— Через левое плечо! — предостерегающе крикнул Януш.
Барбара как-то странно замахнулась, и из рога изобилия посыпался дождь белых бумажек на зеленый круг и его окрестности.
Группа, занятая бумажками, не обратила ни малейшего внимания на стоящего в дверях начальника. Януш и Лесь бросились к бумажкам, попавшим в круг и поспешно принялись их разворачивать.
— Шестнадцать, — сообщил Януш Каролеку.
— Четырнадцать, — сообщил Лесь.
— Боже милостивый, что это такое? — спросил зав.
Ученые коллеги, пойманные на занятиях черной магией, на мгновение прервали борьбу с судьбой. Они рассеянно поглядели на зава, рассеянно переглянулись и, слегка поколебавшись, вернулись к таинственному занятию.
— Семнадцать, — продолжил Януш. — Барбара, объясни ему, у нас тут проблема. Попало восемь штук.
— Заполняем купоны по пятьдесят шесть злотых, — решительно потребовала Барбара. — Не мешай нам, в сверхурочные часы мы имеем право на личную жизнь. Разве только дашь нам взаймы тысяч сто злотых.
Зав молчал, поскольку немножко опешил. Коллеги жадно поглядывали на него, ибо вопреки всякой логике возымели вдруг абсурдную надежду. Они показались заву шайкой голодных людоедов, облизывающихся на упитанного миссионера. А не сбрендила ли часом вся группа? Ведь среди них находился Лесь…
— Дорогие мои, откуда у меня сто тысяч, — ответил он на всякий случай мягким примирительным тоном.
Затем, пятясь, отступил с опасной территории.
А в оставленной им комнате черная магия разбушевалась вовсю. Сочетание колдовских и научных методов, по мнению группы, не может не принести желаемых плодов. С нетерпением ждали понедельника.
— Тройка-то наверняка есть, — мрачно заявил Януш в понедельник. — В крайнем случае на сигареты хватит.
— А может, надо выбирать числа в полночь? — уныло предположил Лесь.
— В какую полночь? — равнодушно отозвался Каролек.
— А ведь и правда, — оживилась Барбара. — В полночь, в пятницу и при свечах!
В целях экономии количество свечей ограничили до трех. Благодаря чему не наделали пожара, а подожгли всего лишь несколько старых фотооттисков. Лесево предложение насчет черного кота вызвало общее смятение: и в самом деле, ведь не все аксессуары соблюдены…
Каролек составил список сугубо необходимого.
— Я вам вот что скажу, — подытожил он. — Абсолютную уверенность в выигрыше можно гарантировать, если угадывать числа в пятницу, в полночь и на распутье трех дорог, к тому же в полнолуние. И, насколько я могу судить, хорошо бы еще иметь черного кота, нетопыря, сову, тринадцать похоронных свечей и сушеную змею. И кажется, парочку пауков, правда, тут я не уверен.
Барбара вздрогнула:
— Никаких пауков!
— Кот есть, — с отчаянием сказал Януш. — Нетопыря и змею еще удалось бы как-нибудь достать, а вот похоронные свечи… если только украдем. Говорят, они стоят дорого.
— А вообще-то сейчас как раз полнолуние, — добавил Каролек с отвращением.
Капиталы закончились. Сроки платежей угрожали все серьезней. Доставание денег требовало прямо-таки акробатического мастерства. И вдруг стряслось нечто неслыханное, напрочь отбросившее нудные денежные заботы коллектива.
В мрачный вечер понедельника, сразу после очередного фиаско в борьбе с судьбой, трое из славной четверки сидели в задумчивости. Злые силы определенно ополчились на незадачливых колдунов. Несмотря на заимствованных в дружеской организации одного дохлого желтопузика, двух нетопырей и вороньего чучела, несмотря на увеличение количества свечей до семи, несмотря на научные компьютерные расчеты в еще одной дружеской организации, в отосланных купонах не набралось даже трех угаданных чисел.
В поздний час никто не работал. И никто не проявлял излишнего стремления отправиться домой. Дома сидели ожесточенные чада и домочадцы, задающие назойливые и дурацкие вопросы. А кто мог дать на них ответ? Каролек, Барбара и Лесь точно не могли. Ибо неисповедимы пути должников жилищного кооператива или уклонистов от справедливых претензий столяров и слесарей! И разве мог Лесь возжечь свет в темной вечерней квартире?
В тоскливой гробовой тишине раздался звук, на слух самый обыкновенный — никто из друзей по несчастью и не заподозрил, что звук сей возвещает события удивительные и великие. Хлопнула входная дверь, кто-то галопом взлетел по лестнице и потом старался несколько затормозить на скользком паркете, но безуспешно. Закон инерции не дал сбавить скорость, и Януш, скользя, ворвался в комнату, немного перекосив створку дверей, и чуть не врезался в стол Леся. Он оперся о чертежную доску и тяжело дышал, с ужасом вытаращив глаза на коллег.
Барбара, Каролек и Лесь отвлеклись от драматических размышлений и проявили некоторый интерес к только что прибывшему товарищу по несчастью.
— У тебя что — жар? — вскинулся Лесь, поправляя чертежную доску.
— Я летел… по… лестнице… — Януш пыхтел, запинался, и с его физиономии не сходило выражение ужаса.
— Гнались за тобой, что ли? — любопытствовал Каролек.
Януш глубоко вздохнул несколько раз, дабы сообщить нечто поразительное самым эффектным образом. И предельно трагически произнес:
— Конец! Труба!
Все трое согласно повернулись к нему, предчувствуя зловещее, из ряда вон выходящее.
Януш вздохнул еще раз.
— Я сейчас прямо от Гени, — в его голосе послышались отзвуки погребального звона. — От Геньки, доходит?
— Но ведь Геня в Италии, — удивился Каролек.
У него мелькнуло, не вернулся ли Януш из Италии, но, с другой стороны, как можно съездить туда и обратно, покинув мастерскую часа три назад? Каролек совсем запутался и только таращил глаза на отпыхивающегося Януша.
— Не в Италии, а в Белостоке, — решительно опроверг Януш.
— Так ты вернулся из Белостока? — наивно спросил Лесь.
— Кретин, — буркнул Януш и, чуть помолчав, зачастил:
— Слушайте все, повторять сил нет, а то просто сдохну. Геня вернулся из Италии полтора месяца назад и сидит в Белостоке с группой этих щенков, группу создали недавно, помните, они еще орали, что всем нос утрут. Сегодня я поймал его случайно, хотя, черт знает, может, и предчувствие какое, а завтра утром он уезжает…
Януш остановился перевести дыхание, все остальные быстро сообразили насчет вступительного сообщения… Краткая и безошибочная оценка этого сообщения присутствующими вызвала у них такое любопытство, что дух перехватило.
— Я ждал чуть не полчаса — его где-то носило с семейством — и смотрел фото из Италии, этот обормот всюду раскидал всякие снимки — вдруг кто ненароком не поверит, что он там был. И рабочие фотокопии тоже. Разные. Увидел я там один проект, где-то около Неаполя будут строить или еще что. Техно-рабочий проект. В глазах так и стоит, мать честная, вот это решение!..
Он замолчал, и мрачная его физиономия на секунду осветилась восторгом. Однако тут же вернулся к рассказу, напряжение в комнате снова повысилось на несколько градусов.
— А после, ну короче, когда узнал, что мы отослали свой проект две недели назад, показал фотоотпечаток их проекта…
Теперь Януш замолк уже осознанно и ответственно. Катастрофическое его настроение понемногу стало передаваться слушателям. Он по очереди посмотрел на них, оценил сосредоточенное внимание, глубоко вздохнул в третий раз и объявил четко и зловеще:
— Точь-в-точь с итальянского проекта!
Черные мысли касательно денежных передряг улетучились, подобно вороньей стае. По сравнению с добытыми Янушем секретными сведениями все остальное казалось полной ерундой. Присутствующие почувствовали себя примерно так же хорошо, как на огнедышащем кратере.
Скорость света — ничто в сравнении с потрясенной человеческой мыслью. В какую-то долю секунды были уточнены три основных пункта проблемы.
Во-первых, польская группа отсылает на польский конкурс украденный итальянский проект. Законченное свинство, полная стыдобища и абсолютный профессиональный позор!
Во-вторых, бездарные воображалы — щенки из Белостока — безнаказанно проворачивают махинацию: посредством подлого обмана наверняка хапают первое место и втираются в архитектурную элиту страны! Дикая, вопиющая несправедливость!
В-третьих, все другие коллективы автоматически лишаются великого шанса. Подумать только: энтузиазм, творческий труд в жарищу, то есть буквально в поте лица, в муках рожденный опус — и все к чертям собачьим! Тоска, жуть, конец светлой надежде!
Доля секунды на размышления, доля секунды на тишину. И затем взрыв. Трое сорвались с мест, бросились на четвертого; крики, галдеж, запальчивые вопросы, хлесткие мнения о коллегах по профессии, призывы к отмщению, упования на сверхъестественные силы. Суматоха несколько улеглась минут на пятнадцать, поскольку участники доорались до хрипоты, а на стол Леся перевернули большой пузырек с тушью. Надо было срочно спасать залитые чертежи, и посему наступило затишье.
— А ведь этот Генька — придурок, — философски заметил Каролек. — Как это он не сообразил, что ты можешь вычислить?
— Он же не знал, что я видел те фотокопии, — ответил хитроумный Януш, вытирая Лесеву рейсшину собственным носовым платком. — Когда он уходил, я изучал журнальчик по французскому стриптизу, а когда вернулся, я любовался датской порнографией. Ему и в голову не пришло, что бы я от этих занятий оторвался.
— Мне бы тоже не пришло, — сознался Лесь, пытаясь стряхнуть тушь с бутерброда.
— Ну и как быть? — занервничал Каролек. — Так все и оставить?
— Нет, — отрезала Барбара. — Свинство кругом сплошное. Нечего нюни распускать, надо бороться!
— А как? Стукнуть в Союз архитекторов?..
Кипение страстей несколько стихло. Помолчали, переглянулись.
— Нет, — поморщилась Барбара. — Это уж слишком…
— Что и говорить, — согласился Януш. — Не допустить — это одно, а доносить… Если докажут, им хана. Надо все же дать шанс.
— К тому же ты еще сам и доказывать должен, а то в Союзе подумают, мы-де просто хотим их заложить, — логично рассудил Каролек.