Хлоя встала на ноги:
– Отлично. Я скажу об этом Джошу, и мы начнем сворачивать лагерь.
– Точно. Хлоя?
– Что?
Ники устремила на нее холодный пустой взгляд:
– Если я увижу Паркера, я его убью. Родня он тебе или нет, клянусь Богом, что сделаю это, а если ты попытаешься мне помешать, то убью и тебя. Ты меня поняла?
Хлоя кивнула, проглотив застрявший в ее горле бугристый ком страха:
– Я тебя поняла.
– Так когда же ты собирался сказать нам, для чего приперся сюда? Или это должно было стать для нас сюрпризом?
Паркер продолжал идти, свой рюкзак он передвинул повыше, равномерно распределив вес по всей спине. Они шли уже час или больше, пробираясь сквозь заросли и следуя за солнцем.
Прищурясь, Паркер оглядывался вокруг в поисках чего-нибудь необычного. Он не знал, что ищет, но был уверен, что, увидев это, поймет: вот именно это он и искал.
– Вы не должны были заметить, что я ушел… ну, до того момента, пока не стало бы слишком поздно, чтобы кто-то из вас смог меня догнать.
– Погоди, ты это серьезно?
Паркер кивнул:
– Угу, именно таков был мой план.
– Выходит, ты собирался заманить нас сюда, а потом ночью исчезнуть в лесу?
– Ну, в общем да.
– Это жестоко, чувак. Очень жестоко.
– Я и не говорил, что мне это нравится. Но это было легче, чем пускаться в объяснения. Не знаю. Я думал, что вы все отправитесь домой без меня. Я собирался оставить записку.
– Записку? Ничего себе. Как великодушно. Ты же понимаешь, насколько это было бы шизово, да?
– Не шизовее, чем убить того, с кем дружил не первый год…
Нэйт вытаращил глаза:
– Ого! Это что, была шутка? Неужели великий и вечно серьезный Паркер Каннингем только что соизволил пошутить? Возможно, это с ним впервые, друзья. Быть может, сейчас еще слишком рано говорить, но вряд ли мы можем возвратить яичницу в исходное состояние и снова превратить ее в неразбитые яйца. Так что ничего не остается, как съесть ее на завтрак. Кстати говоря, ты хочешь есть? Потому что сам я умираю от голода.
– А ты можешь есть?
– Понятия не имею. Скорее всего, нет. Но я знаю, что чувствую голод.
– Я хочу спросить – откуда ты вообще можешь знать, что ты голоден? Это что-то вроде фантомного голода или чего-то в этом духе.
Нэйт оскалил зубы в улыбке, которая пришлась Паркеру не по вкусу, и издал булькающий невеселый смешок:
– Это что, еще она шутка? Фантомный голод? Да нынче утром ты в ударе, приятель.
Паркер снял очки и протер стекла подолом футболки. Нэйт поднял руку, чтобы заслонить глаза от солнца, и огляделся по сторонам:
– А ты вообще знаешь, куда мы идем?
– В общих чертах, – ответил Паркер.
– То есть нет.
– Пожалуйста, заткнись.
Они подошли к просвету в деревьях и оказались на краю небольшой прогалины, поросшей вьюнками и усеянной голыми белесыми деревьями, похожими на засохшие осины. Растут ли в Пайн-Бэрренс осины?
Паркер подумал, что да, наверняка, ведь вроде это они и есть. Но было в них нечто такое, что насторожило его. Он оглядывался вокруг, пока Нэйт не показал на противоположную сторону прогалины:
– А это еще что?
Паркер присмотрелся. Точно гнилой зуб в окружении зелено-бурых десен, там торчало какое-то сооружение, наполовину вросшее в землю. Обугленный остов дома, руины, которые мало-помалу пожирал лес. Паркеру приходилось слышать о затерянных в Пайн-Бэрренс старых домах, их строили пуритане, желавшие общаться с Господом в соборе природы. Что бы там ни было с этими сектантами, но этот дом не сгнил сам по себе под разрушительным воздействием времени. Нет, его кто-то сжег.
У Нэйта загорелись глаза.
– Ты хочешь его осмотреть?
– Думаю, да, конечно.
– Ништяк…
– Странно, что тебя это так воодушевляет.
Нэйт посмотрел на него:
– Можно подумать, ты не воодушевлен. Это ведь ты хотел, чтобы мы отправились сюда. И перестань беситься из-за того, что я получаю удовольствие, особенно с учетом обстоятельств. – Он сложил пальцы пистолетом и сделал вид, будто стреляет Паркеру в лицо: – Бах.
Паркер проглотил все то, что ему на самом деле хотелось сказать наглому мертвецу.
– Ладно, – сказал он. – Пошли.
Вблизи дом выглядел еще более разрушенным, чем когда они смотрели на него издалека. Стены обвалились, почерневший пол почти что обратился в труху, крыши не было, скорее всего, сгорела полностью, а золу унес ветер, после того как пожар потух. Здесь невозможно было укрыться, если начнется гроза, так что, подумал Паркер, вряд ли это можно назвать домом. Просто скопище обугленных, расколотых деревяшек, торчащих из земли и кое-как держащихся вместе.
В середине того, что когда-то было гостиной, а может, кухней, высилась белесая осина. Ее нельзя было назвать молодым деревцем, но также нельзя было счесть и взрослым экземпляром.
На другой стороне развалин стоял Нэйт и заглядывал внутрь; его маленькие пронзительные крысиные глазки возбужденно блестели.
– Как по-твоему, что тут произошло?
Паркер провел рукой по сломанной балке и испачкал ладонь сажей. Он растопырил пятерню и показал ее Нэйту:
– Этот дом сгорел.
Губы Нэйта искривились в презрительной усмешке.
– Ясен перец. Но как? Из-за лесного пожара?
– Вряд ли, – ответил Паркер. – Посмотри на окружающие деревья. Видишь, какие они старые? И на них нет следов огня. Сгорел не лес, а только этот дом. Думаю, его кто-то подпалил.
– Нарочно?
Паркер опустился на колени и приподнял провалившуюся половицу. Земля под ней была такой же черной, как и развалины дома.
– Может, нарочно, может, нет. Может, что-то случайно загорелось на кухне. Но думаю, это мог быть и умышленный поджог.
– Ничего себе. А как по-твоему, сколько здесь торчат эти развалины?
– Трудно сказать. Может быть, они тут очень, очень давно, особенно если потом их никто не касался.
Опустив половицу, Паркер отряхнул руки, подошел к ближайшей стене и посмотрел на лес. Когда он бывал здесь в детстве, бескрайность Пайн-Бэрренс ошеломляла его, казалась чем-то волшебным. Как будто этот лес был перенесен сюда из сборника сказок. Но сейчас эта бескрайность наполнила его ужасом, сдавившим грудь. Он едва мог дышать, когда подумал, как огромны, как безбрежны здешние леса.
– Чувак, ты это видишь? – Он повернулся к Нэйту.
Тот смотрел вниз, на основание обугленной стены.
– Что там у тебя? – спросил Паркер.
– Или сюда и посмотри сам.
Паркер прошел между горелыми обломками и посмотрел туда, куда глядел Нэйт. Но стене виднелся ряд длинных глубоких царапин, похожих на следы когтей, и большое темное пятно, выделяющееся на фоне обгоревшего дерева, покрытого серой золой.
– Тебе не кажется, что это похоже на кровь? – спросил Нэйт.
Паркера пробрала нервная дрожь.
– Какая тварь могла это сделать?
– Мой отец говорил мне, что здесь водятся рыжие рыси, – ответил Паркер. – И медведи. Это мог быть кто-то из них.
– Ничего себе.
– Ты-то чего беспокоишься? – спросил Паркер, пытаясь унять охватившую его нервозность. – Ты же бестелесен.
Нэйт показал ему средний палец:
– Да, меня эта тварюга не сожрет, но это не значит, что мне хочется стоять и смотреть, как она жрет тебя.
– Ух ты! Это почти что мило с твоей стороны, Нэйт.
– Ладно. Может, пойдем отсюда? Это место начинает действовать мне на нервы!
Паркер оглядел сгоревший дом еще раз. Нет, они ничего здесь не найдут. Это просто обгорелые руины.
– Хорошо.
Он повернулся, чтобы последовать за Нэйтом, и, проходя мимо, коснулся рукой белесого дерева. Осины.
Погоди.
Он вернулся к дереву и посмотрел.
Не может быть.
На дереве была вырезана какая-то надпись.
Нэйт остановился снаружи и, оглянувшись, сердито посмотрел на него.
– Паркер, какого черта? Мы идем или нет?
– Просто… дай мне минуту, – отозвался Паркер.
– Как скажешь.
Нэйт показал ему язык, но Паркер не обратил на это внимания. Он подошел к дереву и смахнул с его голого костяно-белого ствола налипшую цветочную пыльцу.
На стволе были глубокие линии, сделанные твердой, уверенной рукой. Вытекший древесный сок, словно янтарь, застыл в углах. Паркер не мог не коснуться их, не провести подушечками пальцев по краям, делая это осторожно, как будто это были лезвия бритв, могущие располосовать кончики его пальцев. Как будто прошлое могло дотянуться до него и убить, если ему того хотелось.
ДАК.
Дэвид Алан Каннингем.
Здесь побывал его отец.
7
Они собрали все, что смогли унести, включая рюкзаки Нэйта и Адама, и углубились в лес, двигаясь в ту сторону, куда, как им казалось, побежали вчера Паркер и Адам. Джош шел первым, сразу за ним следовала Ники. Хлоя, державшаяся позади них, делала глубокие зарубки на каждом третьем дереве с помощью гвоздодера на головке туристического молотка Паркера. Ники больше ничего не сказала с тех пор, как пригрозила убить ее кузена, она просто молча встала и собрала свои вещи. Даже с Джошем не разговаривала, пока укладывала рюкзак. Более того, впервые с февраля она, похоже, вообще не замечала его присутствия.
Сворачивая палатку, Джош украдкой посмотрел на Хлою.
– Что это с ней? – одними губами произнес он.
Хлоя покачала головой: без понятия.
Вот только это была неправда, верно? Еще одна.
Хлоя не сомневалась, что Ники достаточно взбешена, чтобы наброситься на Паркера, если увидит его, но вряд ли у нее получится убить. Сама Хлоя начинала понимать, что, возможно, знает своего двоюродного брата совсем не так хорошо, как ей казалось. Он выстрелил в двоих своих друзей, и кто знает, что еще может сделать человек, совершивший такое. Но Ники… Она никогда не умела прислушиваться к голосу разума, когда ей хотелось настоять на своем, и, даже понимая, что неправа, еще пуще упиралась рогом. Причинив вред Паркеру, Ники нисколько не поможет делу, но все равно попытается напасть на него, если ей представится такой случай. Просто для того, чтобы доказать свою правоту.