– Не думаю, что это она, – шепчет Аксель.
– А кто это тогда? – Ни у кого в деревне не было таких волос. Может, Фиора по какой-то причине скрывает свою личность. Возможно, ей поможет осознание того, что я не чужой человек. – Я Клара, дочь Розамунд Турн, – кричу я.
– Я не знаю тебя. Слезь с моих волос! – Она встряхивает ими, и мы с Акселем врезаемся в стену башни. Я опускаюсь на несколько дюймов, но не разжимаю хватку.
– Подожди! – кричу я, когда Фиора протягивает руку, чтобы снова встряхнуть нас. – Может, ты не помнишь меня, но я тебя помню. Я знаю, что ты Потерянная.
Она замирает, ее конечности кажутся на расстоянии резкими черными линиями.
– Ты знаешь, что я потеряла? – Ее голос становится более пронзительным.
Это не совсем то, что я имела в виду, поэтому я не тороплюсь с ответом.
– Скажи «да», – шипит Аксель. Пот стекает по его вискам. Его хватка не такая крепкая, а мы в тридцати футах от земли. Если он сорвется, то не переживет падение.
– Да! – отвечаю я Фиоре.
Она останавливается и склоняется над Хенни. И снова по тому, как она висит вниз головой, согнув руки и ноги под острыми углами, она напоминает мне паука.
– Тогда ты можешь присоединиться ко мне, – наконец говорит она. Она хватает завернутое в кокон тело Хенни и уносит его с собой, забираясь обратно по волосам. Фиора стала невероятно сильной. Еще одна загадка, связанная с большим количеством ее волос.
Фиора втаскивает Хенни внутрь через окно. Она не оборачивается, чтобы еще раз взглянуть на нас, но ее красные волосы снова взметнулись вверх, утягивая Акселя и меня за собой.
Мы скользим вверх по башне. Чем ближе мы к окну, тем сильнее сжимается мой желудок. Как только мы оказываемся внутри, пути назад нет. Выбраться можно только с помощью волос Фиоры.
Все хорошо, Клара.
Я прошла сквозь паутину, прежде чем мы пришли сюда. Это был хороший знак.
Или нет?
Что, если паутина значила не то, что я найду подругу?
Что, если она значила, что меня поймает паук?
Глава 11
В башне нет никакого поднимающего механизма. На самом деле в ней нет ничего, кроме реки волос Фиоры. Когда мы с Акселем попадаем в круглую комнату, мне кажется, что она будет до отказа забита ее красными локонами. Но по сравнению с тем, что я знаю об их существовании, это совсем немного.
Волосы вьются по полу пятнадцатифутовым кольцом, заполняя всю комнату, и вращаются, как в водовороте. Фиора больше даже не прикасается к ним. Волосы двигаются так, словно у них есть свой собственный разум.
На другом конце комнаты в полу есть открытый люк, ведущий в то пространство, которое находится внизу. Часть волос скользит в него, когда через окно появляются новые пряди.
Фиора затаскивает Хенни в большой камин слева от меня. К счастью, в камине не горят поленья – камин пуст, – но это не успокаивает мои нервы. Каменная кладка, окружающая его, вырезана в виде гигантской волчьей морды, а отверстие камина образует его разинутую пасть.
Клыкастое Существо с карты бабушки всплывает в голове, только та карта предсказывала мою судьбу. Хенни не должна была оказаться в опасности. Все идет не так, как я ожидала. Мир стал запутанным и вывернулся наизнанку, и моя судьба зависит от этого.
– Я не говорила, что мальчик тоже может войти. – Фиора бросает мрачный взгляд на Акселя. Она прижимает завернутое в кокон тело Хенни к внутреннему углу камина, заставляя мою подругу сидеть ровно. Фиора садится рядом с ней, как грозный страж.
Я придвигаюсь поближе к Акселю.
– Но он тоже знает, что ты потеряла.
Как только я произношу эту фразу, он начинает улыбаться, демонстрируя все свое природное обаяние.
– Аксель Фурст, – представляется он. – Мы не встречались в деревне, но Зола говорила, ты соткала муслин для ее свадебной фаты.
Фиора наклоняет голову, не отрывая взгляд своих хитрых карих глаз. Если что-то из сказанного им и вызвало в ней какие-либо воспоминания, она не подает виду.
– Я Рапунцель. И если ты знаешь, что я потеряла, ты тоже можешь остаться.
– Рапунцель? – Почему она так называет себя? – Это твое второе имя?
Взгляд Фиоры пронзает меня.
– Рапунцель – мое единственное имя.
Я искоса смотрю на Акселя, чтобы выяснить, понимает ли он, о чем она говорит, но, судя по его нахмуренным бровям, он так же удивлен, как и я. Он словно хочет сказать: «Эта девушка потеряла… здравый смысл».
Возможно. Вероятно, именно это происходит с человеком, если он проведет три года в Лесу Гримм.
Я вспоминаю о маме и сразу же жалею об этой мысли.
– Располагайтесь, – раздается гортанный голос Фиоры.
Я почесываю руку и оглядываю комнату, как будто там может внезапно материализоваться пара стульев. Поскольку мебели, на которую можно было бы присесть, не было, мы с Акселем неловко устраиваемся на ковре из волос, которые продолжают извиваться, пока оставшиеся все еще поднимаются по башне и проникают в комнату.
В восьми футах от нее я встречаю настороженный взгляд Хенни и слегка киваю ей, давая молчаливое обещание помочь ей выбраться из этого затруднительного положения.
– Почему в башне нет дверей? – спрашиваю я Фиору, стараясь сохранять легкость и непринужденность в голосе. Я пытаюсь скрыть боль, пронзающую мой искривленный позвоночник. Теперь, когда уровень адреналина в крови немного спадает, я чувствую, как тяжело сказываются на моем теле весь этот бег и поднятие наверх.
– Когда-то они были. – Фиора заправляет несколько выбившихся волосков обратно на ногах Хенни. – Но я замуровала их камнями и грязью.
– Зачем?
– Чтобы ничего не потерять, – отвечает она так, словно я должна была догадаться. Она изучает Хенни с пристальным вниманием. Дрожь пробегает по телу Хенни.
– Она не то, что ты потеряла. – Я сдерживаюсь, чтобы не броситься и не оттащить от нее подругу.
Фиора поворачивается и скалится. Я невольно вздрагиваю. Ее зубы не такие острые, как у резного волка в камине, но выражение лица такое же жуткое.
– Она моя, пока я не решу иначе! – выплевывает она. Ее слова эхом отдаются под высоким потолком.
– Клара, волосы, – шепчет Аксель. Он бросает многозначительный взгляд на мою левую руку. Красная прядь обвивается вокруг моего запястья, как кандалы.
Я быстро стряхиваю их и делаю глубокий вдох, чтобы успокоить нервы и вернуть самообладание.
– Ее зовут Генриетта Данцер, – объясняю я Фиоре. – У ее родителей молочная ферма в Лощине Гримм. Может, ты помнишь Золу Данцер? Хенни ее младшая сестра.
Между алыми бровями Фиоры пролегает глубокая морщинка. Я только еще больше озадачила ее.
– Она чувствует, что я потеряла, – говорит она и кладет руку на обернутое плечо Хенни. – Мои волосы… они кое-что ощущают.
– Правда? – Я сглатываю, и мне становится еще более неуютно от того, что я сижу на красных волосах. Они волнами стелются по полу, как щупальца морского чудовища. – Что ты чувствуешь в Хенни?
Фиора подбирает подходящее слово.
– Невинность?
– Ты потеряла невинность? – мягко спрашиваю я.
– Нет! – Ее руки и ноги напрягаются. Густая лента волос обвивается вокруг моих коленей. Затем так же внезапно, как Фиора вспыхнула гневом, горячие эмоции улетучились, а вместе с ними расслабилась ее поза. – Возможно. – Она оглядывает комнату, словно пытается вспомнить что-то еще, и я осторожно выпутываюсь из ее волос, которые ослабили хватку. – Но думаю, я потеряла нечто большее.
– Может, у тебя были друзья? – предполагает Аксель.
– Друзья? – Фиора придвигается к нему на несколько дюймов ближе. Ее волосы встают волной у него за спиной, и она притягивает его ближе. – Ты знаешь, как их зовут?
– Д-да, – заикаясь, отвечает он. Он напрягается еще сильнее, когда все больше красных прядей цепляются за его ноги, словно выводок котят, жаждущих молока. – Мы, эмм… мы все знаем. – Он бросает на меня умоляющий взгляд, не в силах назвать кого-либо в своем нынешнем состоянии.
Я пытаюсь вспомнить хоть одно имя.
– Каспер фон Вейлер, Мадлен Зоммер, Эрнст Энгельхарт. – Я перечисляю имена некоторых известных Потерянных, с которыми Фиора, возможно, была знакома в Лощине Гримм.
Ее волосы притягивают меня, так что теперь я снова сижу рядом с Акселем. Теперь мы в пяти футах от нее и Хенни, где они сидят в пасти волка.
– И еще кое-кто особенный, – продолжаю я. – Розамунд Турн. – Мое сердце с болезненным стуком ударяется о грудную клетку, а рука опускается в карман. Сквозь ткань платья я ощущаю желудь и крепко сжимаю его. – Розамунд похожа на меня, только она выше, старше и гораздо красивее.
Аксель издает тихий звук, подозрительно похожий на усмешку.
– Что? – спрашивает он, когда замечает мой хмурый взгляд. – Ты недооцениваешь себя. – Он машет мне рукой, кончики его ушей краснеют. – Ты красивая, Клара. Ты должна знать это.
Румянец заливает мое лицо. «Он считает меня красивой?»
Фиора подкрадывается ближе, и ее взгляд мечется между нами. Я расправляю плечи, как будто могу избавиться от напряженности.
– Розамунд работала с шерстью, как ты, и она…
– Я не знаю эту Розамунд! – рявкает Фиора. Прядь ее волос набрасывается на мой рот и закрывает его. – Но вы двое… вы тоже ощущаетесь как то, что я потеряла.
Я пытаюсь убрать ее волосы с лица. Аксель протягивает руку, чтобы помочь. Как только его пальцы касаются моей щеки, Фиора вздыхает и убирает волосы. Его большой палец дотрагивается до моей нижней губы.
– Любовь и желание. – Фиора наклоняет голову, придвигаясь ближе в своей паучьей позе. – Вы оба это чувствуете.
Если бы я не покраснела раньше, то уверена, что сейчас стала бы такой же красной, как волосы Фиоры.
– Нет, нет, нет. – Я нервно смеюсь и отстраняюсь от Акселя. В это же мгновение он убирает руку. – Мы с Акселем… он уже… он должен был жениться!
– Год назад, – добавляет Аксель, вытирая ладони о штаны. – Но я никогда… это было до того…
– Он мне как брат, – перебиваю я. – Или кузен. Или дальний родственник, который только…