ДЕСЯТЬ
Стивен не запомнил происшествие с передним мостиком. Электрический разряд вызвал у него истерику и стер из памяти события последних пяти дней. Последнее воспоминание — как он в четверг ходил в школу. Он помнил, как съел ланч и вошел в класс, а потом… ничего. Сейчас он опять счастлив, жар улегся. Прошлой ночью его никто не будил, никакого серо-синего человека он не видел. Я прошелся с ним до опушки леса, потом рискнул войти глубже, по руслу крошечного ручья с его скользкими берегами. Внутри леса я сразу почувствовал пред-мифаго и спросил Стивена, что он может видеть.
Он ответил: «Смешные вещи».
Он улыбался, когда говорил это. Я начал спрашивать дальше, но это было все, что он мог сказать. И он непонимающе посмотрел на меня, когда я спросил о серо-зеленом человеке.
Каким-то образом я уничтожил что-то в нем. Или деформировал. И я очень боюсь последствий, потому что не понимаю, совсем, что сделал. Уинн-Джонс мог бы понять намного лучше, но он исчез. Потерялся. И я не могу заставить себя полностью объяснить, что я сделал Стивену. Эта трусость уничтожит меня. Но пока я не понял, что происходит, пока я не знаю в точности, кто пишет в мой дневник, я должен держаться как можно дальше от трудностей в семье. Я отказываюсь от чего-то в себе ради ясности мысли, которое нарушится, как только я разгадаю загадку. Это просто лимбо!
Дженнифер ведет себя очень грубо. Я провожу с мальчиками столько времени, сколько могу. Но я должен найти Уинн-Джонса! И узнать, каким образом навлек на себя этого двойника.
ОДИННАДЦАТЬ
Хаксли шел через ночное поле. Он настолько устал, что едва передвигал ноги, но радовался, что луна вышла из-за облаков и показывала ему четкий контур Оак Лоджа. Используя его, как указатель, он медленно шагал к дому, несмотря на режущую боль в животе и тошноту. Что бы он там ни съел, он должен быть более осмотрительным.
Это путешествие должно было быть коротким, и он надеялся вернуться до наступления темноты. Однако сейчас до рассвета оставалось не больше часа.
И тут он резко остановился. Где-то впереди кричала Дженнифер. Он подошел ближе к воротам, внимательно прислушался и опять услышал ее голос, слегка задыхающийся, голос человека, страдающего от все большей и большей боли. Он сообразил, что она тяжело дышит. Потом голос внезапно замолчал, и раздался смех.
Смех странно громко прозвучал в тихой ночи, одинокий звук, так близко к рассвету.
— О, бог мой. Дженнифер… Дженнифер!
Он пошел быстрее. Образ жены, на которую в ночи напало неведомое зло, победил очевидное объяснение.
Двери кабинета внезапно задрожали. Стекло треснуло и двери широко распахнулись. Что-то с невероятной скоростью пронеслось по газонам мимо деревьев, оставляя за собой упавшие листья и яблоки. Внезапно оно остановилось рядом с изгородью, потом проломилось сквозь них и пронеслось мимо Хаксли как ураган.
И замерло. И двинулось, освещенное лунным светом.
Серо-зеленый человек?..
Нет, никого. Только тень от луны. И все-таки Хаксли чувствовал силуэт человека, обнаженного мужчины, еще возбужденного после секса, запах мужчины, его тепло, слышал, как бьется его сердце, видел, как трясутся его голова и ноги…
Серо-зеленый…
— Вернись. Вернись и поговорим.
Сад вокруг него тек и двигался. Все наклонялось, изгибалось и извивалось под ветром, который кружил вокруг неподвижной тени. И тень задвигалась, потекла к Хаксли, потом от него, и не было видно ничего, даже боковым зрением, не было и чувства реальности, только ощущение, что что-то осмотрело его и вернулось в лес.
Хаксли побежал к разрушенным воротам, где споткнулся о разбитые доски. Он даже не слышал, как ломались ворота, он бежал за ветром, который слышал и видел ночным зрением; потом он заметил, как заколыхался кустарник и опять застыл в ночном спокойствии — то, что прошло сквозь него, вернулось в безвременную вселенную леса.
— Дженнифер… о, нет…
В спальне ее не было. Кровать еще хранила ее тепло, но была растерзана и растрепана после того, чем на ней занимались. Он быстро вышел на лестничную площадку и спустился вниз, идя на звуки из самой маленькой комнаты. Она сидела на унитазе и резко закрыла дверь, когда он открыл ее.
— Джордж! Пожалуйста! Я хочу побыть одна…
— Ты в порядке?
— В полном. Но я думала, что у тебя произойдет сердечный приступ.
Она засмеялась и дернула за цепочку. Выйдя в темный коридор, она потянулась к нему и обхватила руками шею. И вздрогнула, обнаружив, что на нем его обычная куртка.
— Ты опять не переоделся! Боже мой, Джордж. Действительно, кривого только могила исправит, никакой надежды нет. — Она заколебалась, наполовину удивленная, наполовину встревоженная. — Ну… возможно маленькая надежда все-таки есть… — Внезапно она поцеловал его, глубоко, мокро и страстно.
Ее дыхание отчетливо пахло сексом.
— Я хочу спать. Надеюсь, что ты тоже не откажешься…
— Я должен подумать.
В темноте он не мог видеть ее лицо, но почувствовал, как она слабо улыбнулась.
— Да, Джордж. Конечно. Иди и подумай. Напиши в свой дневник. — Она отошла от него и пошла к лестнице. — В кладовке есть свежие кости, может быть ты проголодался.
Но голос выдал и ее печаль. Он услышал, как она всплакнула, и каким-то почувствовал, мгновенно и болезненно — она сообразила, что ничего не изменилось.
Он опять был здесь. Серо-зеленый, которого Хаксли повстречал в ночном саду… И он соблазнил Дженнифер! Хаксли вынул из потайного места дневник, трясущимися руками открыл его и включил лампу.
Тот же самый? Ты и я? Нет. Нет! Это неправильно. Я не призрак.
Или я призрак? Возможно. Да. Когда я читаю твои слова. Да. Возможно, это правда.
Я смущен. Краткие мгновения жизни, а потом сны, сильные и могущественные. Почти вся моя жизнь — сон. Но я принадлежу Оак Лоджу. Когда я там, я чувствую тепло. Но лес тянет меня обратно. Ты прав. Ты другой писатель. Я твой сон, и я освободился, но не свободен. О, я смущен. И болен. Всегда так болен. Кровь, она такая горячая.
Сны, призыв. Я охотник. Я бегаю и использую силу рук. Я обмазан экскрементами леса.
Мой сын Стивен. Ты испортил моего сына. Это плохо. Во мне кипит ярость. Я не знаю, смогу ли я контролировать мой гнев, если увижу тебя. Оставь Стивена в покое. Я знаю, что он в лесу. Он здесь. Что-то происходит, или произойдет, и он повсюду. С ним что-то произойдет. Не мешай ему. Вокруг него формируется огромное событие, оно еще не произошло, но уже изменяет лес, время движется назад и изменяется. Я вижу, как времена года лихорадочно сменяют друг друга, и каждое длится несколько секунд. Я слышу звуки из всех времен. Это дело рук Ясень.
Лошади, время лошадей. Что-то произошло, что-то маленькое. Что-то случилось с тобой/мной и вызвало это состояние, заставило нас разделиться. Но что? Я вижу это только во сне. Я слишком дикий, слишком изначальный; когда я освобождаюсь от сна, я дико бегаю, и даже самый слабый запах возбуждает меня, а запах мяса заставляет дрожать. Дженнифер может стать моей жертвой, оберегай ее от меня, оберегай ее, даже хотя ты знаешь эту страсть
Найди Ясень и узнай, куда она послала тебя. Почему она послал тебя туда? Лошадь, огонь в лесу. Все сон
Защити Дженнифер от призрака и кровавых навязчивых мыслей призрака
Я так близок к этой земле, я так тесно связан с камнями, лесом и тем, что живет в молчаливой ночи, тем, что рвет когтями, ползает, пожирает, желает, волнуется и вмешивается в любую жизнь, которое мешает и пересекает пути и тропинки
Убить меня?
Как?
Объединимся снова, верни меня в себя. Ясень. Ключ. Лес обнимает, каждый корень обвивает меня. Он тянет меня, очень сильно. Запах мокрого гниющего леса. Вонь. Каждый — цепь вокруг меня. Каждый — объятие. Я пленник
Стивен потерян для нас. Он никогда
На этом провокационном и ужасном полупредложении запись закончилась.
ДВЕНАДЦАТЬ
Что же произошло в этом живом сне холодного леса, во время бега лошадей? Его сбило на землю одно из этих созданий. Он попытался увидеть лицо трупа на спине жеребца, но не сумел. И тогда — сейчас он ясно это вспомнил — он почувствовал так, словно его рассудок разорвался: какое-то мгновение он несся бешеным аллюром вместе с трупом на лошади через деревья…
Было ли это мгновение разделения?
Не тогда ли Серо-зеленый человек отделился от него?
Он написал в дневнике:
Моей тени: Что ты знаешь о Ясень? Что ты помнишь о том мгновении, когда лошадь столкнулась с тобой на поляне в березовом лесу? Как я могу опять связаться с Ясень? Почему ты думаешь, что Уинн-Джонс мертв? Почему ты считаешь, что Стивен потеряется? Что за большое событие, которое, по твоим словам, формируется? Можем ли мы поговорить, есть ли такая возможность? Или мы должны продолжать переписываться на страницах дневника?
Он вернул книгу за полки, потом вышел наружу в поднимающийся рассвет. Над Райхоупским лесом поднимались пучки того, что выглядело как дым — завитки сероватого тумана. Когда солнце поднялось выше, странные вихри исчезли. Последнее, что он увидел перед тем, как вернуться в дом, было мерцающее и зеленое движение листьев, в нескольких ярдах от лесной опушки. Он не мог ясно разглядеть его, хотя ощущение движения было намного сильнее, когда он отвернулся и увидел его краем глаза.
Новый день оказался субботой, и оба мальчика были дома. Еще не наступил полдень, а их выходки и игры уже начали раздражать Хаксли, который пытался сконцентрировать мозг — усталый мозг — на эксперименте с Ясень. Он посмотрел на мальчиков через окно кабинета. Кристиан, более шумный, размахивал всякой веткой, которую мог найти во время игры, напоминавшей охоту. Стивен, похоже, осознал, что отец смотрит на него, потому что на мгновение застыл, с обеспокоенным лицом. Хаксли отошел от окна и тут же услышал, как игра возобновилась.