– Спасибо.
Я наблюдаю за тем, как он уходит через туннель, ведущий в другую пещеру. Оставшись в одиночестве, я снова открываю книгу и делаю глубокий вдох. Задерживаю дыхание на несколько секунд и медленно выдыхаю.
Пришло время.
Каждый, кто загадывает желание на Книге Судеб, должен начать с простого заклинания. Я знала его наизусть. Как и каждый житель деревни.
– Sortes Fortunae, услышь мой голос, – произношу я. – Пойми мое сердце и самое сокровенное желание. Меня зовут Клара Турн, и это мое желание.
Я переминаюсь с ноги на ногу. Встряхиваю руками. Выпрямляюсь.
Я вспоминаю последние строки загадки:
И проклятье спадет,
Когда другого желанием спасете.
Именно это я и собираюсь сделать, спасти другого.
Лицо мамы всплывает в памяти. Я вижу ее такой, какой она была на балу у Золы на лугу. Постаревшей, но все еще красивой. С мудрыми глазами и доброй улыбкой.
Я знаю, что тогда это была всего лишь галлюцинация, но, возможно, на видение повлияла и магия леса и она действительно пыталась связаться со мной.
– Я желаю, – начинаю я.
«Желудь, который я подарила, все еще у тебя?» – Вопрос мамы из видения всплывает в памяти.
Моя рука опускается в карман платья, где я все еще храню ее подарок.
– …чтобы ты простил жителей Лощины Гримм и…
«Почему ты не расправишь крылья?»
Я крепко сжимаю желудь и пытаюсь сосредоточиться, но ее слова не перестают звучать в голове.
«Проснись, дорогая».
– …и тем самым снял проклятие и восстановил наш мир.
«Борись. Живи».
Я прерывисто выдыхаю. «Прости, мам. Но я пообещала, что ты будешь жить, а не я».
Я тщательно подбирала слова, произнося заклинание. Я могу загадать лишь одно желание, с помощью которого я должна была найти способ спасти свою мать и всю деревню, поэтому я попросила снять проклятие. Когда это произойдет, мама больше не будет Потерянной. Я найду ее и покажу тропинку, которая выведет из леса. Деревья перестанут двигаться, и карта, которую я запомнила задолго до того, как пришла сюда, снова станет точной.
Мое желание также спасет Хенни, Золу, Фиору… и, возможно, даже Гензель и Гретель. Когда проклятие спадет, они тоже вернутся к себе прежним и смогут выбраться из этого места.
Я пытаюсь улыбнуться при мысли о том, что все они благополучно вернутся домой, но боль пронзает мою грудь и подступает к губам, не давая их уголкам приподняться. Если бы только я могла присоединиться ко всем, когда они вернутся в Лощину Гримм. Но я знаю, что, несмотря, на то, что я загадала желание, и какие бы действия мне ни пришлось предпринять, чтобы его осуществить, их счастье придет только ценой моей смерти. И я уверена, что только что привела свою судьбу в действие.
То, что предсказала бабушка, разворачивается передо мной. Но то, что я Вершитель Судеб, не может изменить мою собственную судьбу. Остальная ее часть должна исполниться. И я разыграла все карты, которые она мне вытянула, кроме одной: Клыкастое Существо. Проклятие не снимется, пока я не умру.
Я сглатываю, борясь с очередным приступом нарастающей боли в груди. Я принимаю, что со мной произойдет. Я приняла это еще до того, как вошла в лес. Смерть в этом лесу – моя судьба.
Собираясь открыть книгу, я дотрагиваюсь до обложки: на обложке выгравировано название «Sortes Fortunae» и деревья, обрамленные тонкой каймой из крошечных звездчатых цветов. Я понимаю, что это красный колокольчик, хотя дерево не окрашено. В памяти всплывают слова Олли: «То, что вырастет первым, навсегда сохранит в себе семя магии».
Выгравированный красный колокольчик – это, по крайней мере, утешение, еще один знак того, что мне суждено было получить Красную Карту и прийти сюда. Я уже загадала свое желание. Мне просто нужно выяснить, как осуществить его.
Собравшись с духом, я открываю книгу, готовясь к получению инструкций из книги. Тот, кто загадывает желание, должен вслепую выбрать страницу, с помощью которой книга будет передавать указания.
На странице пусто. Я жду, когда появятся зеленые чернила, которые, как говорят, были получены из листьев. Семь секунд спустя они появляются на странице и выводят одну букву за другой, образуя слова, как будто их пишет невидимая рука:
«Откажись от мальчика и поймай волчицу.
Только тогда ты исполнишь свое самое заветное желание».
Я дважды моргаю, читая инструкцию. Этого не может быть. Я просматриваю слова еще раз, чтобы убедиться в их реальности, но, прежде чем я дочитываю до конца, слова исчезают. Страница снова становится пустой.
– Подожди! – Я замираю. – Напиши еще раз!
Слова больше не появляются.
Я слегка подталкиваю ее.
– Кажется, ты неверно услышала мое желание. Я повторю.
В пещеру врывается порыв ветра. Он захлопывает книгу.
Я отшатываюсь назад, все сжимается внутри меня. Я не понимаю. Как книга может просить меня оставить Акселя? И поймать волчицу? Какое это имеет отношение к снятию проклятия?
– Клара? – Голос Акселя эхом разносится по туннелю из другой пещеры.
– Дай мне еще пару минут! – кричу я в ответ. – Я… я не хочу, чтобы меня прерывали.
Холод пробегает по моему телу. Мне нужно сесть. Подумать. Нет, я не могу сидеть. Беспокойство слишком сильное. Я хожу из стороны в сторону. Сцепляю руки. Тереблю рукава. Подол накидки.
Меня пронзают обвиняющие слова матери: «Но готова ли ты обречь своих друзей на страдания? Если дойдет до этого, Клара, кого ты спасешь? Меня или их?»
Это была ее речь во сне, ее зловещая версия, а не та, исполненная любви и терпения, которую я видела на балу. На самом деле это не могла быть она, это, должно быть, говорила моя совесть. Но игнорировать ее еще труднее.
Я прислоняюсь к валуну, опускаю голову и делаю несколько глубоких вдохов. Пытаюсь собраться с духом. Я знаю, что должна сделать. Это то, что я пообещала себе задолго до того, как вошла в Лес Гримм.
– Пожалуйста, прости меня, Аксель, – шепчу я. Мое сердце сжимается, рассыпаясь на осколки, которые я не смогу собрать обратно. Боль внутри меня отрастила клыки. Это почти невыносимо. Но я должна это вынести. Я буду следовать своей судьбе до конца.
Я отталкиваюсь от валуна и направляюсь к водопаду, сжав руки в кулаки и стиснув зубы. Я карабкаюсь по выступам стены пещеры, с которых не капает вода, и выбираюсь из пещеры на поверхность.
Я оставлю книгу позади. Акселю понадобится она, чтобы вернуться в деревню. Кроме того, мне она больше ничем не поможет. Она сказала мне, что делать, и как только это свершится, проклятие спадет. Деревья перестанут двигаться, а Аксель найдет дорогу, ведущую к дому. Как и Хенни и остальные Потерянные. Как и моя мама. Она вернется в наш дом и побежит в распростертые объятия бабушки. Лощина Гримм снова будет процветать. И все снова будет как надо.
Я стою в траве и стряхиваю с платья и накидки пыль из пещеры.
Я сделала половину того, что требуется для проклятия. Я ушла от Акселя. Теперь мне нужно поймать волчицу. Задача почти невыполнимая. Мое единственное преимущество в том, что мне не придется ее искать.
Если и есть что-то, на что я могу положиться в этом изменчивом лесу, так это то, что волчица Гримм всегда выследит меня первой.
Глава 34
Я бросаюсь прочь от пещеры и ямы, которая ведет в нее. Струйка ручья исчезла, смытая дождем. Возможно, она никогда и не была ручьем. Может быть, позапрошлой ночью мы с Акселем заблудились в темноте и случайно пошли по разветвленной тропинке, образованной разлившейся водой.
Но это неважно. Я в любом случае не пойду вдоль ручья. Иначе Аксель быстро найдет меня.
Я задираю юбку платья до колен и мчусь быстрее. Кто знает, сколько времени ему потребуется, чтобы понять, что я ушла?
При мысли о нем острая боль пронзает мою грудь, но я делаю все возможное, чтобы подавить ее и закопать поглубже. Я должна сосредоточиться на настоящем, а не на том, что осталось в прошлом. Не на том, чего у меня никогда не будет.
Я бегу, пока часы не сливаются воедино. Я не могу сказать, который час. Солнце скрылось за пеленой густых облаков. Все, что я знаю, – это то, как часы моей жизни тикают громче, чем когда-либо. Моя неминуемая смерть не за горами.
Только когда я останавливаюсь, чувствуя, что мои ослабевшие ноги вот-вот подкашиваются, судьба встречает меня. Волчица Гримм стоит в нескольких ярдах впереди, в густых зарослях леса, красивая и неподвижная, как памятник. Она ждет меня, как будто тоже знает, какова ее судьба.
В Sortes Fortunae не говорилось, что мне удастся поймать волчицу, так что, возможно, мне на самом деле не придется этого делать. Возможно, это просто необходимая попытка. Но не приведет ли она к моей собственной смерти? Может быть, моя кровь – это то, что нужно лесу, чтобы снять проклятие.
Когда я подхожу к ней, смотрю прямо в ее фиолетовые глаза, и по моей коже пробегает неприятное ощущение чего-то знакомого. Если бы она была волчицей нормального размера, мне пришлось бы опуститься на колени, чтобы оказаться на одном уровне с ее лицом, но в волчице Гримм очень мало обычного.
Моя рука зарывается в шерсть у нее на затылке. Я нежно глажу ее.
– Не пора ли нашей истории закончиться?
Она поворачивает уши в мою сторону. Поднимает хвост. Думаю, это знак согласия. Она поворачивается и уходит, затем оглядывается и останавливается, словно ожидая, что я последую за ней.
Что я и делаю. Мы идем бок о бок в дружеском молчании, хотя я ловлю себя на том, что оглядываю окрестности в поисках какого-нибудь способа поймать ее. Ветка ивы или крепкая лиана, чтобы связать ей лапы. Край обрыва, с которого можно столкнуть ее. Это будет считаться? Это убьет ее? Но мне не приказывали убивать волчицу, да и я сомневаюсь, что смогла бы довести это до конца. Но как я должна одолеть ее?