етов и к вящему удивлению получил тысячу сто злотых. Опешил, потрогал деньги, ничего поначалу не соображая, и вдруг его озарило. Наконец-то он оценил подвиг деда и уразумел, что дед сотворил с фортуной.
— Мой дед фортуну в Монте-Карло обузда-а-ал! — завопил он в пространство — трое уже улетучились.
Плевать на отсутствие слушателей, когда на подходе интереснейшая мысль. Ха! Если мог дед, почему не может он!.. Явился сюда, чтобы все спустить, а уйдет с высоко поднятой головой. Вернет деньги, честь и, кто знает, может, даже этот растраченный миллион!..
Дед ставил! Он, Лесь, тоже поставил и выиграл! А посему необходимо продолжать ставить! И выигрывать!..
Не вникая в хитроумные и сложные детали игры на бегах, он отправился в ту же кассу, где купил билеты раньше. В голове грохотала мощная мельница, заглушавшая всякие сомнения и соображения. У него и тени подозрения не возникло, что, вообще говоря, главное на бегах — лошади. Он не соображал даже, где эти лошади находятся и зачем они. Какие лошади, если с ним незримо присутствует удачливый дедушка из Монте-Карло.
Отдал кассирше еще пятьсот злотых, решительно повторив услышанное в буфете:
— Два — три. Пять раз.
Гордый и взволнованный Лесь уже нигде не останавливался, а бродил по верхней галерее и ожидал натурального хода событий: вот сейчас случится нечто вполне закономерное и он снова выиграет. Что и как случится, не имеет особой важности. Вдохновленный удачей деда Лесь никак не мог отделаться от ассоциаций несколько иною рода: зеленого стола, шарика, рулетки, сданных карт и прочего в том же стиле. Звонок, сигнализирующий начало следующего заезда, обеспокоил его: вдруг да он пропустит нечто безумно важное. И машинально помчался за всеми, то есть от касс в сторону беговой дорожки.
Лесь принялся внимательно всматриваться в даль, а потому старт пяти «арабов» почти от самой трибуны не дошел до его сознания. Только когда лошади пробежали половину дистанции и оказались где-то далеко, однако в досягаемости его взгляда, он сообразил — что-то мчится. Ему даже удалось опознать бегущие создания. Ну конечно же, лошади! Ведь он играет на бегах! Поставил на каких-то лошадей, вот лошади и бегут, сейчас будут здесь, и выигрыш будет здесь!
До него даже начал доходить окружающий шум. Какой-то счастливчик, опершись о балюстраду, смотрел в бинокль и комментировал забег для зрителей с невооруженным глазом. Все нервничали, напряжение передалось и Лесю, хотя до сих пор его олимпийское спокойствие явно раздражало окружающих.
— Пятерка ведет! — орал счастливчик с биноклем. — Пятый ведет, за ним тройка, потом двойка!.. Тройка догоняет, нет, опять отстает!..
— А кто последний? Здорово отстал!
— Сейчас, минутку, единица!.. Единица, Калифат!
— Говорил я, Калифат последний!
— Идите к черту!!!..
— Ну, не томите! Что там на вираже?!
— Тройка впереди, пятерка вторая!..
— Так и будет: три — пять, увидите!..
— У меня двойка и трипле, — заорал кто-то.
Отчаянный и непонятный вопль потряс Леся, он навалился на спину стоявшего перед ним типа, рванул за рукав и тоже заорал:
— Говорите, ну!
Это оказался счастливый обладатель бинокля. Он изо всех сил старался вырвать рукав — материя трещала, рука с биноклем тряслась и уходила в сторону. Лошади неслись уже по прямой, Лесь по-прежнему дергал, а потому привилегированный зритель отказался от услуг бинокля и кричал, на сей раз попросту и без мудреных словечек:
— Валет идет, Валет! Пятый — второй!
— Черта с два! Двойка берет! Уже три — два!..
— Двойка вырывается!
— Не поддавайся!!!..
— Валет, жми, Валет, жми!!!..
— Ну вот, два — три!!!..
— Черт побери, три — два ставил десять раз!..
Обалделый и почти протрезвевший от переживаний Лесь без сопротивления позволил отпихнуть себя в глубину. Два — три!.. Два — три было написано на пяти купленных им билетах! Выиграл! Снова выиграл! Сама судьба за него! Сама судьба направила в такое место, где он смог отстоять свою честь и достойно поддержать семейные традиции, заложенные дедом в Монте-Карло! Теперь он все отыграет и в ореоле славы появится перед недалекими сослуживцами! Бросит им под ноги этак по-мужски добытые деньги! Что там жалкое спортлото, в спортлото любой голодранец сумеет сыграть, а он единственный не убоялся когтей азарта, и вот, пожалуйста, — каков результат! Ладно, швырнет им больше, чем они ожидают, им всем и ей!.. Барбаре!..
Правда, гипотетический миллион, при всей своей наглой навязчивости, не очень-то поспешал к нему, но доблестному приверженцу деда-игрока было теперь не до математических выкладок. О сумме выигрыша он узнал только при получении, ибо вся информация по радио или на табло ускользнула от его внимания. Стартовый порядок два — три, оцененный в двести двадцать злотых, принес ему пять с половиной тысяч, таким образом, учтя растраченный капитал, он уже был на плюсе.
Всевозможные восклицания и выкрики Лесь запоминал очень избирательно, а потому в счастливой кассе ляпнул первое, зацепившее память, уточнив:
— Десять раз.
«Подумаешь, стартовый порядок три — два. Три — два десять раз…» — последние слова, какие он случайно слышал, когда лошади пришли к финишу. Паршивая тысяча злотых, выброшенная на игру теперь, — жалкая мелочь в блеске грядущего миллиона. Как и каким образом можно выиграть миллион на ипподроме в течение дня, не занимало Леся, ибо он не намеревался раздражать Провидения дурацкими вопросами.
Резкий поворот в жизненной ситуации, неожиданный скачок из пропасти на высоты прямо-таки героизма, блистательная и столь плодотворная смелость в азартной борьбе — все это потрясло его основательно и свело к нулю последствия потребленного алкоголя. Теперь уже его граммов с селедкой, с икрой… какой икрой! — с устрицами!., были без надобности. Теперь в ушах гремели фанфары упоений, и даже зеленые столы и рулетка вылетели и пропали с глаз долой. И теперь на трезвую, геройскую голову он заметил наконец главные объекты внимания сотоварищей по борьбе: сперва лошадей в паддоке, а после — лошадей на беговой дорожке. Гордый, взволнованный, счастливый, он смотрел сверху на блестящие лошадиные крупы и даже понемногу начал соотносить номера на вальтрапах с номерами купленных билетов. Не понял лишь, почему этих номеров два: сие без сомнения означает одновременную ставку на двух лошадей, а ведь всю жизнь ему казалось, что ставят на одну лошадь и выигрывают, когда лошадь первая приходит к финишу… До сих пор ему не случалось бывать на бегах, и он понятия не имел о тайнах этого предприятия, а сейчас даже как-то стыдно спрашивать. Посему: уж если два раза выиграл на этих странных двойных лошадях, выиграет и в третий, и нечего забивать голову пустяками.
Лошади, переведенные с паддока на беговую дорожку, прошли пробным галопом и направились к старту. Человеческий табун переместился на другую сторону трибун. Лесь вышел на балкон, устроился у парапета, удобно облокотился и стал ожидать очередной победы.
Ждал долго — в очередном заезде стартовали двухлетки на дистанцию тысяча четыреста метров, а старт двухлеток всегда проблема сложная. В ожидании он жадно прислушивался к разговорам, наконец заинтересовавшись техникой выигрыша. Кто-то убеждал кого-то:
— Конюшня придет, увидите…
Леся это не волновало ни в малейшей степени, ибо он просто не понял, о чем речь.
— Да какая конюшня, Полонез впервые идет на тысячу четыреста, — разозлился другой.
— Ну и что, увидите, придет!
— Почему он не пускает лошадей, все собрались!
— Да что вы, не все, одна в кусты ушла!
— А что там сзади? Посмотрите!..
— Единица… — информировал один из владельцев биноклей. — Стоит задом, и все тут, нет, уже подвел… Пошли!!!
— Фальстарт!! — ухнуло одновременно, фанаты явно нервничали.
— Две вырвались! Одна еще бежит! Куда это она? Идиот!
— Скажите, кто вырвался вперед?!
— Тройка, Полонез!..
— Ну, вот вам и конюшня! Если вырвется, уже не придет!
— Конь в форме, прямо-таки летит! Должен прийти!..
Лесь тоже начал нервничать, неизвестно отчего, ведь его успех обеспечен высшей силой. Его опекает сама судьба…
Второй фальстарт привел Леся в настроение, аналогичное настроению публики. А третий вообще доконал. Происходило что-то совсем непонятное, но рев на трибуне свидетельствовал о высшей степени беспокойства.
— Какой кретин пускает лошадей?!
— Да что вы, с двухлетками всегда так!
— Как лошадь может прийти, если трижды вырывается! Он уже всю дистанцию пролетел!
— Пустит он их, черт побери, или нет?!
— Одна опять задом стоит! Это которая побежит задом?!
— Единица! То и дело портит старт! Поворачивают!..
— Пошли!!!..
— Кто?! Да кто же?!..
Лесь перекинулся через балюстраду, и, если бы его не прижимала сзади живая стена, вывалился бы на нижний этаж. Он всматривался в лошадей совершенно понапрасну — ничего разобрать не мог. И приблизительного понятия не имел, на каких лошадей ставил, а вопёж совсем его дезориентировал.
— Конюшня идет! Конюшня, три — один!..
— Двойка берет сзади! Смотрите, три — два будет!
— Пятерка летит от поля!..
— Полонез, жми! Полонез!
— Не успеет!.. Уже три — пять!!!
— Три — пять…
— Ну, и где эта ваша конюшня?!
— Двойка уже третья, смотрите, а её вообще в расчет не брали!..
— Три — пять! Ну, выплата будет! Все ставки делались на конюшню!..
Лесь у своей балюстрады полностью обалдел. Перед ним, около судейской кабины, на табло красовались номера три и пять. А он поставил на три — два… Так что же, значит, он проиграл? Это невозможно! Вот тебе и на: судьба холила, опекала, сулила миллион! Где этот миллион?!
Видать, самым очевидным образом судьба оскорбилась пренебрежением Леся к её манипуляциям и подкачала. Несчастная игрушка судьбы не очень-то понимала, что теперь делать. Требовать проверки? Или повтора заезда?.. Минуточку, а ведь одну лошадь он угадал… Так, может, выиграл половину?..