Он остановился, взглянул на работающих поодаль дорожников, оценил ситуацию и странными зигзагами двинулся к месту, где лежала кувалда. Беззаботным фланером намеревался он перейти через улицу как раз в этом месте, после чего кувалда оказалась бы у него в руках. Все так и получилось, с той лишь разницей, что беззаботный переход Леся через улицу, наблюдаемый стоящим в тени дерева на тротуаре милиционером, этот последний принял за петляния вдребезги накачавшегося пьяницы. Ухватив кувалду, Лесь согнулся под неожиданной тяжестью, что подтвердило милиционеру его собственную проницательность.
Поистине тропическая жара, не пощадившая и представителя власти, доконала его под конец дежурства и притупила охотничий инстинкт. Он отдал себе отчет в исчезновении кувалды, только когда Лесь свернул за ближайший угол. Пронзительный свисток подтолкнул злоумышленника в бешеный галоп. Подгоняемый паническим страхом, он несся, словно испуганный олень, и быстро скрылся от погони, которая даже не была уверена, его ли в самом деле надлежит хватать.
Домой Лесь добрался через полтора часа окольными путями, какими-то незнакомыми улицами, с кувалдой, прикрытой легкой курткой, в полном изнеможении.
В голове было темно. Охотнее всего он отказался бы от запланированного преступления и отделался от украденного орудия, но не хватало храбрости его выбросить. Кувалда срослась с его телом и гнала его в какой-то ужас, и хочешь не хочешь преступление придется выполнить. Казалось, спрятанная в укромное место кувалда все равно выскочит и погонится за ним.
Не измыслив иного тайника, Лесь принес кувалду в квартиру, на цыпочках вошел в прихожую и, услышав голос жены, в панической спешке втиснул орудие в тумбочку для обуви. Отер потный лоб и постепенно начал приходить в себя.
Время убийства неумолимо приближалось. Подходящее орудие ждало в тумбочке с обувью. Сейчас необходимо во что бы то ни стало выработать детальный план действий и точно ему следовать.
На следующий после кражи кувалды день Лесь поздним вечером уселся в кресле, закурил и приступил к обдумыванию. Главный инженер уходил с работы сразу после двенадцати ночи и к часу добирался до своего дома. Его срочная работа, создавшая столь удобные для преступления условия, завершалась. Коли уж его убивать, то побыстрее, лучше всего сегодня — завтра может оказаться поздно…
При мысли о необходимости реализовать незыблемое решение и неизбежно встретиться с жертвой Лесь испытал страшное нежелание шевелиться. Лучше пока еще поразмыслить. Он уже видел безжизненное тело соперника, съезжающее с лестницы у входа в дом, и картина эта наполнила его гробовым удовлетворением. С минуту он упивался ею, потом подумал: а ведь, собственно говоря, нет никаких причин для спешки. Главный, ясное дело, и еще когда-нибудь будет возвращаться поздно, Лесь его выследит, прокрадется за ним с кувалдой в руках… А пожалуй, лучше и в самом деле отделаться от этого сегодня?.. Ну конечно же лучше, просто необходимо. Нет никакой спешки, но сегодня лучше. А потому он сейчас отправится, только вот минутку еще посидит…
Стрелки часов показывали двенадцать ночи. Подгоняемый некой сверхъестественной силой Лесь встал с кресла, вышел в прихожую, достал кувалду из тумбочки, тихонько закрыл за собой дверь… Торжественное расположение духа, ясная работа ума, но и некоторое волнение — все вместе овладело Лесем так, что он не заметил даже, как одолел весь путь и очутился около дома главного и затаился в кустах.
К дому подъехало такси, вышел главный. Прежде чем он пересек газон и дошел до лестницы, такси тронулось и умчалось.
Главный возился с ключами, а Лесь, выйдя из кустов, крался осторожно и тихо, как хищный зверь, — почему-то он опустился на четвереньки. На четвереньках же вбежал по лесенке и встал в полный рост только за спиной соперника.
Это не Лесь замахнулся! Это кувалда сама поднялась, увлекая за собой его руку, и сама страшным ударом опустилась на голову жертвы!
Главный, падая, громко застонал, так громко и ужасно, что Леся на мгновение парализовало. Он быстро оглянулся вокруг и уже нацелился бежать, как вдруг произошло нечто ужасное!
Уехавшее такси где-то далеко остановилось и задним ходом начало возвращаться. Раздался пронзительный гудок, окна домиков на одну семью начали открываться, отовсюду слышались какие-то вопросы и восклицания, а в довершение всех бед из едущего задним ходом такси выскочил милиционер с пистолетом. Это было уже слишком!
В паническом страхе Лесь рванул прямо перед собой в черное, неведомое, заросшее деревьями пространство!
Он мчался бездорожьем, продирался через кусты и заросли, спотыкался о корни, не выпуская кувалды: чтобы скрыть преступление, очень важно бросить орудие в Вислу. Упаси Бог, не потерять бы где-нибудь!
Погоня продолжалась. Хуже того, издали донесся лай собак. Кровь застыла в жилах. Вот-вот возьмут след и нагонят его милицейские собаки! Что делать?
Заросли вдруг кончились, и задыхающийся Лесь увидел перед собой улицу, по которой ехал ночной автобус. Автобус остановился, и Лесь бросился к двери, смутно сознавая, что добежал, кажется, до Жвирки и Вигуры — он все время бежал на запад.
В автобусе ждал еще один враг, кондуктор, от которого надлежало спрятать кувалду. Лесь засунул ее за спину под пиджак, но ведь надо достать деньги и купить билет. Пришлось проделать целую серию немыслимых движений, чтобы купить билет, удерживая одной рукой проклятое орудие. Кондуктор, получая деньги, с подозрением рассматривал те или иные фрагменты кувалды, вылезающие у Леся то с одной, то с другой стороны.
Внезапно его осенило: не прятать, а просто сделать вид, что он спортсмен. Решительно извлек он кувалду из-под пиджака и, стараясь небрежно подбросить ее, нервно хохотнул:
— Представьте, увлекает, тренировался до поздней ночи… Это метание молота.
— Да, конечно. — Кондуктор странновато посмотрел на него. — И метание наковальни.
Этот диковинный ответ поразил Леся до такой степени, что небрежно подброшенная кувалда вырвалась и грохнулась об пол, сотрясая весь автобус.
Конец! Теперь все пропало, кондуктор запомнит его как пить дать! Мало того, водитель, обеспокоенный непонятным сотрясением, остановил автобус, немногие пассажиры вытаращили на Леся глаза, а издалека сзади уже слышался вой милицейской сирены!
В панике схватил он кувалду и выскочил из автобуса. В следующее мгновение уже лежал на земле, а над ним, ворча и скаля клыки, стоял огромный пес.
Все последующие события слились в один бесконечный кошмар. Словно в тумане, увидел себя на скамье подсудимых в суде, услышал страшные слова и вдруг понял, что это — приговор. Приговор окончательный, обжалованию не подлежит; приговор к пожизненному заключению в колонии строгого режима…
В его душе не осталось ничего — только ужас и безграничное отчаяние. И на кой черт понадобилось ему убивать главного инженера, порядочного, благородного и симпатичного человека?! Помрачение ума, не иначе?! Ведь впереди была целая жизнь, целая жизнь, так по-дурацки погубленная!..
Он очнулся в каком-то странном, ни на что не похожем месте. Вокруг сгустилась темень, рядом коптил маленький светильник. Он хотел пошевелиться, но оказалось — прикован к стене тяжелой толстой цепью, на такой же цепи к ногам приковано тяжелое ядро. Он — на земле, твердой, холодной и мокрой земле, около него охапка старой гнилой соломы, а на соломе, прямо перед глазами вечным укором совести покоится здоровенная кувалда-камнедробилка. Волосы встали дыбом — так вот она, та самая колония строгого режима, где он будет пребывать пожизненно! Рядом оказалась кружка с водой и миска с какой-то темной и скользкой размазней, видимо с едой, в размазне торчала вилка.
Есть Лесю вовсе не хотелось, а на вилку посмотрел с интересом. Он приговорен пожизненно, и терять ему нечего. Временем располагал в избытке, а тут еще какой-никакой инструмент и стена, о которой он, как архитектор, знал абсолютно все.
Взял вилку и начал осторожно ковырять в стене.
Довольно быстро удалось вынуть кирпич, потом второй, наконец, в стене образовался проем примерно в пол квадратного метра. И тут случилось ужасное!
Лесь смотрел и не мог пошевелиться: стена закачалась, выпучилась, выпал кирпич, за ним еще, потом с грохотом рухнула часть стены, а из образовавшегося отверстия вывалился самый настоящий скелет!
Лесь по-прежнему сидел в кошмарной тюремной камере, прикованный к остаткам стены, засыпанный кирпичом и щебнем, в объятиях скелета, и это еще куда ни шло. Но скелет ревел, ревел Лесю в ухо ужасным, пронзительным, металлическим ревом и, судя по всему, будет так реветь до самого Страшного суда!
И тут Лесь не выдержал. С паническим криком он рванулся, дабы сбросить с себя скелет, изо всей силы взмахнул скованными руками и с размаху ударился локтем. На миг все звезды на небесном своде вспыхнули перед глазами, и он пришел в себя.
Ревел будильник. Лесь растянулся под креслом в собственной квартире, ужасно болел локоть. Ревущий будильник лежал около него, показывая шесть утра. За окном сиял солнечный день.
Довольно долго Лесь не мог уразуметь, что, собственно, произошло. Ведь он убил главного инженера?! Где камера, где скелет?! Неужели весь этот кошмар только сон?..
Не веря своему счастью, он не смел пошевелиться. От волнения перехватило дыхание. Лежал под креслом, локоть саднило, и казалось, здесь чудеснейшее место в мире.
Вдруг вспомнил украденную кувалду и затрясся с ног до головы. Вскочил с бьющимся сердцем, влетел в прихожую, бросился к обувной тумбе. Кувалда лежала на месте. Решение напрашивалось само собой: убрать, выбросить, уничтожить, избавиться любым способом, будто кувалда обладала дьявольской силой, которая сонный кошмар могла заменить на действительность. Лесь схватил было ее, но впопыхах запихнутая кувалда и не дрогнула. В Лесе вдруг вспыхнула нечеловеческая сила. Он уперся ногой и дернул так, как ни разу в жизни ничего не дергал!