– Ох, Клара, – упрекает она меня со свойственной ей любовью. – Перестань волноваться и поешь. Я же еще не умерла, верно?
Шутка прозвучала неудачно и задела за живое, но, полагаю, насчет еды она права. А вот парень и девушка совсем другое дело. Они прокрались внутрь, когда я стояла к ним спиной, и теперь наблюдают за нами пугающими черными глазами.
– Хорошо. – Я бросаю взгляд на Акселя, стоящего позади меня. – Давай поедим.
Он выглядит так, будто я только что подарила ему пони с деревенской ярмарки. Он сбрасывает рюкзак Хенни, роняет фонарь и практически бросается на помидоры. Я сдерживаю смешок, наблюдая, как он запихивает их себе в глотку.
– Не забывай жевать.
Он пренебрежительно машет рукой и тянется за гроздью винограда.
– Попробуй малину. – Хенни слегка толкает меня. – Она слаще сахара.
Малина пробивается из земли и переплетается с огурцами, которые цепляются за тонкие побеги. Я опускаю рюкзак и осторожно подхожу к ягоде, чувствуя на себе тяжелые взгляды парня и девушки, следящих за каждым моим движением. Я даже не подумала спросить их, можно ли нам начать есть их еду.
– Не переживайте о Гензеле и Гретель, – говорит Хенни, заметив мое замешательство. – Они рады поделиться едой.
Я не знаю, как она поняла, что они рады. Когда я улыбнулась им, они лишь продолжили пристально смотреть на меня.
– Я удивлена, что ты узнала их имена, – бормочу я так тихо, чтобы услышала только она. – Они, кажется, не слишком разговорчивые, не так ли?
– Им нужно, чтобы ты изъяснялась кратко и ясно, – отвечает Хенни так, словно знает их вечность. – Думаю, они близнецы, — добавляет она, как будто это каким-то образом объясняет ее точку зрения.
Я тянусь за ягодами малины, набираю горсть и отправляю одну в рот. Язык ощущает невероятный вкус, и мои глаза округляются.
– Малина всегда была такой замечательной на вкус?
– Нет, – отвечает Аксель. – Никогда не пробовал что-то настолько вкусное. – Он разламывает дыню и зачерпывает ее мягкую мякоть рукой. – Это не сравнится даже с бараньими отбивными и жареным гусем. И уж точно не с беличьим мясом.
Девочка, Гретель, вскидывает голову.
– Мясо?
Аксель кивает, набивая рот дыней.
– Мы пытались поймать белку вон в ту клетку. – Он указывает липким пальцем на наше ветхое творение, которое я привязала к рюкзаку. – Но безуспешно. Не то чтобы я жаловался. Как я уже сказал, то, что у вас здесь, – он берет еще дыню, – просто непревзойденно.
Я слишком занята, наслаждаясь ароматом малины, чтобы выразить свое искреннее согласие. Эти фрукты вкуснее, чем имбирные пряники, вареники со сливами и мятные палочки – все те сладости, которые я ела в детстве, когда достать сахар было не так сложно.
Гензель и Гретель, похоже, не обращают внимания на болтовню Акселя и на то, как я объедаюсь. Девушка смотрит на своего брата, который, должно быть, действительно ее близнец, потому что они так похожи по возрасту и внешности. У них обоих даже есть тонкая красная прядь среди их потрясающих белокурых локонов. Она повторяет слово, которое произнесла минуту назад.
– Мясо.
Между бровями Гензеля появляется морщинка. Он приближается к клетке, которую мы принесли. Гретель следует за ним, слегка переступая с ноги на ногу, словно предвкушая чудесный сюрприз. Гензель встряхивает клетку и заглядывает внутрь. Он поворачивается к Гретель.
– Нет.
Она нетерпеливо указывает на мой рюкзак.
– Мясо.
Гензель неуклюже возится с застежкой.
– У нас нет мяса. – Я срываю огурец и впиваюсь в него зубами. – Да и вообще какой-либо еды. Вот почему мы так, – я давлюсь, откусываю большой хрустящий кусок, – благодарны.
Гензель не обращает на меня внимания. Он наконец открывает мой рюкзак и высыпает его содержимое на землю. Наверное, мне следовало бы расстроиться, но все, что меня волнует, – это чтобы в моем желудке было побольше еды.
Гретель присаживается на колени рядом с Гензелем. Они с любопытством перебирают мои вещи: красную фату, ботинок, жестяную коробочку с приманкой, набор кремней, старую карту, последнюю свечу и аптечные принадлежности на крайний случай. Они что-то трогают, трясут и даже кусают. Это, должно быть, самые странные люди, которых я когда-либо встречала.
– У нас правда нет мяса.
Гретель встает и подходит ко мне. Я отшатываюсь, удивленная огнем в ее угольно-черных глазах. Она хватает меня за руку и тащит в другой конец комнаты, в укромный уголок. Он также опутан корнями, но земля покрыта…
– Кости. – Мой голос срывается, хотя я не совсем понимаю, почему я так встревожена. Это просто крошечные косточки маленьких существ, которых Гензель и Гретель, должно быть, съели, прежде чем собрать их останки.
– Мясо, – четко произносит Гретель и указывает на них, как будто это она должна говорить ясно, чтобы ее поняли.
Я киваю, но отступаю от нее на шаг.
– Я поняла, вы любите мясо, но у нас его нет. Нет мяса. – Для пущей убедительности я взмахиваю рукой в воздухе.
Гензель подходит ко мне. Я отступаю еще на шаг, чувствуя, как хрустят кости под моими забинтованными ступнями.
– Аксель, скажи им, что у нас нет мяса.
Аксель наконец поднимает взгляд от очищенной от кожуры дыни. Его брови опускаются, когда он видит, что меня загнали в угол.
– Эй, что происходит? – Он вытирает руки о штаны и направляется к нам.
Хенни тоже спешит ко мне.
– Я объясню Гензелю и Гретель.
– Думаю, они уже все поняли, – говорю я. – Они понимают «нет» и «мясо», и, кажется, они не особо этому рады.
Аксель замечает кости позади меня.
– Мы не поймали белку, – снова говорит он Гензелю. – Нет. Белок.
Гретель поворачивается к нему.
– Мясо, – требует она.
Хенни поднимает руки, пытаясь всех успокоиться.
– Мяса нет, – повторяет она Гензелю и Гретель, словно разговаривает с маленькими детьми, а не со странными подростками. – Но у нас есть лекарство, как вам такой вариант? Ле-кар-ство. – Она изображает, как ранит руку и втирает в нее мазь. – Лекарство – это хорошо. Вам нравится лекарство?
Ноздри Гретель раздуваются. Она говорит сквозь стиснутые зубы.
– Мясо!
Уголок рта Гензеля изгибается в озорной усмешке, когда он окидывает Хенни пристальным взглядом.
Уверенность моей подруги улетучивается, и она теснее прижимается к Акселю в поисках защиты.
– Думаю, ты была права, Клара, – шипит она. – Я видела черную кошку.
– Не беспокойся. – Я протискиваюсь мимо близнецов, чтобы подойти к ней. – Теперь, когда мы нашли тебя, мы можем уйти. – Я смотрю на близнецов. – Спасибо за еду, но нам пора.
Хенни не ждет их ответа. Она тянется к моему рюкзаку и прячет в него красную фату. Аксель берет меня за руку, и мы крадемся назад, не отрывая глаз от Гензеля и Гретель. Какими бы простодушными они ни казались, их угрожающие взгляды очень реальны и смертельно опасны.
Аксель дважды сжимает мою руку, подавая какой-то сигнал. Я не понимаю его. Я встречаюсь с ним взглядом. Качаю головой. Какой бы хитрости он ни добивался, все теряет смысл, когда он кричит.
– БЕЖИМ!
Мы разворачиваемся и мчимся к арке. Хенни бежит вместе с нами.
Хлопок.
Толстый корень дерева преграждает нам путь к отступлению. Мы отступаем, но другой корень набрасывается на нас и выхватывает нож Акселя из-за пояса. Мы бросаемся врассыпную, но дерево движется быстрее. Еще больше корней поднимаются вверх и окружают нас. Всего через несколько секунд мы оказываемся в ловушке в деревянной клетке в центре комнаты, внутри дома Гензеля и Гретель, окруженного корнями.
Стоя снаружи ловушки, близнецы самодовольно ухмыляются. Гретель просовывает руку в клетку и щиплет Хенни за плечо.
– Мясо.
Глава 28
– Красный колокольчик не защитил нас, – с грустью говорит Хенни.
– Мы знали, что он не сможет вечно оберегать нас. – Аксель ударяет плечом один из корней нашей клетки, но он, как и все остальные, не сдвинулся с места.
Прошло несколько часов. Настало утро. Сероватый свет просачивается сквозь лианы в комнату под сосной.
Дождь закончился несколько минут назад. Как только это произошло, Гензель и Гретель вышли на улицу, чтобы заняться неизвестно чем. Возможно, они обсуждают на своем ломаном языке, как съесть нас на завтрак.
Я вздрагиваю и начинаю быстрее рыть туннель для побега. Пока он всего в несколько дюймов глубиной, и при моих темпах на его завершение может уйти несколько дней. Земля плотно утрамбована, и я беспокоюсь, что у Гензеля и Гретель не хватит терпения дать нам умереть с голоду, прежде чем они попробуют наше мясо. Если бы таков был их план, они, вероятно, с самого начала не позволили бы нам набрасываться на их еду.
Я смахиваю прядь, упавшую мне на глаза.
– Может, красный колокольчик все еще защищает нас больше, чем мы думаем. – Я вопреки всему надеюсь, что это правда. – Корни больше не борются с нами. Возможно, дерево напало на нас только потому, что Гензель и Гретель захотели этого.
Хенни отодвигается, поворачиваясь ко мне спиной.
– Не думаю, что магия леса работает именно так. Люди не могут контролировать ее. – Ее настроение испортилось вскоре после того, как мы оказались в ловушке. Та доброта и прощение, которые она мне дарила, исчезли.
– Может быть, люди и не могут, во всяком случае, не до конца, – уступаю я. – Но на мне не было накидки, когда я впервые встретила Золу, и она сказала мне, что лес не причинит вреда в ее лощине, потому что она примирилась с ним. Что, если это она сдерживала лес?
– Тогда почему она не заставила его напасть на тебя, когда ты убегала? – спрашивает Хенни.
Я отмечаю, что она сказала «ты» вместо «мы».
– Может, это требует больше магии, а ее недостаточно сильная. Магия Фиоры казалась достаточно могущественной, – добавляю я, – по крайней мере, судя по тому, как она контролировала свои волосы.
– Фиора прожила в лесу дольше, чем Зола, – добавляет Аксель. Он переворачивается на спину и толкает ногами другой корень. – Думаю, это как-то связано.