала вид, что не заметила.
— Я знаю, где их достать, но без вас не смогу, — пробормотала она, пожимая плечами.
— И где же? — в один голос спросили они.
— В Райском саду.
— Шисаи заперли его, когда ангелы отбирали у нас трон, — протянула кошка и прищурилась. — Ты хочешь, чтобы мы открыли его?
— Да.
— И это избавит нас от Изабель?
— Да.
Химари дернула кота за рукав и просяще заглянула в глаза. Хайме ответил ей очень тихо и быстро, ни слова не разобрать. Они так и шушукались, будто на незнакомом языке говорили. Из всего разговора бескрылая смогла лишь различить имя императрицы. Но ее мало заботила суть диалога и она тихонько насвистывала себе под нос, вполглаза следя за Евой у костра. Лишь бы та ничего не услышала, но паучиха громко тарахтела крупой, перебирая ее от мусора.
— У меня один вопрос, — обратился кот к Люции. — Ты уверена, что Хоорсу можно доверять?
— Да, уверена, — свозь зубы прошептала гарпия. Как мог он сомневаться? Да и какая ему разница? Все равно сбежит вместе с кошкой, как только его что-то напугает.
— И это не связано с твоими чувствами? — все так же беспардонно спросил он.
— Нет, не связано, — лишь на несколько секунд помедлив, отозвалась она.
— Ладно, — наконец обреченно рыкнул кот, сверля Люцию взглядом. — Тогда нам стоит собираться в дорогу. Быстрее начнем, быстрее закончим. Я на разведку, а вы сами решайте, — огрызнулся он и, не дождавшись даже ответа, обернулся тигром и исчез в лесу.
— Я запасу еду, — вяло отозвалась Люция, провожая кота взглядом.
— А я разберусь с оружием. Ева поможет с ядом. Идет? — кошка всучила бескрылой разделочный нож и, подобрав полы кимоно, направилась к Еве.
Ева послушно заполняла пузыречки ядом, один за другим. Небо и щеки сводило и вязало, но оставалось совсем немного, и паучонок терпела. Ей было не по себе с этими странными взрослыми, но они обещали взять ее с собой. К тому же, набравшись храбрости, Ева рассказала Люции о своих видениях, о шестикрылом ангеле. Она больше не боялась его, чувствуя, будто они знакомы очень давно. Но воспоминания не возвращались. Сокровенная тайна так и осталась бы просто рассказанной историей, если бы Химари не обратила на нее внимание. Попросила рассказать еще раз и в подробностях, задавала кучу странных вопросов и все твердила, что не может поверить. Это обидело паучонка, но она не подала виду, только зареклась, что не скажет кошке ни слова о шестикрылом ангеле.
Теперь кошка сидела перед ней, заполняя иглы, а Ева все боялась спросить о том, что беспокоило ее сильнее всего. Она решила, что будет бороться со всеми страхами, что только родятся в ее душе. Вдохнула, выдохнула.
— Ты ведь злишься на Люциферу, — выпалила она на одном дыхании.