Ночью Хлоя увидела Мэри – и настоящую Мэри, и ту субстанцию, породившую сущность, которая забрала Мэри себе, переродив в нечто иное, – увидела и заплатила за то, что проникла туда, где ей не положено было быть.
Сегодня утром состояние раны стало хуже – это было первое, что она заметила, открыв глаза и попытавшись перевернуться. Пока она лежала неподвижно, боль была фоном, но сразу же становилась нестерпимой, если только пошевелиться. Надо будет попросить Паркера помочь ей сменить повязку.
Расстегнув молнию спального мешка, Хлоя села и судорожно втянула в себя холодный лесной воздух, чтобы не вскрикнуть от боли, сверлящей живот.
Утро было тихим, ясным и почти безмятежным. В ветвях шелестел ветер, по небу плыли пушистые белые облака. Почти рефлекторно она сунула руку в рюкзак, достала телефон, нажала на кнопку включения, и треснутый экран ожил, показав время, которое больше не имело для нее никакого значения. Аккумулятор был близок к разрядке – оставались жалкие тринадцать процентов заряда, хотя телефон был давно выключен. Хлоя быстро убавила яркость, чтобы сэкономить оставшийся заряд. Наверху экрана значилось: нет сети. Как и следовало ожидать. Она перевернула телефон. Может, зашвырнуть его в заросли, ну его к чертям? Все равно здесь, в Пайн-Бэрренс, от него нет никакого толку, и даже если они когда-либо выберутся отсюда…
Телефон загудел.
Хлоя застыла, уставившись на прямоугольник из пластика и стекла в своих руках. Не будет она смотреть, это ей только показалось. Одно дело – потерять рассудок и спокойно жить дальше в своих глюках, и совсем другое – ясно осознавать, насколько далеко зашло безумие…
Второе намного, намного хуже.
Телефон завибрировал снова. И снова.
Бзз-бзз. Бзз-бзз…
Это не плод ее воображения, это происходит на самом деле.
Перевернув телефон, она увидела, как вспыхнула и затрепетала вертикальная полоска уровня сигнала, как экран заполнился уведомлениями.
Сообщение от мамы.
Сообщение от мамы.
Сообщение от папы.
Сообщение от мамы.
Голосовое сообщение от мамы.
Голосовое сообщение от папы.
Голосовое сообщение с какого-то незнакомого номера, затем еще одно, и тоже с номера, который ей незнаком.
Голосовое сообщение от тети Лори.
Сообщение от мамы.
Сообщение от папы.
Сообщение от тети Лори.
Голосовое сообщение от папы.
Сообщение от мамы.
Сообщение от мамы.
Сообщение от мамы.
Сообщение от мамы.
Вот черт!
Одним быстрым движением она убрала с экрана все уведомления и включила клавиатуру. Наверху экрана трепетала вверх-вниз маленькая вертикальная полоска уровня сигнала. Хлоя старалась держать руки неподвижно, не желая терять то немногое, что оставалось от сигнала.
Три цифры – это все, что ей надо. Только три цифры.
Она нажала большим пальцем: 9-1-1. Затем с бешено колотящимся сердцем перевела палец на кнопку вызова, держа телефон неподвижно и ожидая щелчка соединения.
Но его все не было.
А затем связь оборвалась.
Нет, нет, нет, нет…
В центре экрана появилось уведомление – два коротких слова:
Нет сети.
На верху экрана полоска уровня сигнала исчезла, уступив место иконке «X».
У Хлои задрожали руки, и она с трудом удержалась от того, чтобы закричать, только теперь не от боли. Ну конечно. Конечно, разве могло быть иначе?
Однако времени, пока связь работала, хватило, чтобы сообщения загрузились. Что ж, это уже кое-что.
Хлоя вывела сообщения на экран и нажала большим пальцем на самое последнее, пришедшее от мамы.
Хлоя, пожалуйста, вернись домой. Мы все так беспокоимся о тебе. Мы любим тебя больше всего на свете и хотим, чтобы с тобой все было хорошо. Пожалуйста, вернись домой.
4:02
28.5
Прокрутив остальные сообщения, Хлоя обнаружила, что все они представляют собой вариации на ту же тему, только паники в них было тем меньше, чем раньше они пришли.
Она нашла сообщение от матери, которое та отправила вечером в пятницу.
Развлекайся со своими друзьями, солнышко! Ты это заслужила. Здравствуй, выпускной класс! Я ТАК горжусь тобой. Целую, мама.
21:30
25.5
Ее мать даже поместила в конец цепочку эмодзи, ну еще бы. Никто не использует эмодзи, когда что-то идет по-настоящему не так.
Подавив слезы, Хлоя еще раз перечитала текстовые сообщения от матери, затем, перейдя к голосовым сообщениям, выбрала то, которое вчера утром отправил ее отец. Нажав на кнопку воспроизведения, поднесла телефон к уху.
Привет, Мормышка. Я не знаю, получишь ты это или нет, но я просто подумал, что ты должна знать, что я тебя люблю. Мы любим тебя. Твоя мама любит тебя. Что бы ни происходило, где бы ты сейчас ни находилась, я надеюсь, что с тобой все в порядке. Я скучаю по тебе, и мы ждем, когда ты вернешься домой. Возвращайся скорей, хорошо? Пожалуйста, вернись домой. Как можно скорей. Пожалуйста. Я люблю тебя.
Хлоя прочла и прослушала всё, одно сообщение за другим.
Сообщения от тети Лори – как голосовые, так и текстовые – были бессвязны, но Хлоя уловила их суть. Неудивительно, что тетя Лори была пьяна – при таких-то обстоятельствах, – но она хотя бы пыталась. Это уже кое-что.
Незнакомые телефонные номера принадлежали полицейскому управлению Рэндольфа и кому-то из полиции штата. Оба сообщения сводились к одному и тому же. И от них не было никакого проку.
Телефон в ее руке загудел снова, и она посмотрела, что это.
Надпись на экране: 5 % низкий заряд аккумулятора! – почти сразу пропала, экран сделался черным и остался таким.
– Нет, нет, нет! – завопила Хлоя, тыкая пальцем в кнопку включения.
Но все было тщетно – аккумулятор полностью разрядился. Она снова осталась одна.
Вытерев покатившиеся из глаз слезы, Хлоя засунула телефон обратно в рюкзак, скорее по привычке. Вряд ли от него может быть толк, но ей почему-то по-прежнему казалось, что выбросить телефон было бы неправильно.
Взявшись за свой сук-костыль, она поднялась и пошла искать своего двоюродного брата. Спальный мешок Паркера был пуст, нерасстегнутый рюкзак стоял рядом с остальными рюкзаками, у которых уже не было хозяев.
После того как они вернулись к костру, Паркер помог ей забраться в спальный мешок и сказал, что какое-то время посидит и покараулит на всякий случай. Но он не уточнил, на какой случай. Да и какой смысл уточнять? Ведь они оба знали, что таится там, среди деревьев, поджидая их.
Сквозь частокол из деревьев Хлоя увидела, что ее брат сидит на сером стволе упавшего дерева, повернувшись в ту сторону, куда они вчера вечером побежали, пытаясь догнать Ники. Спал ли он вообще или просто сидел здесь всю ночь, уставившись на деревья и жалея, что все обернулось так, а не иначе?
Тяжело опираясь на костыль, она поковыляла к нему.
– Привет, – сказала, приблизившись.
– И тебе привет, – ответил Паркер, не обернувшись.
– Как ты?
– Плохо. А ты?
– Я тоже плохо.
– Понятно. Я рад, что мы выяснили этот вопрос.
Хлоя обошла его и села рядом, глядя на сумрачную пустоту, сквозь которую они отчаянно проламывались всего несколько часов назад. Ничто не двигалось, даже ветер не колыхал листья. Деревья были недвижны и мертвы. Как и все остальное в этом лесу.
– Думаю, она не вернется, Паркер.
– А я не думаю, а знаю.
Хлоя подняла руку и, положив на его ручищу, крепко сжала ее.
– Ты просидел здесь всю ночь? – спросила она. – У тебя холодная рука.
– Не знаю. Наверное.
– Тогда пойдем разведем костер, чтобы ты согрелся.
– Все это моя вина, Хлоя.
Так оно и было, но сейчас было бы неправильно соглашаться с ним. И она, ничего не сказав, сжала его руку еще крепче.
– Я притащил сюда этот револьвер, – продолжал Паркер. – Я нажал на спусковой крючок. Я сделал свой выбор, но расхлебывать это приходится всем вам. Я виноват, Хлоя. Я так виноват. Никто из вас не заслуживал такого.
Она прижалась головой к его широкому плечу.
– Да, никто из нас не заслуживал этого. Включая тебя, – добавила она. – И самое лучшее, что мы сейчас можем сделать, это выбраться отсюда, пока мы еще можем ходить.
Паркер кивнул:
– Ты все еще слышишь ее? Ту девушку, Мэри?
– На самом деле это не она, – ответила Хлоя, покачав головой. – Как и тот, кто общался с тобой, не был Нэйтом. Мэри оказалась заперта здесь, как это случилась и с нами, и, когда она погибла, это место сделало ее частью себя. Прибавило к своей коллекции еще одну личину. Так происходит со всеми, кто умирает в этом лесу.
– Но эта сущность все еще здесь?
Хлоя закрыла глаза и прислушалась к безмолвию, царящему в лесу. С тех самых пор, как они вчера вечером вернулись в лагерь, она слышала голос той сущности, что обитала под озером. Поначалу ей казалось, что это эхо, некий остаточный отголосок ее последнего видения, но чем больше она прислушивалась, тем громче он становился. Это был не отголосок. Это было не эхо. Прежде она пыталась поймать сигнал, которого почти не понимала. Теперь же она была запрограммирована на принятие этого сигнала.
Она задрала голову и напрягла слух. И спустя мгновение услышала резкий звук, вплетенный в шумы леса и так хорошо скрытый, что уловить его было почти невозможно. Настроившись на этот звук – на этот голос, – Хлоя обнаружила, что больше не может различать слова, но решила, что это, возможно, и неважно. Возможно, те, кого забирала эта сущность, думали, как думает любой живой человек – словами, но сама она оперировала чем-то намного более звериным и барочным: эмоциями, образами, позывами, действиями. То, что она слышала, было вплетено в ткань этого места, это была ненависть, неприкрытая и лютая.
Хлоя открыла глаза:
– Да, эта сущность все еще здесь. – Она почувствовала, как Паркер сник, услышав ее ответ. – А как насчет тебя? Тут происходило что-нибудь необычное, пока я спала?