Я пробегаю мимо нескольких деревьев и огибаю их в поисках достаточно толстого ствола, за которым можно спрятаться. В двенадцати ярдах впереди идеальное дерево, раскидистый платан. Я бросаюсь к нему.
– Ты не сможешь сбежать от меня! – кричит Аксель. Его голос совсем близко. Я ускоряюсь.
Я почти у дерева. Визжу и хихикаю, как ребенок. Я уже собираюсь спрятаться за ствол, когда рука Акселя касается моего плеча. Пораженная, я вскрикиваю и оборачиваюсь. Он врезается в меня, и мы падаем на траву.
Он лежит на мне, прижавшись всем телом к моему, грудь к груди, бедро к бедру, ноги к ногам. Мы тяжело дышим, смеемся. Моя накидка и его шарф, который упал мне на глаза, сливаются в красный клубок.
– Это твоя месть за то, что я завязала тебе глаза? – спрашиваю я.
– Возможно. – Он усмехается и убирает накидку с моих глаз. – Но твои глаза слишком красивые, чтобы их прятать, Клара.
У меня перехватывает дыхание. Остатки смеха застревают в горле, задавленные внезапным биением сердца. Пряди его золотистых волос падают на голубые глаза. Он смотрит на меня так, как никогда раньше не смотрел, и это ощущение тяжелее и теплее, чем его тело.
Прежде чем я успеваю сообразить, как реагировать, что думать или чувствовать, или даже как втянуть в себя воздух, он прижимается губами к моим глазам, сначала к левому, затем к правому, и это нежнейшее, как перышко, прикосновение. Оно похоже на солнечный свет, грибной дождь и большие хлопья снега. Здесь все времена года и гамма чувств сливаются в одно мощное ощущение. Дрожь пробегает по моей спине, по плечам и спускается к кончикам каждого пальца… пальцев, которые дергают его за рукава и притягивают ближе, хотя мы близки, как никогда.
Его губы опускаются ниже, но затем он сглатывает и отстраняется. Пристальный взгляд изучает мое лицо, словно он хочет убедиться, что не пересек какую-то границу между нами, некую черту вокруг моего сердца, которую я не хочу, чтобы он переступал. Но если она и есть, я не могу ее найти. Мой разум словно под водой. Пульс бьется в каждом укромном уголке моего тела. Почему он всегда был мне только другом? Почему я никогда не позволяла ему быть чем-то большим? Причина слишком скользкая, чтобы за нее ухватиться.
Он медленно переводит взгляд на мои губы. Я выгибаюсь, отчаянно желая коснуться его. Я больше всего на свете хочу этого поцелуя. Хочу ощутить его губы на моих губах, его руки в моих волосах и чтобы его жар окутал каждый дюйм моей кожи.
– Аксель. – Его имя вырывается из меня шепотом, который я не хотела произносить. Я ничего не могу с собой поделать. Я дрожу, тоскую. Что-то, что я держала в себе спящим, теперь пробудилось, буря эмоций и ощущений, которых я не понимаю. Единственная правда в том, что я хочу большего.
Он проводит пальцем по моей щеке. Он наклоняет голову к моим губам. Его губы близко… так близко, что я чувствую, как его дыхание обдувает мое лицо.
Краем глаза я замечаю красную вспышку. Это не моя накидка и не его шарф. Какое-то ужасное чувство внутри меня манит обернуться, чтобы полностью охватить это взглядом.
Я поддаюсь почти осязаемому влечению. Оно сильнее, чем даже мое желание к Акселя.
Я поворачиваюсь. Смотрю. То, что я вижу, обрушивается на меня сильнее горной лавины.
Фата. Запутавшаяся в древесных ветвях платана над головой. Фата из тонкого красного муслина.
Свадебная фата.
Фата Золы.
Глава 16
– Что случилось? – спрашивает Аксель. Когда я не могу выдавить ни слова, он поворачивается и смотрит, на что я уставилась. Каждый мускул его тела становится твердым, как мрамор. Он соскальзывает с меня, и я тут же сажусь, оставляя между нами шесть дюймов свободного пространства.
Зола.
Красивая и грациозная Зола. Настоящая любовь Акселя. Нареченная невеста Акселя.
Ее не существовало, когда его губы касались моих глаз, а палец гладил щеку. Но теперь она повсюду. В этом дереве, в каждом дереве, в каждой травинке и бутоне. Она этот самый лес для Акселя. Он пришел сюда ради нее. Как я могла забыть об этом, даже на мгновение?
– Что вы здесь делаете? – Я вздрагиваю от голоса Хенни. Для нее весь этот лес тоже Зола.
– Мы… – У меня пропадает голос. Хенни смотрит на меня и словно не узнает. У нее в руках наши рюкзаки, словно мы с Акселем убежали без нее. – Мы упали.
Я упала. Я только что хотела Акселя. Я хотела его больше всего на свете. Но в голове у меня сумбур, а кровь кипит. Как я могла хотеть его больше, чем то, ради чего я сюда пришла?
Для меня этот лес – моя мама. Именно ее я должна спасти. Я прожила так долго, только чтобы она смогла прожить еще дольше.
– Мы нашли фату Золы. – Аксель встает, он напряжен, как солдат. – То есть Клара нашла ее.
Хенни замерла. Не удивилась. Ничего не сказала. Мы давние подруги, но сейчас я не могу понять ее реакцию. Я не знаю, поражена ли она, зла, разбита или же, наоборот, безучастна. Она видела, как мы с Акселем чуть не поцеловались? Или ее беспокоит что-то еще? Она обеспокоена, что с Золой произошло что-то ужасное?
– Я достану фату, – говорю я. Я вскакиваю на ноги, отхожу подальше от Акселя. – Ты сможешь отдать ее Золе, как только мы найдем ее.
Выражение лица Хенни остается бесстрастным.
Я поворачиваюсь к стволу платана в поисках сучка или низкой ветки, за которые можно было бы ухватиться и начать карабкаться. В завитках и линиях коры на меня смотрит пара обвиняющих глаз. Я подпрыгиваю с резким вздохом.
– Клара? – Аксель резко сокращает между нами дистанцию.
Я скрываю свою реакцию, делая вид, что у меня просто заболела спина.
– Все хорошо.
«Нет, я не схожу с ума».
– Я могу приподнять тебя, – предлагает он. Он подходит еще ближе. Его шаги осторожные, голос неуверенный.
– Я справлюсь.
– Тебе стоит хотя бы… – Я вздрагиваю, когда он касается моего плеча, – затянуть завязки накидки. – Он убирает руку. – Иначе она спадет.
Я не стала это делать. Вместо этого я забираюсь на дерево как можно скорее. Для меня невыносима близость Акселя. Даже воздух пропитан им, заряжен молниеносной энергией, от которой волосы встают дыбом у меня на руках.
Красная фата на четвертом ярусе ветвей на дереве. Она висит на двух распускающихся побегах крепкой ветки, как простыня, удерживаемая прищепками. Платан словно издевается надо мной, выставляя напоказ откровенное напоминание о девушке, которую любит Аксель.
«И я рада, что он это делает», – напоминаю я себе. Если я хочу стать Вершителем Судеб, мне нужно, чтобы Пронзенные Лебеди воссоединились, потому что в противном случае все это путешествие не имеет никакого смысла.
Я хватаю фату и срываю ее с ветки. Красный муслин прохладный на ощупь, но мне тяжело держать его в руке, он кажется обжигающе горячим.
Я спускаюсь так же быстро, как залезла наверх, и протягиваю Хенни фату в знак примирения, хотя и не могу точно сказать, почему чувствую необходимость загладить свою вину.
При моем приближении она отшатывается, но, когда наконец смотрит на фату, ее плечи расправляются. По ее телу пробегает легкая дрожь, но затем она сжимает челюсти. Она бросает мой рюкзак на землю.
– Ты можешь понести фату.
Это последнее, что мне хочется делать, но я поджимаю губы и киваю. Я опускаюсь на колени и засовываю фату в рюкзак, затем, опустив глаза, поправляю лямки.
– Пройдемся? – спрашиваю я. Последние дни мы только и делаем, что идем, но, может быть, если Хенни останется со мной наедине, она объяснит мне, почему…
– Клара, не двигайся! – шепчет она. Я резко открываю глаза. Что могло произойти так внезапно? Хенни дрожит, ее лицо стало пепельно-серым. Ее взгляд устремлен на что-то позади меня.
Я покрываюсь холодным потом. Там может быть что угодно. Прядь красных волос, вьющаяся за мной. Деревья с лицами, вырисовывающимися средь бела дня. Но я знаю, что это не так. Я знаю это так же, как знала, что Клыкастое Существо всегда будет на картах, которые вытягивала для меня бабушка.
Я медленно поворачиваюсь на коленях, ведь нельзя стоять спиной к хищнику.
Через тринадцать футов, разделяющих нас, глаза волчицы Гримм прикованы к моим. Все в ее манере держаться говорит о явном превосходстве. Ее голова высоко поднята, шея выгнута дугой, уши навострены. Ее взгляд прямой и проницательный, а радужки глаз имеют неестественный фиолетовый оттенок.
Она преследует меня, охотится на меня, предвестница моей неминуемой смерти. И она намерена убить меня.
Аксель не замечает ее. Он стоит на пути между волчицей и мной. Его голова опущена, а тело напряжено, волосы падают ему на глаза. Он задевает ботинком узловатый корень платана.
– Аксель, – шиплю я. Он не слышит меня. Он, наверное, думает о Золе и чувствует себя еще более виноватым, чем я.
– Аксель! – Мой голос становится чуть громче. Он по-прежнему не поднимает глаз. Его голова опускается еще ниже, открывая прямой доступ к его шее. Челюсти волчицы Гримм могут вонзиться в него в одно мгновение. Если она почувствует, что он стоит на пути к тому, чего она хочет, ко мне, она убьет его и бросит на съедение стервятникам.
Лапы волчицы напрягаются. Шерсть встает дыбом. Она готова прыгнуть.
– Аксель! – Мой голос срывается на шепот-крик.
Он вскидывает голову. Волчица обнажает клыки. Аксель поворачивается, чтобы проследить за моим взглядом. Все происходит слишком быстро. У меня нет времени предупредить его, чтобы он действовал медленно. Он подпрыгивает при виде волчицы.
Волчица прыгает.
– Стой! – Я вскакиваю на ноги. Накидка цепляется за колено и спадает с моих плеч.
Корень платана вырывается из земли. Обвивается вокруг моей талии и подбрасывает меня в воздух.
– Клара! – кричит Хенни. Аксель поворачивается ко мне. Волчица отбрасывает его в сторону и делает выпад, не сводя с меня глаз.
Корень кидает меня на десять футов вперед. Я приземляюсь на бок. Хватаюсь за накидку. Нет, мне нужно оружие. Волчица почти рядом. Я ощупываю землю в поисках палки, камня, чего угодно.