Земля дрожит. В мгновение ока она поднимается и отбрасывает меня. Толстая ветка хлещет меня по лицу. Я откатываюсь в сторону, хватая ртом воздух. Лес пытается изгнать меня. Убить. Если только волчица не убьет меня первой.
Она прыгает на меня с раскрытой пастью. Прилетает еще одна ветка. Цепляется за мою правую руку. Она убирает меня с дороги волчицы.
Я уже на высоте двадцати футов. Из-под земли раздается глубокий стон. Платан полностью отрывается от земли, его корни торчат, как огромные ноги.
Друзья бегают вокруг дерева и пытаются дотянуться до меня. У Хенни моя накидка. Аксель размахивает ножом. Волчица скачет подо мной, щелкая челюстями. Она ждет, когда я упаду.
Ветка, на которой я держусь, разжимается, как туго сжатая пружина. Она может вырваться в любой момент и пронзить меня, как стрела из арбалета.
Я карабкаюсь свободной рукой и хватаюсь за ветку. Кусаю ее. Лучше я упаду, чем меня сбросят.
Ветка дергается, и я тут же падаю. Во время падения я тянусь за другой веткой. Она дергается и вырывается из моей хватки. Я продолжаю падать, хватаясь ветка за веткой, неуклюже смягчая падение всем, чем могу.
Я уже на самом нижнем ярусе ветвей. Отчаянно цепляюсь за ствол, чтобы не упасть. Волчица рычит подо мной, расхаживая из стороны в сторону.
Хенни подкрадывается, комкает накидку и швыряет ее в меня. Я отпускаю ствол, чтобы схватить ее. Ветка, на которой я сижу, сильно дергается, и меня отбрасывает в сторону. Я не успеваю поймать накидку. Платан качается и изгибается. Пытаюсь ухватиться за ветку, но не успеваю.
Я падаю, ударяясь о землю. Моя искривленная спина напрягается. Хенни выкрикивает мое имя.
Перед глазами мелькают волчица и Аксель. Он заносит над головой нож, когда волчица бросается на меня. Она хватает зубами подол моего платья.
Аксель отшатывается от волчицы. Корень поднимается, чтобы растоптать меня. При этом Акселя отбрасывает в сторону. Волчица оттаскивает меня на несколько футов. Я цепляюсь когтями за землю, но волчица сильнее.
За высокой травой видна большая нора. Волчица затаскивает меня в нее. Я отчаянно цепляюсь за землю.
– Аксель! – со слезами в голосе кричу я. – Хенни!
Надо мной массивный корень перекрывает дыру и опускается, словно нога великана.
С оглушительным грохотом он обрушивается и запечатывает меня внутри вместе с волчицей.
Глава 17
Я в норе с волчицей Гримм. Она затащила меня сюда, чтобы съесть. Я ничего не вижу. Вокруг лишь кромешная темнота. Я сдерживаю крик, когда волчица затягивает меня глубже в свой туннель.
Я не должна была умереть вот так. Сначала я должна была спасти свою мать.
Тонкие корни скользят по моему лицу, как паучьи лапы. Я хватаюсь за них, пытаясь найти что-нибудь, за что можно было бы уцепиться, но они отрываются и осыпают меня грязью.
Туннель расширяется. Мои ботинки в пасти волчицы. Я пытаюсь лягнуть ее, но не могу вытащить ногу. Поворачиваюсь, чтобы ударить ее по морде, но туннель резко сужается. Я снова падаю на спину.
«Побереги силы, Клара». Скоро туннель откроет путь в самое сердце логова. У меня будет возможность как следует подраться – или быстро умереть.
Я не знаю, как долго волчица тащит меня. Время сливается с бешеным сердцебиением и безудержной душевной болью. Что, если я больше никогда не увижу маму? Или Хенни с Акселем?
Что было бы, если бы я позволила ему поцеловать меня под платаном?
Наконец туннель открывается, но не в закрытое логово. Здесь есть свет, хотя он и скрыт густыми зарослями елей и сосен. Мы находимся на поверхности, в лесной лощине. Воздух прохладный и влажный, по краям травянистых склонов растут грибы в красную крапинку. Должно быть, мы недалеко от воды.
Что-то просвистело рядом со мной. Копье. Волчица отпускает мои лодыжки и отскакивает. Я резко поднимаюсь на ноги. Волчица снова бросается на меня. Из тени вылетает еще одно копье. Волчица пригибается, и копье пролетает мимо нее.
– Ты пришла, чтобы присоединиться к моему зверинцу? – раздается пронзительный голос. Женщина немного выходит из тени. Но я все еще не могу разглядеть ее лицо. В ее руках еще одно копье, сделанное из палки и чего-то похожего на вырезанную кость. – Мне бы не помешал еще один друг.
Я не понимаю, говорит она со мной или волчицей, поэтому молчу.
– Последний шанс. – Женщина целится в волчицу.
Волчица рычит и выпрямляется во весь рост.
Женщина не отступает. Ее тонкие пальцы сжимают древко копья. Она бросает копье быстро и яростно. Каким-то образом волчица оказывается быстрее. Она отскакивает в сторону и убегает из лощины. Женщина мчится за ней, оставляя меня одну.
Несколько мгновений я остаюсь в напряжении, ожидая, что волчица выскочит из темных зарослей и вернется за мной, но ни одно из деревьев не шелохнулось.
Я с облегчением выдыхаю, хотя внутри меня тревога еще не утихла. Кто эта женщина? Точно не мама. Я лишь мельком увидела ее, но этого было достаточно, чтобы почувствовать разницу. У мамы необузданный дух, который проявляется в каждом движении. Эта женщина была более утонченной и грациозной. Это заметно даже в том, как она бросилась в погоню.
Я пытаюсь понять, кто из Потерянных это мог быть. Ивана Хирш или, может, Марлис Глаторн? Я переминаюсь с ноги на ногу, ожидая ее возвращения. Она же вернется… верно? Мне кажется, она будет рада встретить еще одну душу в этом лесу.
В лесу по-прежнему тихо, только легкий ветерок шелестит в ветвях и дикой траве лощины.
Мое беспокойство усиливается, словно часы заведены слишком туго. Если женщина не вернется, что я буду делать? Как я найду Акселя и Хенни? Нора, через которую меня протащил волчица, закрыта с другой стороны.
Я протягиваю руку, чтобы завязать накидку, она стала чем-то вроде щита, но мои руки ее не находят. Я вспоминаю, что потеряла накидку. Я так и не завязала ее, как мне советовал Аксель.
Я обхватываю себя руками, чувствуя себя голой. Прохаживаюсь по лощине, потирая ноющий позвоночник и вытягивая шею, чтобы разглядеть какой-нибудь выход, который выведет меня к друзьям: протоптанную тропинку, ручей, даже оленью тропу, – но ничего не вижу в окружающих зарослях. «Посчитаю до тысячи, – решаю я. – А после рискну пойти одна».
Когда я дохожу до семидесяти девяноста трех, уголком глаза я замечаю какое-то движение. Я медленно поворачиваюсь, мысленно готовясь к худшему. Но из-за деревьев не мелькает серый мех. Это не волчица. И не женщина. Пробегающий человек слишком низкого роста.
Это не может быть ребенок. Дети не были Потерянными. Лес Гримм проявил милосердие и избавил их от этой участи. Всем Потерянным было от шестнадцати лет. Достаточно взрослые, чтобы попросить у Книги Судеб исполнить их желание, если это все еще возможно.
Я крадусь вперед.
– Привет?
Маленький человек останавливается и прячется за сосной.
– Мы знакомы? – Я приподнимаюсь на цыпочки, чтобы подойти поближе. – Я Клара Турн из Лощины Гримм.
В ответ лишь молчание. Может, это не человек, а животное… необычно большой заяц. Я уже собираюсь отвернуться и оставить бедное создание в покое, когда наконец раздается тихий голосок:
– Мама не разрешает мне разговаривать с незнакомцами.
Я сдерживаю вздох. Это действительно ребенок. Судя по тенору, мальчик. Я делаю шаг к нему.
– В Лощине Гримм нет незнакомцев.
– Мы не в деревне.
– Но ты явно оттуда. – Другие горные деревни находятся слишком далеко.
Из-за сосны выглядывает голова, покрытая копной блестящих каштановых кудрей. На меня смотрят два больших карих глаза. Насколько я могу судить, он прекрасен, как сказочный ребенок из книги детских рассказов бабушки.
Я уже в десяти футах от него, но все еще пытаюсь разглядеть его как следует. Его фигура расплывается в тусклом дневном свете. Судя по росту, ему лет семь или восемь. Я не могу припомнить, чтобы когда-либо видела его в Лощине Гримм, хотя что-то в нем мне кажется знакомым.
Он поджимает губу и пристально рассматривает меня.
– Ты знаешь, как вернуться домой?
– Да. – Вроде как. – В данный момент я немного потерялась.
Он выходит на открытое место, его плечи поникли.
– Все так говорят.
– Все? – Он встречал других жителей деревни? – Это твоя мама побежала за волчицей?
– Мама боится их. – Он лениво пинает дикую траву, но он такого хрупкого телосложения, что у него совсем не получается пошевелить стебли. – Что случилось с твоей красной накидкой?
Мои пальцы касаются изгиба шеи, где должны быть завязки.
– Как ты…
– Красный, как колокольчик. Красный, как шиповник. – Его голос становится певучим, как будто он читает детский стишок.
– Откуда ты знаешь про красный колокольчик? – Я щурюсь сильнее, все еще пытаясь разглядеть его получше. Должно быть, у меня помутилось зрение, потому что мальчик по-прежнему немного не в фокусе.
Он кивает и перепрыгивает через камень.
– То, что вырастет первым, навсегда сохранит в себе волшебное семя. Так оно сказало мне.
– Оно?
– Старейшее дерево. Оно говорит, что когда-то было человеком, но никто не верит ему. Никто не слышит его, как я.
На ум приходят лица, которые я вижу в лесу. Возможно, они все-таки не почудились мне.
– Первым вырос красный колокольчик? Он имел в виду это? Где вырос?
– Конечно же, в Лесу Гримм. Есть даже стихотворение об этом. Хочешь послушать?
– Хмм… да. – Мне трудно уследить за всем, что говорит мальчик. Меня слишком отвлекает его непоседливость. Он не может устоять на месте. Он кружит вокруг меня, прыгает, чтобы прихлопнуть стрекоз, и обшаривает землю, как будто ищет насекомых.
– Я выучил его наизусть. Но, наверное, у меня просто не было выбора. Старейшее дерево не переставало повторять его. – Он выпячивает свою маленькую грудь. – Готова?
Я киваю.
Когда магия земли коснулась, вырос красный цветок,
Пробудил он природу, дал силу ей впрок.