На улице Милан Жанна забрала свой «твинго», все еще припаркованный у самого подъезда. На какое-то мгновение ей захотелось вернуться на пепелище. Но едва представив себе обугленное здание и запах гари, она передумала.
Резко тронув машину с места, она помчалась на набережную Орфевр. Через двадцать минут припарковалась во дворе дома № 36. С трудом поднялась по лестнице. На нее косился каждый встречный легавый. Не так часто здесь встретишь судью, к тому же с обгорелыми волосами и в закопченной, как у трубочиста, одежде.
– Ты мне отксеришь документы?
– Даже не знаю…
Райшенбах переминался с ноги на ногу в своем кабинете, плохо выбритый, с блестящими от геля волосами. Перед ним лежали две толстенные папки с документами по делу каннибала.
– Только основные протоколы.
Полицейский не двинулся с места. Жанна наклонилась вперед:
– Теперь или никогда, Патрик. Факты тебе известны. Убийца напал на Франсуа. – Она треснула по столу кулаком. – Он не мог далеко уйти. Отксерь мне эти чертовы документы, пока у нас не забрали дело! Через пару часов назначат нового следственного судью и все это передадут какому-нибудь центральному управлению. Мы уже ничего не сможем сделать.
Райшенбах задумчиво наморщил лоб. В этом легавом было что-то располагающее, притягательное. И в то же время опасное: «глок» на поясе, широкие, как лопаты, ладони. Жанна знала, что в ходе оперативных действий он не меньше трех раз пускал в ход оружие.
– Оставайся здесь, – сказал он наконец и взял папки. – Схожу за чистой бумагой.
Ксероксы на набережной Орфевр заправлены гербовой бумагой. Чтобы снять левые копии, нужна обычная бумага. Об этом известно всем газетчикам, ведущим журналистские расследования. И судьям, которые, как она, любят ходить по краю.
Капитан вскоре вернулся, держа в каждой руке по папке. Оригиналы и ксерокопии документов. Жанна просмотрела их. Здесь было все. Протоколы допросов свидетелей. Результаты вскрытия. Выводы криминалистов. Фотографии жертв. Обзоры опросов, проведенных в окрестностях каждого места преступления. И снимки с мест преступления, в особенности странные надписи на стенах. Над этим придется работать до самого вечера. Одной в своем кабинете.
Она взглянула на часы. Полдень. Прежде всего надо выяснить, какую именно связь между тремя жертвами установил Тэн. «Ты не представляешь, что я обнаружил… Он выбирает их не наугад. Вовсе нет. У него есть план!»
– Если я дам тебе два мобильных номера, ты сможешь получить детализацию последних звонков?
– Мне нужно судебное поручение.
– Проведи запрос по другому делу. Сам что-нибудь придумай.
– Не психуй.
Жанна написала первый номер на стикере. Райшенбах удивился:
– Я его знаю. Это же…
– Номер Франсуа Тэна.
– Совсем сдурела? Мы не можем…
– Слушай сюда. Вчера Франсуа обнаружил что-то очень важное. Все сгорело вместе с его квартирой. Остались только его телефонные звонки. Сечешь?
– Это плохо кончится. А другой номер?
Жанна написала фамилию и координаты Антуана Феро.
– Кто такой?
– Потом объясню. Пока запроси детализацию и местонахождение мобильного.
– Я рискую работой, – заметил легавый, засовывая оба стикера в карман.
– Но не шкурой. Подумай о Франсуа. И последнее: я ищу адвоката по имени Хоакин, испанского происхождения, практикующего в Париже.
– Хоакин, а дальше?
– Фамилии не знаю. Поручи это кому-нибудь из своих людей.
Райшенбах черкнул пару слов на клочке бумаги. Жанна сунула под мышку папку с ксероксами.
– Я еду в суд. Свяжемся, когда будут новости.
На автомагистрали Жанне пришлось лавировать между машинами, упорно не желавшими превышать предельную скорость пятьдесят километров в час. По мосту Альма она пересекла Сену. Площадь Этуаль. Порт-Майо. Проспект Шарля де Голля. Кольцевой бульвар… Жанна выжимала из своего «твинго» все, что могла. Мотор ревел, словно время, которое она пыталась обратить вспять. Перерыть. Обыскать. Обогнать. Чтобы к концу дня найти ключ. Установить, что было общего у всех трех жертв. Раскрыть план убийцы.
Парковка Нантерского суда. Жанна бросилась к лифту, держа документы под мышкой и забросив сумку за плечо. Душ она так и не приняла. От нее разило гарью, потом, страхом. В кабине никого, и слава богу. Только бы не выслушивать дежурные выражения скорби, пустые рассуждения о судьбе и прочую чушь. Даже здесь, у тех, кто постоянно сталкивался с преступлениями и насилием, мозгов хватало лишь на банальные соболезнования.
Едва держась на ногах, она пошла к своему кабинету. Открыла дверь и порадовалась, что не встретила сотрудников. И удивилась, увидев Клер. Совсем про нее забыла. Молодая женщина заливалась горючими слезами, уткнувшись в «клинекс». Оплакивала смерть Тэна. И радовалась тому, что Жанна жива. Как видно, новости достигли суда еще утром.
Клер бросилась ей в объятия. Через несколько секунд у Жанны промокло плечо.
Она мягко отстранилась и прошептала:
– Успокойся…
– Ужас какой… Я…
– Ступай домой. Я тебя отпускаю.
– А как же… допросы?
– Отмени все. Мне надо разобраться в деле.
– Его передают нам?
– Еще нет, – соврала Жанна. – Но это не за горами.
Клер высморкалась, сделала необходимые звонки и наконец надела пиджак, взяв с Жанны слово, что завтра та ей все расскажет. Жанна ласково вытолкала ее за дверь. Тут же прихватила сменную одежду, которую держала на работе, и пошла в туалет. С грехом пополам помылась под краном, как в уборной на автостоянке, и переоделась.
Она вернулась к себе в кабинет. Заперла дверь. Опустила шторы. Уселась за письменный стол, разложив ксероксы. Она выжмет из досье все, что можно.
Но сперва сделает пару звонков.
26
– Доктор Ланглебер?
– Нет, я его ассистент.
Жанна позвонила врачу на мобильный.
По телефону она легко выяснила, что вскрытие Франсуа Тэна поручено медику-интеллектуалу.
– Позовите его.
– Мы в прозекторской. Кто его спрашивает?
Жанна услышала, как Ланглебер что-то вполголоса наговаривает на диктофон. Чей труп они вскрывают? Франсуа Тэна? Она представила двух мужчин в белых халатах, склонившихся над столом из нержавейки, где лежит тело ее друга – черное, обугленное, скорченное.
– Передайте ему, что звонит судья Крулевска.
До Жанны донеслись приглушенные голоса.
Ассистент прикрыл трубку ладонью. Наконец послышался голос Ланглебера:
– Чего вы хотите?
Голос был резким. Он звучал гулко, как под сводами церкви. Жанна догадалась, что врач включил громкую связь.
– Задать вам пару вопросов.
– В каком качестве?
– Дело пока не у меня, – признала она.
– Какое дело? Вы о чем?
– Я надеюсь, что расследование каннибальских убийств поручат мне.
– Тогда и звоните.
– Доктор Ланглебер, время не терпит. Есть подозрение, что каннибальские убийства связаны с пожаром, в котором погиб Франсуа Тэн.
– Что за подозрение?
Жанна ломала голову, не находя ответа. Пришлось увести разговор в сторону:
– Вы закончили вскрытие Франсуа Тэна?
– Работаю над отчетом.
Она попала в точку: как раз сейчас они занимаются его телом. Перед глазами вспыхнула картинка: двое схватились на пылающей галерее.
– Вы обнаружили следы борьбы?
– Вы что, шутите? То, что осталось от Франсуа Тэна, у меня перед глазами. Уверяю вас, что здесь и в помине нет следов чего бы то ни было. Тэн превратился в головешку.
Он почувствовала, как к глазам подступили слезы. С самого пробуждения она едва сдерживалась, но теперь… Она хлюпнула носом, затем твердым голосом произнесла:
– То есть нет никаких следов, указывающих на то, что произошло перед пожаром?
– Сразу видно, что вам мало что известно о горении. Когда пожарные извлекли тело, оно было неузнаваемым. Под воздействием температуры плоть разбухает, так что лопается кожа. Вам приходилось запекать в духовке курицу?
– Доктор, вы говорите о моем друге.
– Он был и моим другом, что не помешало ему лопнуть, как сосиска.
Жанна замолчала. Медик продолжал:
– Чтобы установить причину смерти, я должен вскрыть тело. На отравление угарным газом указывает розоватая окраска органов. Будем надеяться, что он задохнулся, а не сгорел заживо.
Тэн и та тварь дерутся на галерее, охваченные пламенем. Ответ ей известен. И вдруг, когда она уже потеряла надежду что-то узнать, медэксперт произнес:
– Ладно. Есть тут одна странность.
– Какая?
– Следы какого-то вещества на теле. Особенно на ладонях и на руках.
– Горючего?
– Напротив.
– Не понимаю.
– Чего-то негорючего. Вроде лака. Или смолы. Как бы защитный слой.
Зачем Франсуа Тэн стал бы покрывать себе руки защитной пленкой? Похоже, Ланглебер пришел к тому же выводу, что и она.
– Если он хотел спастись от огня, у него ничего не вышло. Руки обгорели ничуть не меньше, чем все остальное.
– Вы уже отправили образцы на анализ?
– Да.
– Кому?
– Крулевска, вы переходите все границы.
– Скажите хотя бы это.
– Мессауду. Начальнику криминалистического отдела.
– Спасибо, доктор.
– Не за что.
Пока он не повесил трубку, Жанна поторопилась задать еще один вопрос:
– Вы проводили вскрытие Франчески Терча?
– Да, в субботу.
– Вы заметили что-то необычное по сравнению с первыми двумя жертвами?
– Ничего. Разве что ублюдок не успел завершить свое дело.
– Раны и увечья совершенно одинаковые?
– Совершенно. Не считая глаз. Но об этом мы уже говорили.
– И нет никакой зацепки?
– Главная зацепка именно в том, что все идентично. Знаете, что говорил Мишель Фуко? «Под шум повторения возникает то, что случается лишь единожды…»
Жанна почувствовала, как в ней закипает гнев. Она подумала о Тэне, которого тоже бесит этот вещающий с кафедры интеллектуал. И не сразу сообразила, что только что думала о Франсуа в настоящем времени. У нее защемило сердце. До каких пор она будет вспоминать его таким живым, привычным, чтобы рассудок вновь и вновь возвращал ее на землю, напоминая о его смерти? Фуко был прав: «Под шум повторения возникает то, что случается лишь единожды…».