– Мы собирались сделать ремонт! Город должен был нам помочь!
– В экспертном заключении также отмечены нездоровые условия проживания. Нарушены все нормы безопасности. Однокомнатные квартиры, площадью не больше двадцати метров, без кухни и удобств. А квартплата превышает шестьсот-семьсот евро. Сколько метров в вашей квартире на бульваре Сюше, месье Перрейя?
– Я отказываюсь отвечать.
Жанна тут же пожалела об этом личном выпаде. Всегда придерживаться фактов.
– Всего через пару месяцев, – продолжала она спокойнее, – в июне две тысячи третьего года, от отравления свинцом снова погибает ребенок из дома номер шесть по проспекту Жоржа Клемансо. Вы и на этот раз не явились, чтобы оценить предстоящий ремонт.
– Мы приезжали.
Она развела руками:
– И где же отчеты? Сметы? Ваша канцелярия нам ничего не предоставила.
Перрейя облизнул губы, снова вытер ладони о брюки. Большие мозолистые ладони. Этот тип был строителем, подумала Жанна. И лишь потом занялся недвижимостью. А значит, разбирается в таких делах.
– Мы недооценили опасность ситуации, – тем не менее солгал он.
– Несмотря на результат экспертизы? Медицинские заключения?
Перрейя расстегнул воротник рубашки.
Жанна перевернула страницу и продолжила:
– За загубленные и непоправимо испорченные жизни Версальский апелляционный суд постановлением от двадцать третьего марта две тысячи восьмого года обязал вас выплатить компенсацию пострадавшим. Семьи в конце концов получили возмещение понесенного ущерба и новое жилье. В то же время эксперты постановили, что дом слишком ветхий и не подлежит ремонту. К тому же выяснилось, что в действительности вы рассчитывали его снести, а на этом месте построить офисное здание. Ирония заключается в том, что в итоге вы получите от города финансовую поддержку, чтобы снести и возвести заново дом шесть по проспекту Жоржа Клемансо. В результате вы добились чего хотели.
– Прекратите говорить «вы». Я всего лишь управляю профсоюзом.
Жанна пропустила этот выпад мимо ушей. В кабинете было жарко как в печке. Воротник блузки у нее промок от пота. Солнечные лучи стрелами пронзали широкое окно, растекаясь по комнате, словно масло по сковородке. Она едва не попросила Клер опустить шторы, но это пекло – необходимая часть ее игры.
– Этим бы все и кончилось, но несколько семей при поддержке двух ассоциаций – «Врачей мира» и АСПОС – предъявили коллективный иск. Вам и домовладельцам. За неумышленное убийство.
– Мы никого не убивали!
– Убивали. Дом и краска стали орудием убийства.
– Мы этого не хотели!
– Неумышленное убийство. Формулировка говорит сама за себя.
Перрейя помотал головой и бросил:
– Чего вы добиваетесь? Зачем я здесь?
– Я хочу узнать, кто на самом деле в этом виноват. Кто скрывается за анонимными обществами, владеющими зданием. Кто отдавал вам приказы? Вы лишь пешка, Перрейя. И вам придется отдуваться за других!
– Я никого не знаю.
– Перрейя, вам грозит по меньшей мере десять лет тюрьмы. Без права досрочного освобождения. И отбывать срок вы начнете сегодня же, если я так решу. В камере предварительного заключения.
Мужчина поднял глаза: две вспышки в седых зарослях бровей. Он вот-вот заговорит, Жанна это чувствовала. Она выдвинула ящик и достала крафтовый конверт формата А4. Вынула из него черно-белый снимок такого же размера.
– Тарак Алюк, восемь лет, скончался через шесть часов после госпитализации. Задохнулся в конвульсиях. Вскрытие показало, что содержание свинца в его органах в двадцать раз превышало порог токсичности. Как по-вашему, какое впечатление эти фотографии произведут в суде?
Перрейя отвел взгляд.
– Сейчас вам поможет только одно: разделить ответственность с другими. Сказать нам, кто стоит за акционерными обществами, которые отдают вам приказы.
Он сидел, низко склонив голову, и молчал. Шея у него блестела от пота. Жанна видела, как дрожат его плечи. Она и сама дрожала в мокрой от пота блузке. Началась настоящая битва.
– Перрейя, вы будете гнить в тюрьме по меньшей мере пять лет. Вам известно, как там обходятся с убийцами детишек?
– Но я не…
– Какая разница! Поползут слухи, и вас будут считать педофилом. Так кто стоит за акционерными обществами?
Он почесал затылок.
– Я их не знаю.
– Когда запахло жареным, вы наверняка сообщили об этом тем, кто принимает решения.
– Я послал мейлы.
– Кому?
– В офис. Гражданского товарищества недвижимости. «FIMA».
– Значит, вам ответили. Ответы не были подписаны?
– Нет. Это административный совет. Они не хотели ничего предпринимать, и точка.
– И вы их не предостерегли? Не попытались связаться напрямую?
Перрейя втянул голову в плечи и ничего не ответил.
Жанна вынула протокол:
– Знаете, что это такое?
– Нет.
– Показания вашего секретаря Сильвии Денуа.
Перрейя отшатнулся. Жанна продолжала:
– Она помнит, что семнадцатого июля две тысячи третьего года вы ездили в дом шесть по проспекту Жоржа Клемансо с владельцем здания.
– Она ошибается.
– Перрейя, вы пользуетесь услугами такси компании «G7». И имеете абонемент, именуемый «Клоб афер». Все ваши поездки остаются в памяти компьютера. Мне продолжать?
Он промолчал.
– Семнадцатого июля две тысячи третьего года вы заказали такси – светло-серый «мерседес» с номерными знаками 345 DSM 75. За два дня до этого вы получили первое экспертное заключение. И решили убедиться сами, насколько все серьезно. Оценить состояние здоровья жильцов. Предстоящий ремонт.
Перрейя то и дело затравленно поглядывал на Жанну.
– По сведениям компании «G7», сначала вы заезжали на проспект Марсо в дом сорок пять.
– Я уже не помню.
– Дом сорок пять по проспекту Марсо – адрес гражданского товарищества недвижимости «FIMA». Можно предположить, что вы заезжали к владельцу общества. Шофер ждал вас двадцать минут. Очевидно, все это время вы убеждали владельца в серьезности ситуации, чтобы он согласился поехать с вами. Так за кем вы заезжали в тот день? Кого вы покрываете, месье Перрейя?
– Я не вправе называть имена. Профессиональная тайна.
Жанна стукнула по столу:
– Чепуха! Вы не врач и не адвокат. Кто владелец «FIMA»? За кем вы заезжали, черт побери?
Перрейя замкнулся в молчании. Несмотря на дорогой костюм, он выглядел помятым.
– Дюнан, – прошептал он наконец. – Его зовут Мишель Дюнан. Он – владелец контрольного пакета акций по крайней мере двух из трех фирм, которым принадлежит дом. На самом деле он и есть его настоящий владелец.
Жанна сделала знак секретарше Клер. Пора записывать: начинается дача показаний.
– В тот день он ездил вместе с вами?
– Еще бы, когда заварилась такая каша!
Она представляла себе, как это было. Июль 2003 года. Вовсю палило солнце. Словно сегодня. Оба бизнесмена потели в своих костюмчиках от «Хьюго Босс», опасаясь, что проклятые негры помешают их покою, успеху, темным делишкам…
– Дюнан так и не принял никакого решения? Не мог же он сидеть сложа руки.
– А он и не сидел.
– В каком смысле?
Свидетель все еще колебался. Жанна настаивала:
– У меня нет ни одного документа, подтверждающего, что в то время были приняты хоть какие-то меры.
Перрейя молчал. Несмотря на внушительную фигуру, теперь он казался едва ли не коротышкой.
– Это все из-за Тины, – выдавил он наконец.
– Кто такая Тина?
– Старшая дочь Ассалихов. Ей тогда было восемнадцать.
– Не понимаю.
Жанна чувствовала, что вот-вот она узнает нечто важное. Наклонившись над столом, она уже не так сухо произнесла:
– Месье Перрейя, при чем тут Тина Ассалих?
– Дюнан на нее запал. – Он промокнул лоб рукавом и продолжал: – Словом, хотел ее поиметь.
– Не понимаю, при чем тут работы по санации?
– Это был шантаж.
– Шантаж?
– Тина не уступала. И он хотел… Обещал начать ремонт, если она согласится.
У Жанны перехватило дыхание. Значит, был мотив. Она убедилась, что Клер все записывает. В комнате стояло настоящее пекло.
– И она уступила? – Собственный голос показался ей невыразительным.
Его глаза загорелись мрачным пламенем:
– Ремонт ведь так и не сделали, верно?
Жанна не ответила. Мотив. Умышленное убийство.
– Когда он познакомился с Тиной?
– В тот день. В две тысячи третьем.
Выходит, многих отравлений можно было избежать. Хотя бы вовремя начать лечение. Низость владельца не удивляла Жанну. Она и не такое повидала. Скорее ее удивляло то, что девушка не уступила. На кону было здоровье ее братьев, сестер, других ребятишек, живших в том доме.
– А Тина понимала последствия своего отказа?
– Конечно. Но она ни за что бы не уступила. Я так и сказал Дюнану.
– Почему?
– Она из племени тубу. А у них очень суровые нравы. На родине их женщины носят под мышкой нож. Во время войны они разводятся с мужьями, если тех ранят в спину. Так что можете себе представить.
Жанна наклонила голову. Опрашивая свидетелей, она всегда делала записи. Сейчас строчки плясали у нее перед глазами. Надо было продолжать. Распутать весь клубок. Отыскать эту Тину Ассалих. И разоблачить настоящего негодяя – Дюнана.
– Так что, посадите вы меня или нет?
Она подняла глаза. Он выглядел раздавленным. Уничтоженным. Жалким. Только и думает, что о своей злосчастной шкуре, семье, комфорте. От омерзения ее затошнило. В такие минуты она, как всегда во время депрессии, уже ни во что не верила. Жизнь теряла всякий смысл…
– Нет, – произнесла она не раздумывая. – Я не стану предъявлять вам обвинение. Несмотря на серьезные и последовательные доказательства вины. Учту ваше… добровольное признание. Подпишите показания и убирайтесь отсюда.
Набранные Клер странички уже выползали из принтера. Жан-Ив Перрейя встал. Расписался. Жанна взглянула на разложенные на столе фотографии. Детишки под капельницей. Мальчик с кислородной маской. Черное тельце, готовое к вскрытию. Она убрала снимки в крафтовый конверт. Сунула все в папку и отложила вправо.